Страница 58 из 149
Неожиданно наступил тайм-аут. Павел объявил:
— Завтра уезжаю.
У него горела экспедиция. Надеяться на кого-то он не мог, должен был сам все организовать. Таня согласно кивала, не вслушиваясь в поток оправданий.
Наконец сможет отдохнуть, отключиться. Не надо придумывать уловки, увиливая от супружеских обязанностей, не надо делать степенное лицо.
— Ты не сердишься? — услышала она его вопрос.
— Я? Ну что ты. Немного обидно, что толком-то вместе не побыли. Переживу.
Это же работа. Могу только догадываться, что она для тебя значит.
Павел растаял, обнял ее сзади. Нашел момент — она ветчину режет, а у него прилив нежности. Соорудив из петрушки веночек, она водрузила его на блюде с канапками и сказала:
— Давай-ка посидим перед разлукой. Чай, на три месяца едешь. Достанем ликерчику.
Импортную бутылочку она припасла давно. Случай не выпал. Не беречь же ее до Пасхи.
Чтобы никак не выдать радости, Таня отошла к стереокомбайну, сделав вид, что подбирает подходящую музыку. Она чувствовала что-то двойственное: то ли хотелось остаться одной, никуда не выходить и расслабиться, утонуть в уюте дома, то ли гульнуть в отсутствие мужа на полную катушку. Нет, с Павлом ей было хорошо. Но напряженно. Никогда она не испытывала такого. Ни одна интрига не была столь интересна, как эта виртуозная лепка совместного счастья… Звуки, полившиеся из динамиков, заполнили полумрак гостиной удивительной мелодией. Тане представились вечерние огни большого города, блики фонарей, многоцветные сполохи рекламы, вспышки мелькающих фар. Как диковинные насекомые, быстро пробегали автомобили по широким трассам. Мокрый асфальт и звезды. Космические пульсары мигали над бессонным городом…
— Это что? — удивленно спросил Павел.
— «Спейс». Музыка настроения. Создает атмосферу?
Таня подняла рюмку с темным, тягучим ликером, разглядывая содержимое на просвет. От медленного покачивания играли хрустальные грани.
— Можно и улететь, — тихо сказала она.
— Это как?
— Гляди. Там в глубине, за хрусталем, рождается огонь. Переливает золотом.
Ты видишь только его. Смотри глубже.
Ее рука будто вспыхивала. Золотые искорки переливались в голубое свечение, кидая отсветы на стены, потолок… Таня поставила рюмку, и Павел увидел, что в ее ладони на свисающей с пальцев золотой цепочке играет всем спектром искусной огранки голубой алмаз. Как он появился, он и не заметил. Таня влекла его в какую-то странную, прекрасную игру. Она спустила каплю медальона, медленно раскачивая цепочку на пальце, нараспев, грудным голосом произнося непонятные самой слова не то молитвы, не то заговора:
— Великий закон в силе действия. Действие в пределе Великого закона.
Ом-м-м…
Ее рука уже не двигалась, а сверкающий камень словно сам выбрал вектор движения, набирал амплитуду, как маятник ритмично качался — от нее к Павлу.
— Имя твое Сардион. В Сардионе сила твоя, и жизнь твоя, воля моя, ибо я хозяйка твоя, Сардион. Да будет воля моя.
Она резко отвела руку назад. Павел перестал дышать. Закатил глаза и рухнул на пол.
Вот это да! Такой концовки она и сама не предполагала. Включила свет, перетащила мужа на диван, расстегнула рубашку, проверила пульс на шее.
— Я сейчас, — кинула она бесчувственному Павлу и побежала в прихожую.
— Алло, скорая?
Четко диктуя адрес, она не понимала, как все это произошло, но еще больше испугалась потерять Павла. Что-то подсказывало ей — такое возможно.
Таня получила столь желанный ей тайм-аут. Правда, на такой она никак не рассчитывала. Специалисты кардиологического отделения Свердловки, где лежал Павел, явно чего-то не договаривали. По всему было видно, что случай в их практике неординарный, и атлетического сложения заведующий пытал в своем кабинете ближайших родственников пациента. Он был заметно растерян. Популярно говоря, Павел поступил с симптоматическими показателями обширного инфаркта.
Данные скорой кардиобригады свидетельствовали о том же. Лента переданной ими кардиограммы выдала даже остановку, то есть клиническую смерть. Но сейчас ничто не говорило о присутствии хоть каких-то признаков острой или хронической болезни. Павла обследовали, как космонавта перед полетом. А он и здоров, как космонавт. Хоть сейчас допуск на орбиту давай.
— Вы хотите сказать, что Павлуша здоров? — Лидия Тарасовна ничего не понимала.
— Абсолютно. Но это и смущает, — покачал белым колпаком заведующий.
Он долго расспрашивал Таню, искал ответы на свои вопросы в детстве Павла, интересуясь любой стоящей информацией от Лиды. Но для приличного анамнеза — ровным счетом ничего.
Все обстояло настолько странно, что единогласно постановили: тщательное обследование необходимо. Павел в палате буянил. Валяться в постели, когда горит работа, не хотел хоть тресни. Урезонить вызвалась Таня. С ее подачи Павла перевели из интенсивной терапии в палату на две койки. Заведующий уверил Таню, что от «подселения» он оградит.
Приходила почти каждый день, иногда оставаясь и на ночь. Они весело трепались, разглядывая западные журналы, которые она неизвестно где доставала.
Заглядывали постовые сестрички, изумлялись вместе с ними глянцевым ярким страничкам. Таня читала вслух, переводя с листа…
Как-то она принесла томик на английском языке. «Лолиту» Набокова.
— Есть русский вариант. Вот. Держи, — она выудила из сумки книжку заметно потолще первой. — Но мне кажется, английский Гумберт интересней. В русском он зануда и извращенец.
— А в английском?
— Тоже извращенец, но и сама Лолита — урожденная стерва. Она же играет мужиком. Естественно, мыши в его башке и завелись. Да и язык попроще, без длиннот критического реализма…
С работой уладилось и без него. Экспедицию на Памир закрыли сверху. Он боялся признаться, но Таня чувствовала, что тому и рад.
— Скажи честно, — перед самой выпиской спросила она, — на работу хочется?
— Да ну ее.
— Тогда, может, сгоняем в Ригу? — спросила невзначай, обгладывая куриную лапку. Он удивленно воззрился на нее.
— Дубкевича помнишь?
С этим старым знакомцем по шеровскому ранчо они с Павлом неожиданно столкнулись в Доме кино, куда Таня вытащила мужа на просмотр «Крестного отца» с любимым ею Марлоном Брандо. Тогда она, быстренько нашедшись, представила Дубкевича ни много ни мало — замминистром культуры республики латышей. Тут же, услав Павла за сигаретами, якобы оставленными в машине, оперативно втолковала ситуацию опешившему от такого представления Дубкевичу. На прощание он сунул им свою визитную карточку. Она позвонила по указанному в визитке телефону — и он с радостью вызвался устроить молодым супругам отдых по высокому разряду.