Страница 10 из 19
ДЖУЗЕППЕ (вбѣ гаетъ.) Идетъ старуха, падрона. Идетъ. Догналъ ее уже на горѣ у Санъ-Фердинандо…
ДЖІОВАННА. Охъ, всѣ угодники и моя святая! Какая синьора можетъ звать меня? Я чужая въ Неаполѣ… Еще разъ миръ и радость тебѣ, вѣщій болванъ!
ФРАНЦЪ. Schwammdrüber!
ГАБРІЭЛЛА. Добрый вечеръ, матушка, удостойте войти въ мой домъ. Я слыхала о вашемъ затрудненіи и хочу вамъ помочь.
ДЖІОВАННА. Благослови васъ Богъ, красавица. А вы кто же будете — тоже служите при болванѣ?
ГАБРІЭЛЛА. И не при одномъ, матушка.
МАРІАННА. Сколько у насъ болвановъ, это мы сосчитаемъ завтра утромъ.
ГАБРІЭЛЛА. Входите, входите, матушка. Я вамъ все объясню. Джузеппе, проведи къ намъ эту добрую женщину.
(Габріэлла и Маріанна уходятъ съ балкона.)
НИЩІЙ. Слушаю, хозяйка. (Входитъ съ Джіованною въ домъ Лепорелло).
ФРАНЦЪ. Ich verstehe nicht. Ganz verfluchte Position!
ДОНЪ ЖУАНЪ (входитъ). А! Ты здѣсь, Францъ!
ФРАНЦЪ. Servus, Excellenz.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Ты при шпагѣ и съ цитрою, — это хорошо. Намъ предстоитъ сегодня маленькое приключеніе. Мнѣ можетъ понадобиться твой клинокъ и, навѣрное, будетъ нужна твоя музыка для серенады. (Ко входящему Лепорелло.) Лепорелло! Бездѣльникъ! Я ищу тебя, какъ иглу въ сѣнѣ. Гдѣ ты пропадалъ?
ЛЕПОРЕЛЛО Не смѣлъ показаться вамъ на глаза, синьоръ, у васъ было такое гнѣвное лицо, когда вы давеча выбѣжали изъ этого дома.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Я думаю. Своимъ дурацкимъ мяуканьемъ ты оторвалъ меня отъ ручки самой хорошенькой женщины въ Неаполѣ.
ЛЕПОРЕЛЛО. Только отъ ручки? Хвала тебѣ, мой ангелъ-хранитель!
ДОНЪ ЖУАНЪ. Ты радъ? Можно узнать, — чему?
ЛЕПОРЕЛЛО. Тому, синьоръ, что лишеніе, которое вы понесли отъ моего мяуканья, не такъ ужъ велико. Если бы я замяукалъ десятью минутами позже, потеря была бы гораздо больше.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Выбѣгаю, какъ полоумный, на улицу: нѣтъ никого… только твои пятки сверкаютъ по переулку… Хочу возвратиться туда, въ домъ, къ ней… Не тутъ-то было! Дверь уже на замкѣ… съ балкона звенитъ серебристый хохотъ… Чортъ ли дернулъ тебя мяукать?
ЛЕПОРЕЛЛО. Я стоялъ у фонтана и смотрѣлъ въ воду, синьоръ, и мнѣ почудился въ ней донъ Эджидіо Ратацци.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Ты совсѣмъ оглупѣлъ и разучился служить, мой Лепорелло.
ЛЕПОРЕЛЛО. Ой, не обижайте! Я докажу вамъ, что вы ошибаетесь, синьоръ.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Но она… Габріэлла! Какова неаполитанская чертовка? а? Хлопъ двери на злмокъ… Знаешь ли, если бы не днемъ, я вышибъ бы ихъ камнями съ мостовой.
ЛЕПОРЕЛЛО. Кокетство, синьоръ.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Ты думаешь?
ЛЕПОРЕЛЛО. Синьоръ! Чѣмъ вы наградите меня, если я скажу вамъ, что въ эту ночь она назначаетъ вамъ свиданіе въ своей опочивальнѣ?
ДОНЪ ЖУАНЪ. Лепорелло! Ты лжешь?
ЛЕПОРЕЛЛО. Когда Санта Лючія опустѣетъ и встанетъ поздняя луна, вы придете на эту площадку съ веревочною лѣстницею. Такъ велитъ она. Смотрите: три окна. Среднее — съ балкономъ, — не ошибитесь: среднее съ балкономъ, — будетъ открыто. Я буду въ домѣ, чтобы спустить вамъ лѣстницу, и вы войдете. Очутитесь въ коридорѣ. Ступайте прямо, пока не упретесь въ двери. Онѣ распахнутся, и вы въ объятіяхъ ожидающей васъ Габріэллы.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Лепорелло, озолочу тебя!
ЛЕПОРЕЛЛО. А говорили: не умѣю служить.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Нѣтъ, нѣтъ, беру всѣ свои слова назадъ. Ты король лакеевъ проходимцевъ. Такъ ночью? этою ночью?
ЛЕПОРЕЛЛО. Да, когда взойдетъ луна.
ДОНЪ ЖУАНЪ. О, чортъ возьми! Я сгораю отъ нетерпѣнія.
ЛЕПОРЕЛЛО. Одно условіе съ ея стороны, синьоръ: — вы не зажжете огня и не будете говорить съ нею…
ДОНЪ ЖУАНЪ. Почему?
