Кольцо вечности

Он сам сказал, как ей поступить. Она прошла мимо Гранта, не глядя на него, и покинула комнату.

Глава 26

Старший инспектор Лэм сидел в полицейском участке Лентона в компании инспектора Смита и сержанта Эбботта и готовился к допросу подружки Альберта Каддла, которую должен был разыскать и привезти констебль Мэй. Альберту Каддлу еще не предъявили обвинения, но взяли с него подписку о невыезде. Дальнейшая его судьба целиком зависела от показаний мисс Мейзи Трейл.

Инспектор Смит решил воспользоваться долгим ожиданием. Не только служащих Скотленд-Ярда посещали удачные мысли — сегодня такие мысли пришли в голову и инспектору Смиту. С застывшим лицом, ничем не выдавая мнения о себе, как о многообещающем инспекторе, заслуживающем повышения, он начал излагать суть своей идеи, слегка смущаясь от того, что его слушают.

— Мне в голову пришла одна мысль, сэр… насчет мистера Феррана.

— Что такое? — голос Лэма звучал отнюдь не ободряюще.

Фрэнк Эбботт откинулся на спинку жесткого стула, небрежно положил ногу на ногу и приготовился к развлечению. Его шефу не нравилось это дело с двумя трупами. Он был окончательно растерян, озадачен и сбит с толку. В таких случаях Лэм срывал зло на ком попало, и его первой жертвой мог стать сержант Эбботт. А Смит, ни о чем не подозревая, ринулся в омут головой. Он продолжал деревянным, невыразительным тоном:

— Видите ли, эту историю о драгоценностях, похищенных у Луизы Роджерз, и о том, что она приехала сюда, чтобы встретиться с похитителем, никто не может подтвердить. По-моему, все это выдумки.

Лэм недовольно уставился на него, но сдержался.

— А вы что-нибудь узнали в отеле «Бык» в Ледлингтоне?

— Да. Луиза Роджерз действительно останавливалась там. Эти подробности Ферран не стал бы выдумывать, зная, что мы можем их проверить. Луиза пробыла там со второго до седьмого января. Я поговорил с портье, но он не помнит, отдавал ли ей конверт с адресом. Если бы Луиза обронила конверт, его отдали бы ей. Но чужой конверт — зачем? Почему именно ей? А что касается двух джентльменов, заезжавших выпить, такое случается чуть ли не каждый вечер: легче вспомнить вечер, когда в отеле не бывало приезжих. Как видите, показания мистера Феррана не подтвердились, вот я и решил, что он сочинил всю эту историю.

— Но зачем?

— Тот же вопрос задал себе и я. Предположим, он сам убил Луизу. Из любви, из ревности — такое случается сплошь и рядом. Кому известно, что она взяла чужую машину и куда-то уехала одна? Мистеру Феррану. А если она была не одна, если он сопровождал ее — или встретился с ней по дороге. Потом они поссорились, и он убил Луизу. Потом увел машину в Бэзинстоук, оставил там и сел в лондонский поезд.

Лэм угрожающе вытаращил глаза.

— А кто перенес труп в дом лесника в субботу вечером и спрятал в подвале? По-вашему, Ферран вернулся? Если так, откуда он узнал о доме лесника и о том, что в нем есть подвал? Мы и то нашли его после долгих поисков, а француз с трупом в руках, да еще в темноте сразу обнаружил подвал! Ха!

В ответ на этот возглас и удар кулаком по столу в дверь постучали. Вошел констебль Мэй — рослый, румяный и бесхитростный.

— Мисс Трейл здесь, сэр.

На Мейзи Трейл был дешевый облегающий жакет, юбка по колен и туфли на шпильках — на них она держалась весьма неуверенно. От природы она была почти альбиносом, но сумела изменить внешность: ее белые ресницы выглядели неестественно черными, над светло-серыми глазами были нарисованы высоко поднятые черные брови, губы очерчивала изогнутая алая линия — «лук купидона». Она была без головного убора, ее крашеные волосы поблескивали. Закатив глаза, Мейзи села и спросила:

— Ну, что вам нужно?

Фрэнк Эбботт придвинул поближе блокнот.

— Задать вам несколько вопросов, мисс Трейл, — объяснил Лэм.

— Давайте, чего уж там, — ее голос был таким же бесцветным и грубым, как лицо.

