Страница 39 из 68
— Какие могут быть идеи, если мы не знаем, кто должен забрать наркотики? — логично удивился опер Козлова.
— Охрана, — загибал пальцы Козлов, — место отсидки, время, наблюдатели.
— Ничего не надо. — Ева с силой дернула на себя Далилу, поднимая ее с пола. — Охраной буду я, место отсидки у меня на примете есть, когда высплюсь и отдохну, позвоню, пришлешь охрану. Сейчас мы поедем повидаться с ребенком Далилы, потом в похоронную контору, а потом на отдых.
— Боюсь, что все не так просто. — Гнатюк вздохнул тяжело. — У вас, Ева Николаевна, нет документов и оружия, а у вашего начальства нет рапорта, и что вы тут решаете, никого не интересует. Вы можете сегодня отдохнуть, а завтра к восьми тридцати должны быть с докладом у начальника регионального управления по организованной преступности. Вас тоже приглашаю вместе с вашим курьером. — Он повернулся к Козлову и кивнул на Далилу, Далила обреченно стала сползать на пол. — Когда оформите протоколом изъятие. Кстати, ваш паспорт, Ева Николаевна, у меня, я его изъял в вашей квартире вместе с тремя тысячами долларов, рассыпанных на кухне, после того как вы были насильно увезены, то есть похищены. Если вы согласитесь на дактилоскопию, то через час вам вернут документы, после соответствующего протокола.
— Разрешите спросить? — вытянулась по стойке Ева. — Что еще интересного было обнаружено в моей квартире?
— Так, пустяки. — Гнатюк смотрел серьезно в лицо с плохо смытой косметикой. — Один очень нервный молодой человек двадцати пяти лет, сантехник по специальности, и у меня есть сильное подозрение, что он присвоил ваше оружие. Так что на вас еще ТТ, номер можете уточнить в канцелярии.
Часть вторая
ДЕНОМИНИРОВАННАЯ ЖЕНЩИНА ПРОТИВ ЗОЛОТОЙ ЖАБЫ, ИЛИ МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Далила уснула на заднем сиденье машины, Ева ехала медленно. Шел мокрый снег. Застряв у светофора, Ева потянулась назад и выдернула из-под головы Далилы ее рюкзак. Выпотрошила все, перебирая бумаги.
В бюро ритуальных услуг она почувствовала, что заболевает. С трудом ворочая языком, оформила доставку тела Казимира из аэропорта. Она забыла число и день недели. Глядя на прилизанный пробор молодого человека из похоронного бюро, с трудом сдерживала дрожь. Молодой человек был достаточно грустен и учтив, он все тщательно записывал на бумажку, а когда протянул Еве счет, она не поняла чисел.
— Что это? — спросила, сглатывая и обхватив рукой резко заболевшее горло.
— Вы сами просили гроб из хорошего дерева, — тихо и проникновенно говорил ей грустный клерк. — Это все — у, е., то есть условные единицы. Опять же погодные условия, если вы найдете место на кладбище, а если кремирование — это дешевле.
— А, ну да… — Ева встала и выпотрошила все из мужской ручной сумки, ее дал поносить козлов взамен двух огромных баулов, набитых турецким тряпьем.
Пересчитав все свои у.е., она извинилась, вышла на улицу и обшарила еще раз карманы и рюкзак Далилы. Далила проснулась, схватив ее за руку.
— Мне нужна целая куча у.е., — сказала Ева, напрягая вдруг севший голос. — Я не знала, что это столько стоит!
— Что «это»? — Далила спросонья не понимала, где она.
— Зарыть в могилу. Давай все, что у тебя есть, и побыстрей, у меня, по-моему, температура.
— Я пойду с тобой. — Далила вздохнула и потянулась. — Сколько надо?
— Я боюсь говорить, но если бы исполнительный Гнатюк не забрал у меня доллары из кухни, нам бы вполне хватило. Тем более что это были деньги Казимира.
В конторе Ева сразу села, предметы теряли свои очертания, поэтому она сначала ощупала высокий стул.
— Оставь обязательно на хорошую бутылку! — зашипела она и схватила Далилу за руку, когда та отсчитывала деньги.
Далила забрала одну бумажку обратно и расписалась не меньше семи раз.
Таким образом они оплатили пятьдесят процентов заказа.
— Позвольте вам предложить, — клерк осмелился совсем чуть-чуть, почти незаметно улыбнуться, — немного коньяку, у нас есть на такой случай.
