Страница 14 из 17
Быть может, это следы легендарного пресвитера Иоанна? Баренц помнил, что ему уже намекали: империя загадочного царя-священника, коего безуспешно искала вся средневековая Европа, от границ с Китаем простиралась далеко на Север. Неужто она доходила до Ледовитого океана? Или царство пресвитера Иоанна некогда, собственно, и начиналось отсюда? Но когда? Ну, конечно, когда здесь не было этих ужасных льдов и этого ужасающего холода!
Значит, все-таки проклятые католики и паписты в лице тамплиеров все же побывали здесь значительно раньше голландцев или англичан. И им также известны древние тайны Гипербореи, до которых они пытались добраться всеми правдами и неправдами? Или же речь идет совсем о другой эпохе и других народах? Разве не натолкнулись его матросы во время одной из высадок на самые настоящие лабиринты, аккуратно выложенные из камней? Конечно, это не крест, а самая что ни на есть языческая магия, нити которой ведут чуть ли не в Египет. Значит, что получается — Египет связан невидимыми нитями прошлого с этими безжизненными островами и покрытым снегом и льдом побережьем материка? Кто и когда ответит на эти вопросы? Любопытно, что грозный царь московитов, скончавшийся чуть больше десяти лет назад, тоже звался Иоанном…
Скрелингеры, про которых вспоминал Баренц, — олин из мифических народов, обитавших, по представлениям людей Средневековья, глубоко под землей, где со времен Гипербореи сохранились надежные и комфортабельные убежища. В этом они мало чем отличаются от других подземных карликов — нибелунгов. Рихард Вагнер в тетралогии «Кольцо нибелунга» сильно демонизировал подземных насельников и их владыку — злокозненного Альбериха. В действительности все обстояло не так ужасно. Согласно классическому немецкому эпосу «Песнь о Нибелунгах», последние действительно поначалу обитали под землей, где берегли несметные сокровища, которыми завладел герой Зигфрид, он победил не только огнедышащего дракона Фафнира, но и самих нибелунгов, ставших его вассалами. Мало того, после трагической смерти Зигфрида подземный народ (его численность была не менее трех тысяч) попал под покровительство короля бургундов Гунтера, а спустя некоторое время вообще дал свое имя всем подданым коварного Гунтера, санкционировавшего убийство Зигфрида. Поэтому-то и нибелунги немецкого эпоса — это прежде всего бывшие бургунды, которые были поголовно истреблены в ставке вождя гуннов Аттилы (фольклорного Этцеля).
Но где же первоначально располагалась Страна нибелунгов? В четырех операх Вагнера, объединенных общим сюжетом, действие разворачивается на берегах Рейна. В эпосе «Песнь о Нибелунгах» географические границы отодвинуты далеко на север. Хотя фольклорные бургунды и населяли в то легендарное время среднее течение Рейна, за невестой для своего короля они, как известно, отправились аж в Исландию. (Впоследствии исторические бургунды расширили свои владения далеко на юго-запад и основали средневековое государство Бургундия — в основном на территории современной Франции.) Эпизод со сватовством, в котором решающую роль сыграл Зигфрид, как раз и содержит косвенное указание на местонахождение подземной Страны нибелунгов.
Королева Исландии Брюнхильда отнюдь не горела желанием стать супругой бургундского короля Гунтера. Тайно она любила абсолютно равнодушного к ней Зигфрида. Когда сватовство затянулось, а страсти вокруг него накалились, Зигфрид решил незаметно (скрытый плащом-невидимкой) съездить за подмогой к своему народу — нибелунгам. В эпосе называется расстояние, которое предстояло преодолеть любимому германскому герою на быстроходном челне — не менее ста морских миль. Вот только не указано, в какую сторону! Обычно говорят: в сторону Скандинавии. А если нет? Вполне вероятно, что Зигфрид взял курс на север. В таком случае границы Страны нибелунгов наверняка совпадали с южной оконечностью легендарной Гипербореи…
Обширный арктический архипелаг Новая Земля (Матка) был излюбленным местом охоты русских поморов. Каждое лето под парусами они плавали туда по давно проторенной дороге — через Белое море — в Мурманский ледовитый океан (или по-другому: Соловецкую пучину) и далее по ветру до самой Матки. Веками известный путь…
С попутным ветром и раздутым, как бычий пузырь, парусом судно птицей летело на северо-восток (рис. 10). Поморы, укутавшиеся кто в доху, кто в тулуп, полулежали на палубе, прислонившись к бортам. Только старшой — кормщик Василий Дорофеевич Ломоносов — неподвижно сидел на корме, выдерживая хорошо знакомый курс на Матку.
— Батяня, — приставал к нему с очередным вопросом великорослый сын Михаил (рис. 11), которому шел шестнадцатый год. — А правда сказывают, что на Матке из-под земли колокольный звон доносится?
— Это ты лучше у Никодима спроси, — усмехнулся отец. — Небось он на Матке не токмо колокола слыхивал…
— Расскажи, расскажи, дед Никодим, — принялись упрашивать другие поморы.
— Да чего уж там, — отозвался наконец седобородый старик с нахлобученной до самых бровей шапке. — Было дело — никак уже двадцать лет тому назад, когда зверя начал на Матке бить. Посреди Матки, значит, города есть, не нашим земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже. А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке исчезли… Вот тебе крест, видел я, братцы, великое чудо. Будто висит посреди Матки гора ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих церквей, поди, не сосчитать, — одна другой выше, одна другой краше. Колоколенки — словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер да скорее назад. А вот еще что старики-поморы сказывают. Лопари, ну, значит — лопь белоглазая, что раньше повсюду на Севере обитала, однажды под землю ушла. Но вот, говорят, не вся: кое-кто погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы.
Рис. 10. Модель поморского судна
Рис. 11. Юноша Ломоносов на берегу Студеного моря. Скульптор А. Иванов. 1845
Чудь эта подводная пасет под водой не только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных железных луков и каменных стрел.
Впечатлительный Михаил не отрывал глаз от рассказчика. В который раз с отцом в море выходит, а вот на Матку до сих пор плавать не доводилось. Неведомая земля… Впрочем, разве такая уж и неведомая? Если послушать Никодима, так там посреди Ледовитого моря настоящий остров Буян, про который в сказках рассказывается да в старинах поется! Хотя нет, в старинах несколько по-иному. Как это вчера поморы пели про Соловья Будимировича?
Неужто все это когда-то на самом деле было? Ведь в памяти народной пустое не отложится, просто так не задержится. Вот и про Новую Землю — Матку бают так, как будто про дом родной… Понятно, что шестнадцатилетний холмогорский отрок не мог тогда знать о древнейшей истории Арктики, о тех давно минувших временах, когда здесь, на месте Ледовитою океана, процветал благодатный край. Но народ-то помнил! Хотя и придавал памяти своей полусказочную форму.
29
См.: Шергин Б.В. Океан — море русское. М., 1959. С. 66.