ЛЕІЮРЕЛЛО. Она очень стыдлива, а разговоромъ боится разбудить старуху-дуэнью, которая спитъ въ двухъ шагахъ отъ нея за стѣною.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Отлично. О чемъ намъ говорить? Моя страсть — нѣмая — скажетъ больше, чѣмъ самое пылкое краснорѣчіе… Зачѣмъ мнѣ видѣть ее этимъ грубымъ тѣлеснымъ зрѣніемъ, когда я и сейчасъ вижу ее, красавицу, жадными очами моей души? Я обожаю эту женщину, Лепорелло.
ЛЕПОРЕЛЛО. Я тоже.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Постой… А какъ же — гдѣ же будетъ мужъ?
ЛЕПОРЕЛЛО. Падронъ Ратацци? Да — развѣ я не говорилъ вамъ, что мы пріятели? Я спровадилъ его, синьоръ. Сейчасъ онъ плыветъ на Капри — къ умирающему дядѣ аббату и, вѣроятно, страдаетъ морскою болѣзнью, потому что на заливѣ волненіе, а суденышко — прескверное, синьоръ.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Лепорелло, ты геній!
ЛЕПОРЕЛЛО. А говорили: поглупѣлъ. Нѣтъ, синьоръ, кто изъ насъ двоихъ глупѣе, это потомство разсудитъ.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Мы дождемся луны гдѣ-нибудь въ остеріи. Францъ! за нами!
ЛЕПОРЕЛЛО. Эта каріатида служитъ при васъ, синьоръ?
ДОНЪ ЖУАНЪ. Мой музыкантъ и тѣлохранитель. Познакомься.
ФРАНЦЪ. Servus.
ЛЕПОРЕЛЛО. Тѣлохранитель! Это слово плохо вяжется съ репутаціей Донъ Жуана.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Зато — какъ нельзя лучше — съ его возрастомъ и ревматизмомъ. Въ наши годы, Лепорелло, очень пріятно чувствовать за собою товарища, способнаго, въ одиночку, разогнать взводъ солдатъ.
ЛЕПОРЕЛЛО. Съ равнымъ удобствомъ вы могли бы водить за собою блаженной памяти статую Командора.
ДОНЪ ЖУАНЪ. Увы! Статуя Командора приказала долго жить. Кладбищенскіе мальчишки отбили Командору носъ и наслѣдники продали la statua gentilissima маклакамъ, которые пережгли нашего друга на известь. (Уходятъ.)
Донъ Ринальцо и Нищій идутъ съ Санта Лючіи.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Каналья, если ты лжешь, не миновать тебѣ даровой квартиры въ Санъ-Эльмо. Hö, если ты говоришь правду, я сдѣлаю тебя нищимъ моего дяди кардинала.
НИЩІЙ. А какой мнѣ прокъ отъ того, братъ мой?
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Ты можешь каждый мѣсяцъ цѣловать его высокопоставленную руку.
НИЩІЙ. Неужели? Этакая жалость, что у меня нѣтъ золотухи.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Габріэлла хочетъ меня видѣть? Габріэлла назначаетъ мнѣ свиданіе?
Габріэлла выходитъ изъ дома.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. О, во снѣ я или на яву?.. Габріэлла!
Нищій отходитъ къ фонтану.
ГАБРІЭЛЛА. Тише, донъ Ринальдо. Ваши порывистые жесты привлекаютъ вниманіе.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. О, Габріэлла, чему приписать? Чему?
ГАБРІЭЛЛА. Мщенію, любезный Ринальдо. Я откровенна: я не люблю васъ, но я хочу наказать моего ревниваго супруга за то, что онъ посмѣлъ сегодня рядить меня въ дуру — съ этимъ испанцемъ, унтеръ-офицеромъ, который зоветъ его Лепорелло и обращается съ нимъ, какъ съ лакеемъ. Я выходила замужъ не за лакея.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. О, Габріэлла!
ГАБРІЭЛЛА. Эджидіо я накажу за подлость, испанца за нахальство. Я знаю весь вашъ заговоръ. Шутка остроумна, и Донъ Жуанъ заслуживаетъ быть одураченнымъ, но я не люблю, чтобы моимъ именемъ распоряжались безъ моего вѣдома… Васъ избрала я — вы поможете мнѣ отомстить дону Эджидіо.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Мщеніе ли, любовь ли, — мнѣ все равно: мысль сжимать васъ въ объятіяхъ доводитъ меня до изступленія.
ГАБРІЭЛЛА. Слушайте. Я и Маріанна мѣняемся комнатами. Вы знаете ея окно?
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Еще бы. Это — первое слѣва.
ГАБРІЭЛЛА. Донъ Эджидіо будетъ думать, что я буду ждать его…
ДОНЪ РИНАЛЬДО. О!
ГАБРІЭЛЛА. Но будьте спокойны: меня надо искать не тамъ, а вотъ тутъ — въ первомъ окнѣ справа.
ДОНЪ РИНАЛЬДО. Габріэлла! Вы сведете меня съ ума… Но, не найдя васъ въ назначенномъ мѣстѣ, онъ встревожится, сдѣлаетъ скандалъ…
Джіованна выглядываетъ изъ окна справа.
ГАБРІЭЛЛА. Успокойтесь. Въ темной комнатѣ, которую онъ мнѣ назначаетъ, его встрѣтятъ пылкія объятія.