Пешки Сдвига

Алмаз подобрал своё, непонятно каким макаром уцелевшее личное оружие. Остальные оказались с голыми руками, если не считать тесаков Шатуна, и "потрошителя" Лихо. Которыми тоже можно было натворить прихотливых и, законченных безобразий. Ну, с "клопобоем" Книжника, который тот доблестно ухитрился не профукать в экстремальной заварушке, всё было яснее ясного. Патроны там имелись, но сплошь и рядом холостые, чтобы уж совсем морально не травмировать книгочея. Пускай себе палит, куда попало, пользы точно будет больше, чем вреда...

Они по очереди спустились на первый этаж, протиснувшись в тот самый узковатый проход, образовавшийся из нагромождения бетонных блоков. Шатун, матерясь сквозь зубы, пролез первым. Остальным, понятное дело - было уже гораздо легче.

Подъездная дверь, полностью отсутствовала из-за просевшей стены дома. Две из трёх квартир тоже были безвозвратно отрезаны для попыток проникнуть в них. Да что там произошло, на улице? На каком новом, проклятом аттракционе Сдвига их прокатили, лишь чудом оставив в живых? В очередной раз пытаясь доказать, что они здесь всего лишь малозначительные фигуры. Пешки Сдвига.

- Вот сюда подлезть надо. - Шатун немного наклонился, и показал Алмазу стоящую перед ним проблему, которую следовало решить как можно быстрее. - И, сдвинуть немного в мою сторону. А я здесь подцеплю, и вытащу. Проход освободим. Иначе никак, мне с моими могутными телесами никак не развернуться. Тебе посвободнее будет. Залазь.

Алмаз пробрался в указанное Шатуном место, и, упёршись спиной в один обломок плиты, стал ногами выталкивать другой, перекрывающий дверь в третью квартиру. Глядя, чтобы ничего дополнительно не стронулось, и не превратило их четвёрку в разномастные отбивные.

- Да нормально там всё... - С натугой проскрипел Шатун, вытягивающий обломок на себя. - Ничего брякнуться не должно, я проверил. Толкай сильней, не дрейфь. А то, так до вечера здесь промаринуемся...

Совокупными усилиями обломок был убран от прохода, и Алмаз первым заглянул в прихожую освобождённой квартиры. Звуки с улицы стали доноситься отчётливее, но в них не улавливалось ни малейшего подобия хотя бы спокойствия, не говоря уже о полном восстановлении порядка.

Алмаз вынырнул обратно, в подъезд, забрал у Лиха автомат. Угрюмо-вопросительно посмотрел на остальную троицу, слегка покачав головой, выражая полное неприятие того, что доносилось снаружи. "Нет, ребята - всё не так!". Дружно сказали "бля", и утроили бдительность.

- Не нравится мне всё это... - Лихо осторожно потрогала распухшую половину лица. - А уж, то, что впереди - вообще никак не ободряет. Чуют мои полупопия - будет нам снаружи весь набор сомнительных удовольствий. С пальбой и шашками наголо.

Книжник, поправив сползшие на нос очёчки, неодобрительно посмотрел на неё. Ему хотелось в бой, пламенно размахивая своим "клопобоем", останавливать на скаку шипачей выпяченной грудью, и брать Сдвиг за деликатные области стальными пальцами, принуждая к повиновению. Остальные умирать не торопились.

Умирать тоже надо с толком. Красиво, и с толком - конечно поглаже будет, но тут уж как получится. А просто красиво, но насквозь непрактично - это сугубо неправильно.

- Я пойду первым. - Алмаз коротко кивнул головой, прерывая и без того недолгую заминку. Чего время терять? Не копать же, в самом деле, отсюда и до края Материка подземный ход, чтобы проскользнуть без всяких осложнений и душевного трепета.

Он пригнулся, и пробрался обратно в прихожую. Следом начал протискиваться Шатун.

Квартира на первом этаже была относительно целой, если не считать попадавшей как попало скудной мебелишки. Но немного перекошенная оконная рама, с торчащими из неё тут и там, вурдалачьими клыками битого стекла, была ничем не закрыта, не задвинута, и в неё лился утренний свет, нормальный свет, без всяких намёков на опасность, на хаос.

