Страница 55 из 74
– Полдела сделано, – подытожил крестоносец. – А теперь будем спасаться.
Без сира Сэмюэля бывшие узники пропали бы, но он с ходу сообразил, куда двигаться. Да в маскировке и не было нужды: в лагере стоял переполох, до горстки беглецов никому не было дела. Но лишняя предосторожность никогда никому не мешала.
Со стен за переполохом в лагере наблюдали манбиджцы, лучники держали под прицелом все подходы к городу. Чтобы не повторять судьбу Балака, беглецы решили переждать день в зарослях терновника. Хасана при виде колючек била дрожь, но другого выхода не было.
Пришлось покориться.
Моисей сходил на разведку и вернулся с двумя мешками динаров. Разброд в осаждающей армии переходил все мыслимые и немыслимые границы. Со смертью Балака перед Тимурташем открылись радужные перспективы. Десятки крепостей, огромные пространства от Халеба до Харрана – всё это отныне принадлежало ему. С одной оговоркой: и крепости, и земли следовало перезахватить.
Тимурташ торопливо собирал преданные войска и переманивал колеблющихся. Эмир Бурзуки сперва взывал к совести проходимца, но потом махнул рукой. Едва минул полдень, как его соратники собрали шатры и отправились в обратный путь.
Осада Манбиджа фактически прекратилась.
Вечером беглецы выбрались из укрытия, тут-то их и обнаружили высланные Сабихом разведчики. Это оказалось несложно. Возгласы «Что за обман! Где мой шлон?» были слышны на фарсанг от стены.
Ночью правитель вернулся домой.
ФАРРОХ ПРОЩАЕТСЯ С ГОРОДОМ
Всё на свете когда-нибудь кончается. Пришла пора покидать Манбидж. Да и то сказать: подзадержался Рошан. Раньше даже три ночи под одной крышей тяготили его, а тут – больше месяца прошло.
Халат, одеяло, горшочки с мазями. Книга – один из трактатов Ал-Кинди. Еды на несколько дней. Много брать не стоит. Странник, что хочет поклажей соперничать с верблюдом, умом соперничает с ишаком. Что еще?
Ах да… Самое главное. Рошан подошел к окну и распахнул его. Высунулся до половины наружу, стараясь рассмотреть напоследок город.
Шум праздничного Манбиджа оглушил его. Громко кричали дети, ревели ослы. Звенела медь в квартале чеканщиков. Зычные голоса водоносов обещали утоление жажды.
И самое главное: бездонное небо дышало весной. Наконец-то настоящей весной – без привкуса гари и смертоносной стали. В воздухе чувствовался аромат цветущих вишен.
Все долги розданы. Сабих, Керим, даже мерзавец Иса – все они стремительно уходили в прошлое, становясь персонажами легенды. Очередной легенды о Защитнике Городов. Что же гнетет его?
Любой человек, выпутывающийся из бед с помощью интуиции, в жизни сталкивается с множеством неудобств. Или ты доверяешь своему чутью или нет, и порой самое пустяковое действие становится невозможным – предчувствия не позволяют. Рошан не мог просто так взять и уйти. Ему требовалось уйти хорошо. А самое главное, он так и не решил, куда направиться. Путей виделось несколько. Можно было отправиться на юг в Иерусалим, а затем из Хайфы отплыть в Константинополь. В Тир тоже стоило заглянуть. А еще хотелось повидать Халеб и Антиохию. Неопределенность раздражала. Для человека, привыкшего к тому, что всё просто и ясно, такое богатство выбора представляло неодолимую проблему.
В дверь постучали.
– Да-да, – не оборачиваясь, бросил Рошан. – Входи, добрый человек.
Это был опрометчивый поступок. В дверь ввалилась куча тюков и свертков.
– Хвала Аллаху, господин, – донеслось из-под нее, – вы богаты! Манбиджцы шлют вам дары, благословение и привет.
– Благословение и им, Рашид, – вздохнул гебр. – Но куда мне столько? Еще день-другой, и я смогу открыть седельную лавку. А также чеканную, горшечную и Ормазд весть какую.
– Люди вас любят, уважаемый. Вы же Защитник Городов. А добрые дела должны вознаграждаться.
Добрые дела наказуемы.
Вернувшись в Манбидж и убедившись, что Тимурташа след простыл, Хасан решил выполнить свои обязательства. Двадцати тысяч в казне не нашлось, да Рошану они и не особо были нужны. Но, чтобы деньги не пропадали зря, он выторговал для горожан право два года не платить налоги.