Будучи отцом трех любящих дочерей, Лэм питал слабость к девушкам, но на этот раз решил не проявлять снисходительности. Он повел допрос своим обычным резким тоном.

— Что вы делали между пятью и десятью часами вечера в пятницу, восьмого января?

Мисс Трейл хихикнула.

— Календаря в голове я не держу. В пятницу? Сейчас… на прошлой неделе? В пять часов? Я работаю у Брауна и Фелтона, зимой заканчиваю в четверть шестого. Потом я встретилась с приятелем, мы перекусили и пошли в кино.

— Мне придется спросить у вас имя вашего приятеля.

Мейзи вздрогнула.

— Это еще зачем? Он что-то натворил?

— Назовите его имя, мисс Трейл.

Проницательный, острый взгляд инспектора напугал ее. Если Альберт во что-то вляпался, она тут ни при чем. С полицией шутки плохи. Вскинув головку, она заявила:

— Альберт Каддл. Знаете такого?

— Вы говорите, что встретились с ним в четверть шестого в пятницу, восьмого января?

— Верно.

— И долго он пробыл с вами?

Мейзи снова хихикнула.

— Мы ходили в кино, только сначала перекусили, и вышли в половине одиннадцатого.

— Он провел с вами все эти пять часов?

— Да, разве что несколько раз отлучался на пять минут.

— Вы давно с ним знакомы?

— Не слишком.

— Сколько?

— Пару недель.

— Вам известно, что он женат?

Серые глаза похолодели.

— А мне какое дело?

Лэм хмыкнул. Ему было совестно так разговаривать с девушкой, но похоже, она получила скверное воспитание. Ее хотелось отшлепать. Лэм забарабанил пальцами по колену.

— А на следующий день, в субботу, девятого января? Вы тоже встречались с ним?

— Да.

— В какое время?

— Он заехал ко мне примерно в пять. В субботу мы работаем только половину смены.

— Он долго пробыл у вас?

— Не очень.

— А потом?

— Мы пошли в кино — уже в другой кинотеатр. И пробыли там до половины одиннадцатого.

— А позавчера, шестнадцатого, в субботу вы тоже виделись?

— А как же. Говорю же, у меня короткий день. Мы немного побыли у меня, затем пошли в «Розу и корону» играть в дартс.

— В какое время вы пришли туда?

— Около восьми. А ушли примерно в десять.

Лэм продолжал допрашивать ее и получал краткие ответы, иногда сопровождаемые гримасами или машинальным хихиканьем. Никаких расхождений или противоречий он не заметил. Если верить Мейзи Трейл, Альберт Каддл не мог убить Луизу Роджерз в пятницу восьмого, а потом отвести ее машину в Бэзинстоук. Он не мог спрятать труп в шесть часов в субботу девятого. И не мог убить Мэри Стоукс после того, как Джо Тернберри расстался с ней в пятнадцать минут девятого в субботу шестнадцатого.

Показания Мейзи обеспечили бы Альберту Каддлу три железных алиби. К несчастью для него, ее слова мало что значили.

Глава 27

Как только Мейзи Трейл вышла, констебль Мэй вернулся.

— Здесь одна особа из Дипинга, сэр. Говорит, что знает убийцу. Ее фамилия Рипли.

Фрэнк Эбботт беззвучно присвистнул. Это имя он записал в блокноте несколько часов назад, припоминая, что с ним связано. Он переглянулся с инспектором и пробормотал:

— Горничная Хатауэя…

Мисс Рипли была в форменном платье с наброшенным поверх него пальто. Три с половиной мили от Дипсайда она преодолела на велосипеде. Как и Мейзи, она не носила шляпку, но контраст между этими двумя женщинами был поразителен. Общее между ними было только одно — их пол. Негустые, прямые волосы Агнес Рипли влажно поблескивали, на сальной коже виднелись мелкие капли. Она была очень бледна, темные круги под глазами напоминали синяки. Она села и произнесла сдержанным, холодным тоном:

— Мне известно, кто убил этих двух девушек. Хотите, чтобы я сообщила вам?

Лэм вытаращил глаза. Она явилась сюда впопыхах — в домашней обуви, форменном платье, в пальто без пуговицы. Похоже, выбежала из дома в чем была. Выдержав паузу, Лэм заметил, как судорожно сжалась правая рука посетительницы. Наконец он спросил: