Сокровище Беневентов

Мисс Оливия, стоявшая на белом коврике у камина, топнула ногой.

— Довольно, Анна. Отведите мисс Кандиду в ее комнату. Вы слишком много болтаете.

Анна пожала плечами.

— Не разговаривают только немые.

— И вели Джозефу подавать чай.

Кандида следом за Анной вышла в холл. Слева вверх уходила лестница, площадка которой соединялась коридором с другим крылом дома. Пока они поднимались, Анна болтала не переставая.

— Из всех домов на свете этот — самый неудобный.

Нужно постоянно смотреть под ноги. Смотрите, здесь две ступеньки вверх, а скоро снова придется спускаться на две ступеньки вниз. Тот, кто его строил, наверно, мечтал, чтобы люди сломали себе шею на этих ступеньках. Теперь мы повернем за угол и поднимемся еще на четыре ступеньки. Здесь, справа, ванная. А напротив — ваша комната.

Комната была очень странной формы. С одной стороны от камина был альков, до самого потолка забитый книгами. Возможно, именно это делало комнату такой темной, а возможно она все равно была бы темной из-за низкого потолка, который пересекала массивная балка, да еще темно-бордовые портьеры и покрывало на кровати и ковер, рисунок которого был абсолютно неразличим. Стены были, как Кандида догадалась позже, оклеены Моррисовскимиnote 2 обоями. На первый взгляд они казались однотонно-мрачными, но при свете дня ей удалось рассмотреть на оливковом фоне узор из весенних цветов. Кандида обрадовалась, заметив, что в узком викторианском камине установлен маленький электрический обогреватель. Анна показала, как он включается.

— Включайте, когда душе угодно. Слава богу, теперь с этим никаких проблем. Десять лет я прожила при парафиновых лампах. Большое спасибо, но мне и без них хватит всяких хлопот. Он быстро нагревается — не замерзнете.

Его принесли специально для вас. Комната непрогретая, здесь уже три года никто не спал, но с этим маленьким камином вам не будет холодно.

Кандида перевела взгляд с камина на альков.

— Сколько книг! А чья это была комната?

Внезапно Анна притихла, так резко, что Кандида сразу это заметила. Что-то заставило ее повторить вопрос:

— Вы сказали, что три года в этой комнате никто не жил. А кому она принадлежала прежде?

Анна — ее волосы казались совсем белыми из-за оливковой кожи и черных глаз — молча смотрела на гостью. Смущенно отведя взгляд, она сказала:

— Мистеру Алану Томпсону. Он уехал три года тому назад.

— А кто это?

— Он был секретарем у хозяек. Уж так они его любили да баловали, а он оказался неблагодарным… очень их огорчил. Лучше вам вообще не поминать о нем — точно его тут и не было.

— Что он сделал?

— Он сбежал. Забрал разные вещи… драгоценности… деньги. Забрал их и сбежал. Можно сказать, плюнул в душу. Хозяйки долго болели. Они уехали и долго путешествовали. Дом был закрыт. Они никогда не говорят о нем, и мы не должны говорить. Но вы член семьи — может быть, вам лучше все знать. А теперь они снова счастливые. Мистер Дерек сделал их счастливыми — он молодой и он веселый. Они больше не думают об Алане Томпсоне.

И мы не должны. Я слишком много болтаю — они всегда так говорят. Смотрите, вот звонок. Если вам что-нибудь будет нужно, вы позвоните, и Нелла придет. Племянница моя, внучатая — совсем как вы для мисс Оливии и мисс Кары. Но родилась она в Англии — совсем не говорит по-итальянски. Так-то. Она говорит как любая девчонка из Лондона и дерзкая, никакого сладу. Такая, как все сейчас: работать прислугой ей не по нраву, видите ли, она слишком хороша для этого. Сюда приехала только потому, что я велела — у меня есть кое-какие деньги, и она, само собой, не хочет, чтобы я оставила их внучке моего брата, которая живет в Италии. Ну и платят здесь очень хорошо. Дружок ее, вроде как жених, тоже уговаривал, чтобы она сюда приехала. «Сама знаешь, сколько все теперь стоит, — сказал он. — Ну и прикинь, сколько ты сможешь сэкономить: каждую неделю будешь получать хорошие деньги — ни пенса не придется тратить! Мы сможем купить мебель в прихожую». А Нелла покачала головой и сказала, что она сама решит, как ей тратить ее деньги:

Но все-таки хватило ума приехать. Ворчит каждый день, но все равно останется до тех пор, пока не накопит на мебель, а то и подольше: чтобы перебежать дорожку моей двоюродной внучке из Италии, — она рассмеялась. — Верно говорит мисс Оливия, я слишком много болтаю. Так если что, вы звоните, и пусть Нелла попробует не сделать все, что вы приказали. Только скажите — я ей задам. А теперь пойду и скажу Джозефу, чтобы принес чай.

