Кольцо вечности

— Полагаю, ее испугала сова.

Грант издал звук, напоминающий краткий смешок, и оборвал себя. Сисели прекрасно понимала, что это значит. Они с Грантом идут по темной улице и говорят о Мэри Стоукс. Как будто им есть дело до того, что она увидела! Они остались наедине, а им нечего сказать друг другу, мысль о неизбежном и тягостном объяснении невыносима. В панике Сисели огляделась по сторонам, но так и не придумала, как сменить тему.

Разговор поддержал Грант.

— Ты часто видишься с Марком?

Сисели обрадовалась: у нее появился повод рассердиться.

— А почему бы и нет?

— Действительно, избегать его незачем. Он пишет комические песенки, ты играешь на органе — между вами немало общего.

Сисели возмутили его слова, но она сдержанно сказала:

— Это некрасиво с твоей стороны, Грант.

— Я просто констатирую факт.

— Он не лишен таланта — конечно, не всем нравятся такие песни.

— Ладно, ладно. Просто у меня другие вкусы, вот и все.

— И у меня тоже.

— Но сам Марк тебе нравится. Может, ты пытаешься объяснить, что любишь его самого?

Он пытался подцепить ее на крючок — Сисели сразу поняла это. Если она даст волю гневу, Грант будет только рад. Сисели удалось ответить невозмутимым тоном.

— Как бы там ни было, тебя это не касается.

— Напротив — видишь ли, ты не сможешь выйти замуж, пока не разведешься со мной, а со мной ты разведешься только в том случае, если я этого захочу.

Последовала томительная пауза.

— А ты намерен дать мне развод? — наконец спросила Сисели.

— Нет.

— В таком случае мне придется просто подождать три года.

— Детка, какие еще три года?

— Через три года ты получишь развод. Так сказал мистер Уотерсон.

— Вот именно: я получу развод — на том основании, что три года живу один. Супружескими обязанностями пренебрегаешь ты, а не я, но если я не захочу разводиться с тобой по этой причине, ты ничего, ровным счетом ничего не сможешь поделать.

Сисели в гневе обернулась к нему.

— Ты не посмеешь… ни за что… ты должен дать мне развод!

— Как бы не так! С какой стати? Или ты считаешь, что я снова захочу жениться, после такого неудачного опыта?

— Он был удачным!

Эти слова вырвались у нее сами собой, и Грант рассмеялся.

— Значит, все-таки был? По крайней мере отчасти? Да, пожалуй! Невесте от жениха: «Спасибо за воспоминания», и так далее!

Они уже дошли до перекрестка. Ахнув, Сисели бросилась бежать вверх по Лейну. Кровь стучала у нее в висках, сердце колотилось. Ее тошнило от унижения и гнева. Он все поймет, он сообразит, почему она сбежала — потому, что оставаться наедине с ним для нее невыносимо. Но как бы быстро она ни мчалась, он догнал ее. Сисели дрожащими руками дергала засов калитки и никак не могла открыть ее.

Ладонь Гранта протянулась над ее плечом. Засов лязгнул, калитка распахнулась. Но Сисели не успела перешагнуть порог: Грант обнял ее за плечи и прижался щекой к ее щеке.

— Спасибо за ссору, дорогая, — насмешливо и беспечно произнес он, небрежно поцеловал ее и ушел.

Глава 11

Фрэнк Эбботт припозднился: целый день он провозился с отпечатками пальцев из дома лесника, в основном из комнаты с заколоченным окном и кушеткой перед камином. Отпечатки принадлежали двум лицам, мужчине и женщине, часть их обнаружили в коридоре, но большинство — в запертой комнате. Наверху отпечатков не оказалось, полы покрывал густой слой пыли.

— Совершенно ясно, что в этой комнате встречались двое. Они приходили тем же путем, что и мы, в остальных комнатах не бывали. Это ясно как день. Других следов не обнаружено, значит, убийство произошло не в доме. Может, все дело в ревности? В любовном треугольнике — две женщины и один мужчина? Что вы об этом думаете? Предположим, Луиза Роджерз была давней пассией неизвестного, он пригласил ее на рандеву — одно из тех французских слов, которые ненавидит наш шеф — но опасался ревности Мэри, потому и разыграл сцену убийства. Но если Луиза побывала в доме лесника, как она ухитрилась не оставить отпечатков? Видимо, она не снимала перчатки.

Фрэнк стоял у огня, глядя на мисс Силвер, сидящую в низком кресле. В течение получаса перед ужином маленькая гостиная была всецело предоставлена им. Мисс Силвер оторвалась от вязания.

— Если бы Луизу убили в доме лесника, там наверняка остались бы следы крови, как бы тщательно их не стирали.

Фрэнк облокотился о каминную полку.

