Малыш

— А что это у тебя в руках?

— Клетка с птицами, которых я сейчас наловил.

— Ах, я узнаю его! — вскричал один из юных джентльменов. — Он бегает по пляжу и за несколько пенсов выпускает птиц на свободу…

— А в этот раз он их всех выпустит даром! — вскричал старший из мальчиков и, вырвав клетку из рук Боба, открыл ее, дав вылететь птицам.

Бедный Боб кричал в отчаянии: «Птицы мои, птицы!», а молодые бездельники хохотали до слез.

Они уже собирались уходить, когда кто-то закричал им:

— Вы поступили очень дурно, господа!

Это говорил Малыш, подошедший в это время с Бирком и видевший все происшедшее. Взглянув затем на старшего мальчика, он сказал:

— Впрочем, такая бесцеремонность нисколько не удивляет меня со стороны графа Эштона!

Это был действительно достойный наследник Пиборнов, приехавший накануне на морские купания и занявших одну из лучших местных вилл.

— Ах, это негодяй грум! — сказал с глубоким пренебрежением граф Эштон.

— Да, это я.

— И еще с той же собакой, которая загрызла моего пойнтера. Неужели она воскресла! Мне казалось, что с нею покончили…

— Но вы ошиблись в этом, — ответил Малыш, нисколько не робея перед своим бывшим хозяином.

— Ну а теперь, когда я тебя встретил, я наконец накажу тебя должным образом, — вскричал граф, подходя быстро к Малышу с поднятой тростью.

— Сначала вы заплатите стоимость птиц, господин Пиборн.

— Нет, сначала вот тебе! — И молодой джентльмен ударил Малыша тростью.

Хотя Малыш был моложе своего соперника, но превосходил его в силе и отваге. Он бросился на графа, вырвал у него трость и дал ему две сильные пощечины.

Наследник Ппборнов хотел драться, но Малыш в одну минуту повалил его на землю и прижал коленом. Товарищи графа хотели заступиться за него, но Бирк так грозно оскалил зубы, что им пришлось бы плохо, если бы Малыш не отозвал собаку и не удалился, не заботясь более ни о графе Эштоне, ни о его приятелях.

После этой неприятной встречи лучше всего было как можно скорее покинуть Брей, считал Малыш.

Граф мог пожаловаться, и неизвестно, что из этого вышло бы; конечно, если бы у Малыша было время хорошенько подумать, он сообразил бы, что глупый и чванливый мальчик никому не расскажет этого случая, чтобы избежать позора. Но как бы то ни было, Бирк был снова запряжен в тележку, совершенно пустую в этот раз, и около восьми часов Малыш вместе с Бобом покинули Брей.

Поздно вечером путешественники достигли Дублина, пройдя двести пятьдесят миль за три месяца по выходе из Корка.

Глава десятая. В ДУБЛИНЕ

Дублин! Малыш в Дублине! Взгляните на него: не напоминает ли он вам актера, переходящего постоянно с мелких ролей на главные и попадающего после провинциальной сцены на столичную?

Дублин не просто крупный город, самый большой в графстве, подобно Лимерику с сорока пятью тысячами жителей или Корку, насчитывающему восемьдесят шесть тысяч. Дублин — столица всей Ирландии, город с населением в триста двадцать тысяч душ, управляемый лордом-мэром, правителем военным и гражданским в одно время, при помощи двадцати четырех ольдерменов, двух шерифов и ста сорока четырех советников. Но и в этом городе, промышленном, торговом и просвещенном, с его фабриками, доком, академиями и университетом, нет достаточного числа работных домов и приютов для призрения нищих.

Малышу, не желавшему иметь дело ни с приютами, ни с работными домами, оставалось лишь сделаться коммерсантом, промышленником или ученым, прежде чем нажить капитал.

Не пожалел ли наш герой, что покинул Корк? Нет, он ушел с твердой верой в успех в этом многолюдном городе.

Дублинское графство принадлежит к Лейнстерской провинции. Оно изобилует преимущественно льном и овсом, что, однако, не составляет его главного богатства. Им он обязан морю, обширной морской торговле, выражающейся в цифре трех с половиной миллиона тонн и двенадцати тысяч судов в течение года.

Дублинская бухта не уступит в красоте самым красивым бухтам Европы. Она тянется от южного Кингстонского порта до северного Хоутского. Дублинский порт образовался благодаря Лиффейскому лиману.

Чтобы увидеть эту столицу во всем ее великолепии, надо подъехать к ней с моря, в светлый солнечный день. Малышу и Бобу это не удалось. Ночь была темная и воздух душный, когда они достигли первых домов предместья, идя вдоль полотна железной дороги, соединяющей Кингстон с Дублином. Эта низкая часть города была мало привлекательна, окутанная густым туманом, с тусклыми пятнами фонарей. Улицы, по которым Бирк вез тележку, были узки и неровны. Мрачные, подозрительного вида дома, закрытые лавки, слабо освещенные кабаки. И всюду бродяги, не имеющие ночлега, пьяные от виски, самого пьяного из всех напитков, ищущие ссор и драки…

Мальчикам это было не внове и нисколько не пугало их. А какое было множество несчастных, оборванных детей, одних с ними лет, валявшихся кучками на ступенях, босоногих, полунагих! Малыш и Боб миновали несколько зданий, церквей, из которых один протестантский собор был реставрирован благодаря миллионам пивовара Ли Гинесса и винокура Рое.

Часы на высокой башне пробили девять.

Боба, сильно утомленного долгим переходом, усадили в тележку, и Малыш помогал Бирку тащить ее. Нужно было найти какой-нибудь трактир, где можно было остановиться на ночь. Они проходили в это время по части города, называемой «Свободой», где начинается главная улица Св. Патрика, идущая до собора Спасителя. Улица была широкой, окаймленной домами, некогда вполне приличными, но теперь совершенно запущенными и напоминавшими помещение Хард, которое и пришло невольно на память Малышу… А между тем он был не в донегальской деревне, а в Дублине, столице Изумрудного острова.

Наконец нашли довольно порядочную гостиницу, где, поужинав, и провели ночь. Сон их был так крепок, что ни звон колоколов, ни шум улицы не мог нарушить его.

На другой день встали с зарей. Надо было идти на поиски Грипа, что не представляло затруднений, если только «Вулкан» был в порту.

— Мы возьмем с собой Бирка? — спросил Боб.

— Конечно, — ответил Малыш, — ведь должен же он узнать город.