Страница 85 из 105
Оба молча пересекли холл и, спустившись по лестнице, направились к себе в отель.
Пескад издали следовал за ними. Выйдя из казино, он заметил Матифу, сидящего на скамье возле садовой беседки.
Пескад подошёл к другу.
– Ну как, пора? – спросил Матифу.
– Что пора?
– Выходить…
– Выходить на сцену?.. Нет ещё, дружище!.. Рановато!.. Оставайся за кулисами. Ты пообедал?
– Да, Пескад.
– С чем тебя и поздравляю. Ну, а у меня живот подвело, я же не люблю, когда меня подводят. Но погоди, я своё наверстаю… Итак, не двигайся отсюда, пока я тебя не позову!
И Пескад бросился вслед за Саркани и Силасом Торонталем, спускавшимися вниз по дороге. Убедившись, что оба сообщника велели подать обед к себе в комнату, Пескад решил подкрепиться в ресторане отеля. За какие-нибудь полчаса он, по его выражению, вполне наверстал своё и ощутил приятную сытость.
Затем Пескад вышел из отеля с превосходной сигарой в зубах и занял неподалёку наблюдательный пост.
– Я, положительно, родился, чтобы быть сыщиком! – прошептал он. – Но прозевал своё призвание.
Его интересовал в эту минуту только один вопрос: вернутся или не вернутся эти джентльмены в казино?
Около восьми часов вечера в дверях отеля появились Силас Торонталь и Саркани. Пескаду показалось, что они горячо о чём-то спорят. По-видимому, банкир пытался в последний раз воспротивиться настойчивым уговорам и даже требованиям сообщника, ибо Саркани, наконец, воскликнул повелительно:
– Это необходимо, Силас!.. Я так хочу!
И оба направились по дороге в казино. Пескад шёл вслед за ними, но, к своему сожалению, не мог больше расслышать ни единого слова.
А между тем Саркани говорил банкиру не допускающим возражения тоном:
– Было бы безумием бросить игру сейчас, когда счастье нам вновь улыбнулось!.. Вы просто потеряли голову. Послушайте, когда нам не везло, мы упорствовали в игре, как безумцы, неужели же теперь, когда нам везёт, мы откажемся от неё, как простофили! Послушайте, нам представляется возможность, – а она, пожалуй, больше никогда не повторится, – стать богачами, хозяевами своей судьбы! Неужели мы упустим её по своей глупости!.. Разве вы не чувствуете, Силас, что счастье…
– А что, если счастье нам изменит? – прошептал Силас Торонталь, который уже начинал сдаваться.
– Нет, тысячу раз нет! – воскликнул Саркани. – Предчувствий не объяснишь, чёрт возьми! Но они охватывают вас, проникают вам в душу!.. Миллион ждёт нас сегодня вечером на столах казино. Да, миллион, и я ни за что не упущу его!
– Так играйте сами, Саркани!
– Мне!.. Играть одному?.. Нет! Только с вами, Силас!.. Да!.. И если бы пришлось выбирать между нами, я уступил бы место вам!.. Счастье улыбается не всякому, и сейчас оно благосклонно только к вам!.. Играйте, и вы выиграете!.. Я этого хочу!
Чего же в сущности добивался Саркани? Он хотел, чтобы Силас Торонталь не удовольствовался выигрышем в несколько сот тысяч франков, ведь они позволили бы ему вырваться из-под власти сообщника. Он был заинтересован в том, чтобы Торонталь стал миллионером или нищим. Получив миллион, банкир вернётся к своей прежней жизни. Оказавшись нищим, он последует за Саркани всюду, куда ему прикажут. В обоих случаях его нечего будет опасаться.
Но хотя Силас Торонталь всё ещё пытался сопротивляться, в нём снова властно заговорил игрок. Он так низко пал, что одновременно и желал и боялся вернуться в казино. От слов Саркани огонь разливался у него по жилам. Судьба, видно, и вправду благосклонна к нему, ведь за последние часы бывшему банкиру удивительно везло, и было бы непростительно остановиться на полпути!
Безумец! Как и все игроки, он смешивал прошедшее с настоящим! Вместо того чтобы сказать: "Мне везло!" – он говорил: "Мне везёт!" Первое было правдой, второе ложью. И, однако, все люди, полагающиеся на случай, рассуждают именно так! Они слишком часто забывают слова одного великого французского математика: "У случая бывают капризы, но не привычки!"
Тем временем Саркани и Силас Торонталь дошли в сопровождении Пескада до казино и на минуту задержались у входа.
– Нечего вам больше раздумывать, Силас! – сказал Саркани. – Ведь вы решили продолжать игру, не так ли?
– Да!.. Я твёрдо решил рискнуть своим выигрышем. Всё или ничего! – ответил банкир, который отбросил всякие колебания, как только очутился на лестнице казино.
– Не мне советовать вам! – продолжал Саркани. – Прислушайтесь к своему внутреннему голосу, а не к моему! Этот голос вас не обманет! Вы хотите играть в рулетку?..
– Нет, в "тридцать и сорок"! – ответил Силас Торонталь, входя в холл.
– Вы правы, Силас! Прислушивайтесь только к себе!.. Рулетка дала вам целое состояние!.. "Тридцать и сорок" сделают вас миллионером!
Они вошли в казино и сначала прошлись по его залам. Десять минут спустя Пескад увидел, как они сели у одного из столов, где шла игра в "тридцать и сорок".
Надо сказать, что это ещё более рискованная игра, чем рулетка. При простых шансах приходится опасаться лишь рефета, максимальный выигрыш на ставку равняется двенадцати тысячам, и в иных случаях можно сразу выиграть или проиграть крупную сумму. Вот почему "тридцать и сорок" – излюбленное поле деятельности так называемых крупных игроков. Здесь с головокружительной быстротой составляют себе состояние или теряют его, точь-в-точь как на биржах Парижа, Нью-Йорка и Лондона.
Усевшись за игорный стол, Силас Торонталь тут же забыл все свои опасения. Теперь он играл уже не "со страхом", а с увлечением, или, точнее, как человек, который "закусил удила". Впрочем, можно ли утверждать, что существуют разные приёмы игры, разные приёмы "рисковать деньгами"? Конечно, нет, – что бы там ни говорили завсегдатаи игорных домов, ведь в таких играх всё зависит от случая. Итак, банкир играл под внимательным взглядом Саркани, который был кровно заинтересован в исходе этой решающей битвы.
В течение первого часа выигрыши и потери более или менее уравновешивались. Но в конце концов чаша весов стала клониться в сторону Силаса Торонталя.
Тогда банкир и Саркани решили, что успех обеспечен. Они стали, как говорится, «подстрекать» друг друга и делать максимальные ставки. Но вскоре перевес оказался на стороне банка, хладнокровие которого ничто не может поколебать, ибо он не знает безумства страстей и в значительной мере оградил свои интересы "максимумом", установленным для игроков.
Последовал ряд ужасных проигрышей. Недавний выигрыш Силаса Торонталя мало-помалу растаял. На банкира было страшно смотреть: лицо побагровело, глаза блуждали, пальцы судорожно цеплялись за край стола, за стул, за пачки банковых билетов, за столбики золотых монет, с которыми он не в силах был расстаться. Судорожные движения, дрожь, пробегающая по телу, нервное подёргивание делали его похожим на утопающего! И некому удержать безумца на краю пропасти! Никто не протянет ему руку помощи! Саркани и пальцем не шевельнёт, чтобы оторвать его от игорного стола и увести прочь, пока он окончательно не погиб и разум его не помутится от этой внезапной катастрофы.
В десять часов вечера Силас Торонталь рискнул последним, что у него было. Сначала он выиграл, затем проиграл. Когда банкир встал из-за стола, вне себя, охваченный безумным желанием, чтобы потолок казино рухнул и раздавил вместе с ним всех находящихся здесь людей, у него не оставалось ничего из всех миллионов банкирского дома Торонталя, восстановленного на миллионы графа Шандора.
В сопровождении Саркани, походившего в эту минуту на его тюремщика, Силас Торонталь поспешно покинул игорный зал и, пробежав через холл, выскочил из казино. Затем оба пересекли парк и устремились по тропинке, которая ведёт в селение Тюрби.
Пескад последовал за ними. Мимоходом он разбудил дремавшего на скамейке Матифу, крикнув ему:
– Тревога!.. В оба глядеть! Ушки на макушке!
И Матифу бросился вместе с ним по следу, который теперь нельзя было терять.
Между тем Саркани и Силас Торонталь продолжали подниматься по извилистой тропинке, петляющей по склону горы среди оливковых и апельсиновых садов. Благодаря этим капризным поворотам Пескад и Матифу ни на минуту не теряли из виду сообщников, хотя и не могли слышать, о чём они говорят.