Зороастризм требует от своих последователей добрых мыслей, слов и поступков. Вряд ли решение Фарроха было добрым. Конечно же, на его подарке кто-то нагрел руки. Кто-то разорился, кто-то проклял день, когда гебр пришел в город. А стены?.. А фонтаны и дороги?.. Их ведь надо чинить, а это всё деньги. Но что сделано, то сделано.
Так возникла новая легенда о Защитнике Городов. А в чем еще сила героя, как не в легендах?
Фарроху понесли дары. Ларцы с монетками, шелковые халаты, ковры, седла. Всё это мало походило на народное волеизъявление, скорее шишки города почуяли в гебре своего. Коль есть человек, распоряжающийся налогами, рассуждали они, с ним надо дружить. Очень просто.
– …А вот это кувшин оливкового масла от самомого Хасана. Можно я его здесь поставлю?
– Ставь. Что хоть… – Рошан повернул голову и закричал: – Эй! Эй! Куда? Я же здесь сплю!
– Ничего не знаю. Подарено.
Слуга сгреб в сторону постель Рошана, а на освободившееся место поставил чудовищного вида кувшин. Огромный. Титанический. В него, если постараться, можно было спрятать человека. Не очень большого… скажем так – невысокого, но куда Рошану столько масла?
– И что интересно, там внутри? – пожаловался здоровяк, утирая пот. – Чисто камней накидали. Может, заглянем внутрь?
С кувшином действительно что-то было не так. Из глубины исходил запашок друджа. Но Рошан решил иначе.
– Не стоит, – как можно беззаботней сказал он. – Лучше вскипяти самый большой чайник, какой найдешь. И принеси сюда.
– Чаю сварить? С печеньем, булочками? Халвой?
– Нет. Просто кипятка.
– Большой чайник кипятка? – здоровяк непонимающе хлопал ресницами. – Ладно. Внимание и повиновение, господин. А чайку я всё-таки принесу.
Когда Рашид ушел, гебр взял посох и принялся рассматривать кувшин. Горлышко его охватывало полотно, затканное золотым изречением из Корана. «Возьмите то, что Мы даровали вам, с силой и помните то, что там, – может быть, вы будете богобоязненны», – прочел Фаррох. Маловразумительно и витиевато… Совсем не свойственно Хасану. А если приглядеться, становилось ясно, что край тряпки колышется. Чуть-чуть, почти незаметно. Рошан постучал по выпуклому глиняному боку.
– Бом-бом, – запоздало отозвался кувшин. – То есть я хотел сказать – бульк.
– Бульк?
В дверь опять постучали.
– Входи, Хасан, – пригласил гебр. Он уже давно научился различать гостей по стуку. – Ты как раз вовремя. И ты, Марьям, входи.
– Мир и благословение тебе, Рошан!
В комнатушке стало тесно. Там и одному человеку было не развернуться, а когда пришли Марьям и Хасан, свободного пространства почти не осталось. В тесноте, что называется, да не в обиде.
– Мы это… мы тут тебе кое-что приготовили. Не откажи принять, Рошан. Эта сабля принадлежала моему деду.
– А этот пояс я сама всю ночь расшивала золотом и драгоценностями, – сообщила Марьям.
– Большое вам спасибо, – ответил Рошан. – Будьте дорогими гостями. Только скажите на милость, что я с этим делать буду?
– Как что? Пользоваться!
– Хасан, послушай. Я не умею драться сталью. Мой посох мне привычнее и роднее. Марьям, посмотри на мой халат. Это честная одежка путешественника, познавшая искры множества костров. Драная, штопаная, стираная-перестираная. Первый же стражник, что увидит на этом халате твой пояс, решит, что я его украл. Меня посадят в зиндан.
– Получается, мы ничего не можем тебе дать?
– Ну зачем же так? Хорошие сапоги, халат поновее… но не шелковый и без лишних узоров! – спешно добавил он.
Супруги переглянулись.
– Вот видишь! – радостно объявила Марьям. – А ты – не приму! не приму! Понял теперь?
Она хотела еще что-то добавить, но тут дверь распахнулась. Задом вошел Рашид; в одной руке он держал поднос с пиалами и блюдами со сластями, в другой – огромный медный чайник. Над носиком чайника курился парок.