— Знаю, знаю. Но коридор кто-то подмел, в кухне нашлась метла. Смит увез ее, решив проверить, нет ли на ней каких-нибудь следов. Он готов поручиться, что пол никто не мыл.

Мисс Силвер кашлянула.

— А что известно о мешках, найденных в той комнате?

— На них не обнаружено никаких следов крови, — Фрэнк помедлил. — Есть только одно обстоятельство… незначительное…

— Я была бы не прочь узнать его.

— Помните коридор между кухней и парадной дверью? Справа каменная стена, а слева — панель лестницы. Так вот, довольно высоко на этой панели мы заметили одно темное пятно — возможно, след крови, еще свежий и глубоко въевшийся в дерево. Смит взял пробу, завтра мы будем знать, что это такое, а потом нам предстоит выяснить, принадлежат ли женские отпечатки Мэри Стоукс.

Спицы мисс Силвер быстро защелкали.

— Вы узнали еще что-нибудь о следах ее ног?

Фрэнк наклонился, подбрасывая полено в камин.

— Да, мы нашли еще с полдюжины. Через лес она промчалась со всех ног — в этом не может быть сомнений. И сдается мне, она бежала не ради забавы. Миловидная умная молодая женщина, встречающаяся с мужчиной в доме лесника отнюдь не пуглива. По-моему, она часто бывала в том месте — для единственного визита там слишком много ее отпечатков пальцев. Они повсюду — на двери, которой загорожено окно, на камине и полке, на двери и дверных косяках. Наверное, в доме произошло нечто невероятное, иначе Мэри не сбежала бы оттуда. И все-таки, где Луиза Роджерз?

Мисс Силвер кашлянула.

— И пропавшая сережка, Фрэнк.

Он метнул в нее раздраженный взгляд.

— Обе сережки пропали — вместе с их хозяйкой. Прошла уже неделя с тех пор, как Луиза покинула дом миссис Хоппер.

На следующий день была суббота. Мэри Стоукс принесла яйца и масло обитателям трех домов, задние калитки которых выходили на Лейн. Поскольку она не водила машину и не ездила на велосипеде, товар она доставляла пешком, тем более что доктор Уинкфилд рекомендовал ей свежий воздух и моцион. Миссис Стоукс ни к чему не принуждала Мэри, а Мэри не отказывалась от работы. Миссис Стоукс не понимала только, как Мэри ухитряется тратить на доставку товара столько времени, но она была покладистой женщиной, сознавала, что девушке на ферме скучно, и считала, что Мэри останавливается поболтать со знакомыми, а может, и заходит к кому-нибудь на чай. У миссис Эбботт жили две славные девушки — сестры из Лентона. Проходя по Лейну, просто нельзя не завернуть к миссис Каддл, в Грейндж. Конечно, миссис Каддл не ровесница Мэри, к тому же убита горем, но может, беседы с Мэри помогут ей взбодриться — кто знает? К тому же в Грейндже, как во времена старого мистера Харлоу, служат миссис Грин и ее дочь — милые, сдержанные женщины, но тоже слишком старые для Мэри: миссис Грин уже под шестьдесят, Лиззи порядком за сорок. Миссис Стоукс жалела, что у Мэри нет подруг-ровесниц, но понимала, что высокомерной и гордой племяннице ее мужа завязывать знакомства непросто.

Мысленно продолжая шагать по Лейну, миссис Стоукс добралась до Дипсайда. Тамошняя экономка, миссис Бартон, была ее подругой и очень приятной женщиной. Она прослужила в Дипсайде тридцать лет, до самой смерти ухаживала за хозяином. Мистеру Гранту Хатауэю повезло иметь такое сокровище, тем более что мисс Сисели вернулась к родителям. Будем надеяться, что у них все уладится — они так молоды, у них вся жизнь впереди. Разумеется, миссис Бартон никогда не сплетничала о хозяевах, но миссис Стоукс понимала, как тяжело у нее на душе. А горничная Агнес Рипли не ровня Мэри. Откровенно говоря, у Агнес вообще нет подруг. Она работает добросовестно, миссис Бартон не на что пожаловаться. Агнес — одна из тех вечно надутых девушек, конечно, если можно назвать девушкой тридцатилетнюю особу, к тому же дурнушку. Впрочем, она и не пытается хоть как-нибудь подправить свою внешность. Нет, она не из тех современных девиц, что раскрашивают лица — к этому быстро привыкаешь, к тому же они действительно выглядят неплохо. Зато у Агнес хорошая фигура и волосы — хорошими их сочтут те, кому нравятся прямые, как лошадиный хвост, волосы. Но эта сальная желтоватая кожа, темные глаза, мрачный взгляд… однако привыкла же к ней миссис Бартон. В общем, Агнес в десять раз лучше Мэри с ее гордостью и вспыльчивостью.