Глава 3

Свой жизненный путь Джозеф начинал как Джузеппе.

Но пятьдесят лет тому назад его семья переехала из Италии в Англию. Большую часть из этих пятидесяти лет его называли Джозефом, и когда он говорил, его акцент было труднее заметить, чем акцент Анны. Они поженились, поскольку этот брак был удобен обоим. Джозеф был темноволосым, среднего роста, с манерами вышколенного дворецкого старого образца. Когда он накрыл стол к чаю и удалился, госпожи Беневент рассказали Кандиде о нем и об Анне — короткими, несвязанными фразами, — изрекая не более одного предложения за раз и четко соблюдая очередность.

— В Первую мировую он служил в армии и был ранен.

— Он довольно долго хромал.

— Он служит у нас с тех пор, как поправился.

— К счастью, он был уже слишком стар, чтобы попасть на фронт в последнюю войну.

— Он непригоден к военной службе.

— Вместо этого они с Анной поженились — жить семьей значительно удобнее.

— Значительно удобнее.

Они не давали Кандиде возможности сказать хоть словечко. Сидя на золоченом стуле, она пыталась удержать хрупкую чашечку на скользком блюдце. Фарфор был великолепным, очень тонким, но блюдце не имело специального углубления для чашки. Тем временем мисс Оливия продолжала:

— Что касается прислуги, у нас все отлично налажено.

Нелла, племянница Анны, убирает спальни, и еще одна женщина приезжает из Ретли на велосипеде.

— Или на автобусе — если погода плохая, — добавила мисс Кара.

— Как видите, весьма удобно. Позвольте мне отрезать вам кусочек этого кекса.

— Анна печет прекрасные кексы.

Поскольку сестры сидели с двух сторон от нее, Кандида была вынуждена постоянно вертеть головой, потому что по правилам вежливости нужно было смотреть на собеседницу, но едва она успевала повернуть голову к одной из сестер, как другая немедленно подхватывала рассказ. Они действительно были очень похожи, но девушке удалось заметить и некоторые различия. У мисс Оливии был более решительный голос и властные манеры, она была тут главной, а мисс Кара только поддакивала и кивала головой.

Существовало и еще одно отличие: у Оливии на правой щеке была небольшая, похожая на мушку, родинка. Вот и все.

Может быть, они двойняшки? Эта мысль мелькнула в голове у Кандиды. А еще она пыталась определить, хватит ли у нее терпения провести в их обществе хотя бы несколько дней.

Мисс Оливия наливала себе уже вторую чашку из расписного, весьма вместительного чайника.

— Этот чайный сервиз появился в нашей семье в тысяча восемьсот сорок пятом году, когда Джеральд Беневент женился на Аугусте Клаудсли. Ее матерью была достопочтенная Фанни Лентин, дочь лорда Ледборо, а отцом — богатый купец из Сити. Сервиз прелестный и очень дорогой, но мы всегда считали эту свадьбу своего рода мезальянсом.

— Это был единственный случай за всю историю семьи, когда мы хоть как-то соприкоснулись с торговлей, — добавила мисс Кара.

В комнате было очень тепло, а яркий электрический свет слепил глаза. Кандиде показалось, что все вокруг начинает потихоньку расплываться, терять резкость очертаний, словно она уснула или грезит наяву. В последние дни жизни Барбары Кандида почти не спала, а после похорон было столько неотложных дел: чистить, разбирать и запаковывать все, что было в доме. Прошлую ночь Кандида тоже провела без сна — она настолько устала, что просто не смогла заснуть. И вот теперь огоньки лампочек мерцали и гасли, а голоса двух леди, одетых в черное, то затихали, то снова звучали громко.

Note2

Моррис Уильям (1834 — 1896) — основатель знаменитого движения Arts&Crafts, дизайнер, писатель, живописец, каллиграф, печатник, фабрикант и социалист.