Страница 33 из 48
— Вы хотите дать показания?
— Я знаю, кто убил их.
— Отлично, мы запишем ваши показания. Назовите свое имя и адрес.
— Агнес Рипли, Дипсайд, близ Дипинга, — нетерпеливо отозвалась она.
— Вы живете в доме мистера Хатауэя? Кажется, ваше имя мне знакомо. Вы служите там горничной?
— Служила.
Ее губы дрогнули — многое осталось в прошлом. Если вернуть его нельзя, надо обо всем забыть.
Сержант Эбботт делал записи в блокноте.
Старший инспектор напомнил о себе:
— Итак, мисс Рипли?..
— В прошлую пятницу… — те же слова произносила и Мейзи, но совсем иначе, — в прошлую пятницу мистеру Хатауэю звонила одна иностранка. Это было в десять минут пятого…
Лэм перебил ее:
— Откуда вы узнали, что она иностранка?
— По выговору.
— К телефону подошли вы?
— Нет, в доме все считали, что я ушла. Я сняла трубку параллельного телефона.
— Зачем?
— Мне хотелось знать, кто звонит ему. Я думала, это миссис Хатауэй.
— А почему это вас интересовало?
Ее взгляд все объяснил инспектору: глаза сверкнули и тотчас погасли.
— Мне хотелось знать, она ли это.
— Но вы услышали голос той иностранки — вы убеждены в этом? Она называла свое имя?
— Она сказала: «Мистер Хатауэй? Я хочу поговорить с мистером Хатауэем». Он откликнулся, и она продолжала: «Меня зовут Луиза Роджерз, но это имя вам незнакомо. Я хотела бы отдать вам одну вещь, которую вы потеряли».
— Вы абсолютно уверены, что она назвалась именно так?
— Где еще я могла услышать это имя? Оно еще не появилось в газетах.
— Продолжайте.
— Она объяснила: «Вечером четвертого января вы заезжали в отель „Бык“ в Ледлингтоне. И обронили там зажигалку». Мистер Хатауэй ответил, что это ошибка, никакой зажигалки он не ронял, и тогда эта женщина сказала: «Или не зажигалку, а письмо». Потом она добавила, что звонит из Лентона, что у нее есть машина, и спросила, как доехать до Дипсайда. Он повторил, что это ошибка, но объяснил, куда ехать.
Агнес замолчала и уставилась на Лэма, будто не видя его. Когда же он спросил: «И это все?» — она вздрогнула, точно очнулась, и снова заговорила:
— Я слышала, как в половине пятого подъехала машина и мистер Хатауэй сам открыл дверь и впустил ее. Миссис Бартон, экономки, не было дома. Мы обе взяли выходной. Мистер Хатауэй провел гостью к себе в кабинет, я подкралась к двери, приоткрыла ее и слышала все, что они говорили.
Лэм хмыкнул.
— Значит, вы спустились вниз, к двери кабинета. Зачем?
Ее глаза опять ярко блеснули.
— Она не была знакома с ним. Только видела его в «Быке». Ясно же, что она нашла предлог для встречи. Я должна была узнать, что он скажет.
Лэм забарабанил пальцами по колену. Эта девушка обезумела от ревности. В таких случаях женщины часто говорят всю правду, а если этого им кажется слишком мало, лгут.
— Продолжайте! — коротко бросил он.
— Ее я понимала через слово — она говорила слишком быстро и с акцентом, но речь шла о бриллиантах. Это меня немного успокоило. Но все равно я думала, что она заинтересовалась им. Я слышала, как он поставил ее на место, сказав, что не понимает, о чем речь. Она заволновалась, заговорила еще быстрее, а потом выкрикнула: «Покажите мне руки — и я все пойму!» Он твердил: «Вы ошибаетесь». Она крикнула во весь голос: «Руки!» — и мистер Грант направился к двери. Я испугалась и убежала.