Он достал початую бутылку и налил две красивые стопочки.
— А аспирина у вас нет? — спросила Ева.
— Нет, только валерьянка, — загрустил похоронный мальчик.
Ева посмотрела на Далилу.
— Ты пей, — сказала Далила, — я поведу машину.
И Ева выпила половину того, что было в бутылке, из горлышка.
Она вполне сносно дошла до дверцы машины, но не смогла открыть ее.
— Алкоголичка! — Далила втолкнула ее на заднее сиденье, потом затолкала ноги. — Не вздумай отключиться, скажи, куда ехать?
— К Казимиру, — сказала Ева, — блинчики с маринованными улитками, чернослив, начиненный свининой, в сахарной пудре…
— Я плохо помню, где это, я там была только раз, не засыпай!
— Я очень давно не ела. Я помню у адвоката салат из чего-то морского, но с ним мне не повезло, я его сблевала на китайца в ванной. Езжай по кольцу, потом у «Ударника» под мостом.
— Не молчи, — Далила обеспокоенно обернулась, — говори, говори!
— Этому китайцу, — послушно забормотала Ева, — ему вообще со мной не повезло. Он не верил, что я попаду в муху, он ее нарисовал. Ты представляешь! До чего дожили в Турции — ни одной мухи! Я попала, ему пришлось делать мне клизму.
— Зачем? — Далила еще раз оглянулась.
Ева лежала на спине, согнув ноги и выставив перед собой руки. Она делала руками такие движения, как будто ловила залетавшие в машину отблески вечерних фонарей.
— Ну, мне Козлов рассказывал, как досматривают наркокурьеров. Самое обидное знаешь что?
— Что это был крахмал, — убежденно сказала Далила.
— Нет. Я этого Грустного Оленя так здорово уложила! Одним приемом! Стала гордая-гордая, думала, что я уже воин. Волкова вспомнила, учителя. А китаец совсем не умел драться, представляешь, ну совсем! Разве такое может быть? Японец — и не дерется! У этого адвоката прихожая как раз восемь метров от стены до стены. Он не верил, что я попаду с такого расстояния в муху.
Далила быстро вышла из машины на светофоре и сгребла налипший на ветровое стекло снег.
— У тебя белая горячка, — сообщила она, садясь, запыхавшись, за руль.
— Почему? — Теперь Ева мотала быстро-быстро головой из стороны в сторону, прищурив глаза. Слепившие ее фонари тогда сливались в один дрожащий поток золота, раскручиваясь на поворотах картинками калейдоскопа.
— Ты что-то бормочешь про козлов.
— Козлов — классный мужик, — кивнула Ева.
— Или про оленей.
— Это имя такое — Грустный Олень! Я и выпила всего ничего, просто у меня температура. Мы едем в квартиру Казимира.
— Я поняла, — кивнула Далила, — неплохая мысль, если у него никто не живет.
Она въехала в заснеженный маленький двор. Подъезд Далила помнила. Ева прошла несколько шагов и повисла на ней.
— Какой этаж? — Далила чувствовала, что Ева с каждым шагом тяжелеет.
— Третий.
Перед дверью, обитой красным дерматином, Далила прислонила Еву к стене и стала копаться в рюкзаке.
— Какой кошмар! — обреченно просипела Ева. — У меня нет отмычки! Что же мы будем делать? Я плохо соображаю. Найди шпильку!
— Может, тебя устроят ключи? — Далила зазвенела тремя ключами на большом кольце.
— Нет, ключами нельзя, можно повредить замок, не делай этого, слышишь?!
— Но это ключи Казимира. — И Далила широко распахнула дверь.
Ева побрела по квартире, держась за стены.
— Одна кровать, — сообщила она через пять минут, — куча денег в секретере стола и письмо для меня. — Она обмахивалась конвертом. — Еда есть?
Далила покачала головой и вздохнула.
— А спиртное?
— Этого — навалом. Целый бар. Такое впечатление, что он не собирался возвращаться. Одни концентраты и приправы.
Ева стала раздеваться, разбрасывая одежду по пути в ванную. Далила шла за ней, подбирая.
— Не надо тебе в ванную. — Далила бросила охапку одежды в угол на полу и стала раздеваться сама, потрогав по ходу лоб у Евы. — У тебя температура, ты еще и выпила, давай лучше чаю, а, и в постель.