Страница 71 из 98
— Так и сделаем, — сказал доктор. — По крайней мере мы будем знать, как быть дальше.
Охотники принялись за дело и вскоре следы на протяжении около ста туазов были стерты.
— Как странно! — сказал Бэлл. — Как могли медведи почуять нас на таком расстоянии! Ведь мы не жгли никакого жира, запах которого мог бы их привлечь.
— О! Медведи обладают чрезвычайно острым зрением и тонким обонянием, — отвечал Клоубонни. — К тому же это очень смышленые звери, может быть даже самые умные животные на свете; они живо почуяли, что здесь происходит что-то необычное.
— А кто может поручиться, — добавил Бэлл, — что во время бурана они не подходили к самому форту?
— Но почему же они остановились сегодня ночью на таком расстоянии от нас? — спросил Альтамонт.
— Трудно сказать, — ответил доктор, — но можно ожидать, что они будут постепенно суживать свои круги вокруг форта Провидения.
— Посмотрим, — сказал Альтамонт.
— Пойдемте дальше, — заявил Клоубонни, — только прошу не зевать: будем начеку!
Охотники продвигались крайне осторожно: ведь медведи могли притаиться где-нибудь за ледяным холмом. Нередко они принимали за медведя высокий белый сугроб, но всякий раз с радостью убеждались в своей ошибке.
На обратном пути они поднялись на соседний конический утес и с его высоты внимательно осмотрели всю равнину от мыса Вашингтона до острова Джонсона.
Они ничего не обнаружили. Все было неподвижно, бело и мертво: ни звука, ни шороха…
Охотники вернулись в ледяной дом.
Гаттерасу и Джонсону рассказали о происшедшем; решено было соблюдать крайнюю осторожность. Настала ночь; ничто не нарушало ее торжественный покой; ничто не предвещало близкой опасности.
На другой день на рассвете Гаттерас и его товарищи, хорошо вооруженные, пошли осматривать снега и обнаружили такие же следы, как и накануне, но уже ближе к дому. Очевидно, враги готовились к осаде форта Провидения.
— Они снова кружат вокруг нас, — сказал доктор.
— И даже выдвинулись вперед, — добавил Альтамонт. — Взгляните на следы, которые идут по направлению к площадке. Это следы огромного медведя.
— Да, мало-помалу медведи приближаются к нам, — сказал Джонсон. — Ясно, что они хотят нас атаковать.
— Это несомненно, — ответил доктор. — Но не будем выходить без нужды. Нам трудно будет с ними справиться.
— Но куда же девалось это проклятое зверье? — воскликнул Бэлл.
— Они, наверно, подстерегают нас, притаившись за льдинами, где-нибудь на востоке. Нам нельзя удаляться от дома.
— Ну, а как же охота? — спросил Альтамонт.
— Отложим ее на несколько дней, — ответил доктор. — Давайте сотрем ближайшие следы, а завтра утром посмотрим, появятся ли новые. Таким образом, мы сможем следить за действиями неприятеля.
Охотники последовали совету доктора. Пришлось снова замкнуться в форте. Близость свирепых зверей не позволяла совершать экскурсии. С наблюдательного пункта внимательно оглядывали окрестности залива Виктории. Маяк сняли, так как теперь от него не было толку, и он мог только привлечь внимание зверей. Фонарь и электрические провода перенесли в помещение, затем поочередно стали сторожить на верхней площадке.
Пришлось снова поскучать. Но что было делать? Вступать в неравную борьбу не следовало; жизнь каждого была слишком драгоценна, чтобы ею рисковать. Не видя больше людей, медведи, быть может, будут сбиты с толку; но если бы звери стали появляться поодиночке, то был бы смысл на них охотиться.
На этот раз праздность не была так тягостна, приходилось быть начеку, и путешественники охотно несли караул.
Весь день 28 апреля враги не заявляли о своем существовании. На следующий день путешественники пошли осматривать медвежьи следы, и то, что они увидели, крайне их изумило.
Ни одного следа! Снега расстилались до горизонта незапятнанной белой пеленой.
— Вот здорово! — воскликнул Альтамонт. — Медведи сбиты с толку. Выдержки у них не хватило, терпение лопнуло, и они убрались. Счастливого пути, голубчики! А теперь — на охоту!