Главное было сказано. Мистер Фрэнк Эбботт, племянник полковника Эбботта, живущий в Эбботтсли, записал ее слова — сказанного уже не вернешь. Агнес чувствовала себя опустошенной, замерзшей и усталой. Ее сжатый кулак обмяк. Полицейский из Лондона спросил, все ли это, и она кивнула. Она совсем ослабела и не знала, сумеет ли вернуться домой на велосипеде. И вдруг ей пришло в голову, что возвращаться нельзя и идти ей некуда. Это хуже смерти. Об умершем хоть кто-нибудь позаботится — похоронит его. А ей нечего рассчитывать даже на такое. Она сидела, гладя в никуда.
Лэм сказал:
— Вы говорите, что вам известно, кто убил Мэри Стоукс и другую женщину, труп которой нашли в лесу. Вы считаете, это был мистер Хатауэй?
Она не ответила.
— Это очень серьезное обвинение, мисс Рипли.
Она тихо повторила:
— Он убил их.
— Почему вы так решили?
— Она говорила о бриллиантах. Несколько раз повторила, что ее ограбили. Поначалу я ничего не поняла, но потом сообразила, что грабителем был мистер Грант. Он обокрал ее во Франции, во время войны, когда она бежала от немцев.
— Вы слышали, как она сказала, что именно мистер Хатауэй ограбил ее?
— Нет. Но зачем еще она явилась в Дипсайд? Она думала, что это он. В деревне всем известно, что он продавал какие-то бриллианты, когда ему были нужны деньги.
— И вы пришли к выводу, что он убил ту женщину. Вы слышали, как она уехала?
— Я слышала, как незадолго до пяти часов хлопнула дверь и от дома отъехала машина.
— А голоса? Вы слышали, как она попрощалась, или еще что-нибудь?
— Нет, не слышала.
— А шаги или голос мистера Хатауэя вы слышали после того, как машина уехала? Подумайте хорошенько, мисс Рипли — это очень важно.
Почему? Поразмыслив, Агнес все поняла. Если она слышала шаги Гранта после того, как машина уехала, значит. Луизу Роджерз он не убивал. Он не мог убить ее, если остался дома. Глядя прямо в глаза Лэму, она заявила:
— Нет, я ничего не слышала.
Последовали другие вопросы, она послушно отвечала. Теперь она была готова на все. Ее спросили, где был мистер Грант на следующий день, между половиной шестого и половиной восьмого. Всем известно, что в шесть вечера в ту субботу Мэри Стоукс прибежала в коттедж священника. Агнес спокойно ответила, что была в кухне с миссис Бартон. Насчет мистера Гранта она ничего не могла добавить — она не знала, был ли он дома. Возможно, он прятал труп убитой накануне Луизы Роджерз или просто писал у себя в кабинете. Агнес не видела его с пяти до семи и ничего не могла сказать. И в субботу шестнадцатого, когда убили Мэри Стоукс, она тоже ничего не видела, потому что трехчасовым автобусом уехала в Лентон и вернулась в десять вместе с горничными Эбботтов. Но по пути она зашла на почту за миссис Бартон, которая не любила ходить одна в темноте. Домой они вернулись примерно в половине одиннадцатого. Неизвестно, где был в это время мистер Грант. Агнес его не видела и не слышала — только различила шаги, когда часов в одиннадцать он поднялся в спальню.
Последовала пауза. Агнес поняла, что все вопросы закончены. Но тут же полицейский задал еще один:
— В каких отношениях вы были с мистером Хатауэем?
У нее глухо стукнуло сердце, на лице проступил румянец. Она неловко переспросила:
— В каких отношениях?
— Вы прекрасно поняли меня. Вы были его любовницей?
Она вздрогнула, ее лицо исказилось, и она разразилась горькими рыданиями.
— Нет, нет, нет, не была! Думаете, я пришла бы сюда? Он даже не смотрел на меня, совсем меня не замечал! А я сделала бы все, я помогла бы ему, если бы он захотел! Но он уволил меня. Миссис Бартон дала мне расчет, и он поддержал ее. Я просила и умоляла его, но он не согласился. Остановить его я не могла, просто была не в сипах. Но нельзя сидеть, сложа руки, когда творится такое! И я сказала, что все знаю, что это он убил двух девушек, и он велел мне утром покинуть его дом. Но я не стала ждать утра и укладывать вещи… я приехала сразу… — она осеклась, вдруг замолчала и с ужасом уставилась на Лэма, а потом слабым, дрожащим голосом добавила: — Если и это не поможет…