В руках врага

Глава 28

– Я благодарен вам за этот жест, гражданин коммандер, но если нам не положено знать расписание, то вам, наверное, не стоило сюда приходить.

Четыре выбитых и два сломанных зуба, которых стоило МакКеону требование увидеть Хонор Харрингтон, сделали речь Алистера не совсем внятной, но его искренность не вызывала сомнений. В ответ Уорнер обреченно пожал плечами.

– Я все равно влип так, что дальше некуда, – сказал он, – и причиной тому не вы и не леди Харрингтон. Обстоятельства. Но раз уж так вышло, почему бы мне не провести оставшееся время так, как я считаю правильным?

Долгое время МакКеон молча смотрел в светло-карие глаза Кэслета; потом его взгляд смягчился, и он кивнул. Оба они, и Алистер, и Уорнер, знали, что гражданин коммандер сделал немного, но значения сделанного это не умаляло.

Небольшие услуги (например, то, что он приносил заживляющие средства для Нимица и болеутоляющие для МакКеона) сами по себе заслуживали благодарности, однако тот факт, что Уорнер оказывал их, невзирая на смертельный риск, и лишь потому, что этого требовало его представление о чести, сделал для поддержания духа пленных больше, чем мог надеяться сам Кэслет.

– Спасибо, – тихо сказал капитан Ее Величества, протягивая коммандеру руку. – Дама Хонор отзывалась о вас как о человеке особенном, не похожем на других хевенитов. Вижу, она не ошиблась.

– Никакой я не особенный, просто наша госбезопасность – сливная канава для всего дерьма в мире, – с горечью отозвался Кэслет, пожимая протянутую ему руку.

– Может, и так. Но я способен отличить…

Мантикорец осекся на середине фразы и уставился на неожиданно открывшийся за спиной хевенита люк. Кэслет напрягся, но оборачиваться не стал. По его мнению, если он не приказывал Иннису выпустить его, люк мог открыться лишь по одной причине, и Уорнер ждал, что вот-вот на его плечо ляжет тяжелая рука, и голос охранника возвестит о взятии гражданина коммандера под арест за связь с врагами народа. Но ничего подобного не произошло: в отсеке воцарилась гробовая тишина, причем все пленные выглядели так, словно не могли поверить своим глазам.

– Харкнесс! – ошеломленно воскликнул спустя мгновение Веницелос.

Лишь тогда Кэслет обернулся. А обернувшись, остолбенел: в дверном проеме стоял человек, держа под мышкой левой руки, как вязанку хвороста, четыре дробовика, тогда как на сгибе правой висели на ремнях два армейских импульсных пистолета.

– Так точно, сэр, я самый, – ответил Харкнесс Веницелосу и, повернувшись к МакКеону, добавил: – Прошу прощения, капитан, что припозднился. Но раньше было никак не выбраться.

– Боже мой, Харкнесс! – вскричал еще более изумленный МакКеон. – Что ты, черт побери, задумал?

– Устроить побег, сэр, – ответил Харкнесс будничным тоном, словно сказал нечто само собой разумеющееся.

– А куда? – осведомился МакКеон.

Кэслет отстраненно подумал, что, поскольку расстояние до ближайшей планеты Альянса составляет не менее ста тридцати световых лет, вопрос этот весьма уместен.

– Сэр, я все продумал, – невозмутимо отозвался Харкнесс. – Во всяком случае, мне кажется, что все предусмотрено. Только вот трепаться нам сейчас некогда: чтобы моя задумка сработала, мы должны уложиться в узкое окошко по времени, и… – Он умолк, только сейчас заметив Кэслета. – Вот дерьмо! Коммандер! Как долго вы здесь находитесь?

– Я… – начал было Уорнер и тоже осекся, внезапно осознав, что его положение изменилось коренным образом.

Из представителя пленившей стороны, пусть уважаемого и не настроенного враждебно, он в один миг превратился в своего рода пленника, окруженного отчаявшимися вражескими офицерами. Правда, внутренней уверенности в том, что мантикорцы действительно его враги, у него почему-то не было. Тем более что, насколько он знал, с точки зрения БГБ, разница между ними и им самим была не так уж велика.

– Я пришел совсем недавно, старшина, – ответил, поколебавшись, Кэслет. – Пять минут назад, ну, от силы десять.

– Слава богу! – сказал Харкнесс со вздохом облегчения и обернулся к МакКеону. – Сэр, ей-богу, доверились бы вы мне, а? Я все растолкую по ходу дела, а сейчас надо уматывать отсюда, пока нам не поджарили задницы.

МакКеон окинул его взглядом и резко встряхнул головой.

– Думаю, Харкнесс, вы спятили, и дело кончится тем, что всех нас перебьют, – сказал он, забирая у старшины пистолет. – Однако нам, похоже, все равно помирать – так лучше уж с оружием в руках.

Он ухмыльнулся, и сломанные зубы сделали его ухмылку зловещей.

– Может, вам и все равно, сэр, – резонно заметил Харкнесс, – но лично я предпочту выбраться из этой переделки живым. Спятил ли я, нет ли, но, по моему мнению, попытка не пытка.

– Ладно, главстаршина.

МакКеон подозвал остальных. Едва офицеры получили от Харкнесса оружие, на их лицах расцвели волчьи улыбки. Приклады и рукояти, хоть Горацио и попытался их оттереть, были забрызганы кровью, а выглянув в коридор, МакКеон поджал губы при виде кровавой лужи и искалеченных тел.

– Могу я узнать, Харкнесс, почему сюда еще не нагрянули громилы из БГБ? – мягко полюбопытствовал капитан.

– Разумеется, сэр. Тому есть причины, – ответил Харкнесс, вручая последний дробовик Лафолле и выуживая из-за пазухи компьютер. – Я тут вроде как залез в их сеть. потому и перепугался, застав здесь коммандера. Устроил что-то вроде петли в работе камер слежения этой секции… Вот почему я перепугался, увидев здесь коммандера.

– Петли? – не понял Веницелос.

– Да, сэр, если можно так выразиться. Я дал команду камерам в течение двадцати минут прокручивать не текущую картинку, а сделанную запись. В норме дежурные наблюдатели ничего заподозрить не должны: они видят обычное изображение, а согласно графику, который я выудил из файлов госбезопасности, никто не должен был приходить сюда до тех пор, пока конвой не явится за вами для препровождения на планету. Камеры начали работать в этом режиме примерно шестнадцать минут назад, если бы коммандер пришел раньше, они бы дважды увидели, как он входит, хотя при этом не выходил. Ну а тогда…