Любой ценой

Он развернулся вместе с креслом к ней и лейтенант сглотнула.

— Это… герцогиня Харрингтон, сэр.

Тишина на флагманском мостике «Герьера» была абсолютной. Турвиль прочистил горло.

— Выведите на мой дисплей, Ас, — сказал он.

— Есть, сэр. Вывожу.

Мгновением спустя на дисплее Турвиля появилось лицо. Он уже видел это лицо, когда его обладательница сдавалась ему. И ещё раз, когда ее избивали прикладами пульсеров громилы госбезопасности. Теперь она смотрела на него, и её глаза оставляли впечатление пары ракетных пусковых.

— Вот мы и снова встретились, адмирал Турвиль, — сказала она холодным сопрано.

— Адмирал Харрингтон, — ответил он. — Какой сюрприз. Я думал, что вы примерно в восьми световых минутах.

Он уставился прямо в её суровые глаза и стал ждать. Задержка на прохождение сигнала должна была составить восемь минут — шестнадцать минут в обе стороны — но она заговорила едва через пятнадцать секунд после того, как он закончил.

— Так и есть. Я разговариваю с вами через устройство, которое мы называем буем «Гермес». Это ретранслятор СКС, обладающий возможностями стандартной радиосвязи. — выражение её лица следовало бы назвать улыбкой, но оно скорее наводило на мысль о мрачной океанской бездне.

— Несколько таких устройств разбросано по системе. Я просто подключилась к ближайшему, чтобы разговаривать с вами напрямую, — продолжила она все тем же ледяным тоном. — Уверена, что вы обратили внимание на эффективность наведения моих птичек на конечном участке. Также я уверена, что вы понимаете, что у меня есть возможность уничтожить каждый из оставшихся у вас кораблей с теперешней моей позиции. Надеюсь, вы не заставите меня так поступить.

Турвиль смотрел на неё и понимал, что последнее заявление было не вполне точным. Знал, что какая-то её часть — то, что крылось за этими ледяными глазами и голосом — надеется, что он заставит её. Но слишком многие уже были мертвы, чтобы погубить ещё больше из чистой глупости.

— Нет, ваша милость, — тихо сказал он. — Не заставлю.

Прошла ещё одна бесконечная пятнадцатисекундная пауза. Затем…

— Рада это слышать, — сказала она, — однако условием того, что я приму вашу сдачу будет то, что вы оставите свои корабли — и их базы данных — в нынешнем состоянии. Это ясно, адмирал Турвиль?

Он хотел было отказаться, заявить, что сотрёт базы данных, что было обычной практикой, прежде чем сдать корабли. Но затем ещё раз взглянул в эти ледяные глаза и его решимость испарилась.

— Это… понятно, ваша милость, — заставил он сказать себя и откинулся на спинку кресла, ощущая ядовитую горечь поражения. Поражения тем более обидного, что «Беатриса» настолько близко подошла к успеху… и настолько полным образом провалилась в конце.

— Замечательно, — наконец, после ещё одной пятнадцатисекундной паузы сказала она. — Тормозите до состояния покоя относительно светила системы. После этого к вам на борт поднимутся призовые команды. Тем временем, — она снова улыбнулась, всё той же ужасающей улыбкой, — мои корабли останутся здесь, где мы можем… присматривать за происходящим.

— Ваша милость, — обратилась Андреа Ярувальская, когда Хонор закончила разговор с Лестером Турвилем.

— Да, Андреа?

Хонор чувствовала себя выжатой и опустошённой. Возможно ей следовало ощущать себя триумфатором. В конце концов, она только что уничтожила почти семьдесят супердредноутов и захватила еще семьдесят пять. Это должно было стать рекордом, вдобавок к тому, что её люди спасли столичную систему Звёздного Королевства от вторжения. Но после такой бойни, после таких разрушений, как могла женщина ощущать себя триумфатором?

— Ваша милость, мы получаем идентификацию выживших кораблей адмирала Кьюзак при помощи размещённых в глубине системы разведывательных платформ.

— Да? — Хонор почувствовала, что внутри что-то сжимается. Она не могла смотреть на жалкую горстку иконок на том месте, где был Третий флот. Если бы она сумела вывести свои корабли на позицию хотя бы несколькими минутами ранее, возможно…

Она заставила себя отставить эту мысль и взглянула в глаза Андреа.

— Ваша милость, большинство наших кораблей погибли, — тихо сказала Ярувальская, — но я вижу транспондерные коды и «Химеры», и «Непримиримого».

Сердце Хонор сжал спазм и лёд, покрывавший её душу, казалось, слегка треснул. Нимиц у неё на коленях повернулся, сел, прижавшись к ней, и потянулся погладить её по щеке длинными пальцами своей передней лапы.

— Я пытаюсь связаться с ними, — вставил Харпер Брантли, отвлекая на себя внимание Хонор и её глаза вспыхнули, когда она ощутила его эмоции. Как и Ярувальская он отчаянно пытался раздобыть для неё какие-нибудь хорошие новости, сказать ей, что те, кого она любила остались живы. Что-то, чтобы хотя бы отчасти уравновесить боль и пролитую кровь.

— Я не могу связаться с «Химерой», — продолжил Брантли. — Она выглядит в общем лучше, чем «Непримиримый», но, похоже, её гравитационно-импульсная связь вышла из строя. Однако мне удалось связаться с капитаном Томас по СКС.

— Выведите на мой экран, — немедленно среагировала Хонор и повернулась к экрану коммуникатора, на котором появилось напряжённое, измученное лицо флаг-капитана Алистера МакКеона.

— Капитан Томас! — с огромной улыбкой произнесла Хонор. — Рада вас видеть.

«Непримиримый» был едва в четырехстах тринадцати световых секундах от «Императора» — меньше, чем в семи световых минутах — и задержка в связи в одну сторону не превосходила шести с половиной секунд.

— Я тоже рада, ваша милость, — через тринадцать секунд ответила Томас, но в её голосе была какая-то странность.

— Я приняла сдачу оставшихся хевенитских кораблей, — продолжила Хонор. — Поскольку вы намного ближе к ним, будет более разумно, если процессом займутся адмирал МакКеон или адмирал Трумэн. Могу я переговорить с адмиралом МакКеоном?

Она сидела, ждала, и мысленно перебирала всё то, что необходимо обсудить с Алистером. Если он сможет взять на себя формальности, быстро отправить на корабли Турвиля боты с морской пехотой, тогда…