— Ну, ну! Не торопитесь! — возразил доктор. — Для очистки совести, друзья мои, надо поостеречься еще денек-другой. Как видно, неприятель не подбирался к нам сегодня ночью… с этой стороны…
— Обойдем вокруг площадки, — сказал Альтамонт. — Тогда и решим, что делать.
— Хорошо, — согласился доктор.
Путешественники с величайшим вниманием исследовали снежные поля на две мили в окружности, но нигде не обнаружили медвежьих следов.
— Что ж, теперь можно бы и поохотиться? — предложил нетерпеливый Альтамонт.
— Подождем-ка лучше до завтрашнего дня, — посоветовал доктор.
— Ну, что ж, отложим до завтра, — скрепя сердце согласился Альтамонт.
Охотники вернулись в форт. Как и накануне, каждый из них по часу караулил на наблюдательном посту.
Пришла очередь Альтамонта, и он взобрался на вершину утеса, чтобы сменить Бэлла.
Как только он ушел, Гаттерас собрал вокруг себя товарищей. Доктор отложил в сторону свои записки, а Джонсон оставил свои печи.
Можно было ожидать, что Гаттерас заговорит об опасности их положения. Но он и не помышлял об этом.
— Друзья мои, — сказал он, — воспользуемся отсутствием американца, чтобы потолковать о своих делах. Есть вещи, которые его не касаются, к тому же я не желаю, чтобы он вмешивался в наши дела.
Собеседники капитана переглянулись, недоумевая, к чему он клонит.
— Я решил, — продолжал Гаттерас, — условиться с вами, как нам дальше действовать.
— И прекрасно, — ответил доктор. — Потолкуем, пока мы одни.
— Через месяц, — сказал Гаттерас, самое большее через шесть недель, можно снова пускаться в дальние походы. Думали ли вы о том, что нам предпринять летом?
— А вы, капитан? — спросил Джонсон.
— Могу смело сказать, что день и ночь я занят одной мыслью. Надеюсь, никто из вас не хочет возвращаться назад?
Все молчали, озадаченные вопросом.
— Что до меня, — заявил Гаттерас, — то я намерен добраться до Северного полюса, хотя бы мне пришлось идти одному. Мы находимся в каких-нибудь трехстах шестидесяти милях от полюса. Никогда еще человек не был так близко к этой желанной цели, и я не упущу такого случая. Я сделаю все, даже невозможное! Что же вы думаете делать?
— То же, что и вы, — с живостью ответил доктор.
— А вы, Джонсон?
— То же, что и доктор, — отвечал боцман.
— Ну, а вы что скажете, Бэлл, — обратился к плотнику Гаттерас.
— Капитан, — ответил Бэлл, — правда, никого из нас не ждет семья в Англии, но родина все-таки остается родиной!.. Неужели вы не думаете о возвращении в Англию?
— Вернуться можно и после того, как мы откроем полюс, — сказал капитан. — И будет гораздо легче. Трудности не увеличатся, потому что, продвигаясь к северу, мы оставляем позади самую холодную область земного шара. Провизии и топлива у нас хватит еще надолго. Ничто не может остановить нас, и мы совершим преступление, если не дойдем до цели.
— Ну, что ж, — сказал Бэлл, — мы согласны, капитан.
— Прекрасно! Я никогда в вас не сомневался, — ответил Гаттерас. — Мы добьемся успеха, друзья мои, и честь нашего открытия будет принадлежать Англии!
— Но среди нас есть американец, — заметил Джонсон.
При этих словах у Гаттераса вырвался жест досады.
— Знаю, — мрачно бросил он.
— Покинуть его здесь мы не можем, — заметил доктор.
— Нет, не можем, — машинально повторил Гаттерас.
— Он отправится с нами!
— Да. Но в таком случае кто будет начальником?
— Конечно, вы, капитан.
— Я не сомневаюсь, что вы готовы мне повиноваться. Но что, если янки откажется?
— Не думаю, чтобы он посмел, — ответил Джонсон. — Но допустим, что Альтамонт откажется исполнять ваши приказания…
— Тогда он будет иметь дело со мной!
Товарищи капитана молча посмотрели на него.