Алмаз немного помедлил, прислушиваясь к происходящему на улице, изо всех сил надеясь услышать хоть что-то, могущее дать надежду на благополучный исход кошмарной ночной кадрили. Издалека, не меньше, чем в одном квартале от них, доносились крики, в который почти полностью отсутствовало всё человеческое, разумное. Выстрелов не было слышно вообще.

Сзади негромко кашлянул Шатун, Алмаз обернулся, и прочёл в его глазах тот же вопрос, раскалённой занозой сидевший в душе у него лично. Что, чёрт побери, случилось? Кровохлёбы, даже в том количестве, и с той внезапностью, в котором они обрушились на Суровцы: вряд ли бы довели дело до такой полной безысходности. Тут было что-то ещё! Что?!

Шатун сгрёб с пола массивную тумбочку, и от души размахнувшись, послал её в сторону окна. Рама вылетела на улицу, теряя последние осколки, и следом за ней Алмаз вскочил на подоконник, проводя быструю визуальную разведку на местности. Улица была пуста, если не считать нескольких дохлых тушек "антидоноров", и примерно того же количества неподвижных человеческих тел, находящихся в различной степени изувеченности.

Алмаз спрыгнул на землю, и - прянул в сторону, освобождая пространство для Шатуна. Продолжая каждой нервной клеткой фиксировать малейшее изменение обстановки. Пока что, в пределах прямой видимости, было относительно спокойно. Хотя глубоко внутри, в самых потёмках души, загнанная мощным волевым усилием, и приведённая в полуобморочное состояние, бултыхалась колючая тоска. От маетного предчувствия, вызванного резким переломом привычной среды обитания. От полуинтуитивного осознания того, что ещё совсем недавнюю, если не вольготную, то - вполне сносную житуху, какое-то аномальное мурло, с ухмылочкой упаковало в тусклую обёртку небытия, небрежно перевязав траурной ленточкой. И, чтобы добраться до этого мурла, надо вывернуться вон из кожи, научиться ходить по воде, подружиться с "кляксой". Одним словом - сделать невозможное.

"Подружимся, вывернемся, научим "свистопляску" любить изящную словесность, сморкаться в кружевные платочки, и ходить по струночке..." - Алмаз оскалил зубы в короткой, мрачноватой усмешке, продолжая прислушиваться, оглядываться. Выживать.

Рядом с ним, произведя шума не больше, чем это могла сделать пушинка, опустившаяся на ладонь: с подоконника спрыгнул Шатун. Конечно, после шума полностью вынесенной рамы, можно было бы не слишком осторожничать. Но Шатун, не был бы Шатуном, если бы обрушился с подоконника чуть громче, чем моргают хомяки. Мясницкие тесаки, любимые игрушки гиганта, находились в боевой готовности. Для раунда игры в "ножички", смельчаки найдутся?

Спустя несколько секунд, в оконном проёме показался Книжник, демонстрирующий если не высшую степень неуклюжести, то никак не ниже средней. Неловко залез, замешкался, выбирая, куда прыгнуть, прыгнул. Приземлился, чуть не подвернув ногу, и если бы не Шатун, коротким движением восстановивший его равновесие, наверняка заработал бы как минимум вывих лодыжки.

Последней квалифицированно спрыгнула Лихо, потянула из ножен своего любимого "потрошителя". Быстрый обмен взглядами, экономные жесты Лиха, понятливые кивки остальных. Через мгновение четвёрка двинулась в сторону "конторы".

В паре-тройке мест, без всякой системы, виднелись клубы дыма, различных степеней густоты и чадности. Горели, скорее всего, как прикинул Алмаз по местоположению пожаров - жилые помещения: и возможно - здание бывшей школы, в которой находился склад жизненно необходимых припасов. Еды, одежды, предметов первой необходимости.

Дом Культуры показался сразу, как только они вышли из-за угла трёхэтажки, снаружи выглядевшей так, как будто над ней надругался урбанист-извращенец, из племени колоссов. До штаб-квартиры Андреича оставалось метров пятьдесят, когда им навстречу вырулили сразу два "пешехода", выглядящих зашибающими свою скудную копеечку, статистами низкобюджетной страшилки. Если бы не одно "но".

Именно эти двое присутствовали вчера в почётной троице, выдворявшей Лихо из недр ДК. Они могли остывать где-нибудь на изношенном асфальте Суровцев, не сумев отбить неожиданно свирепой атаки кровохлёбов. Или выжить. Но никак не двигаться навстречу группе, с неестественной пластикой нежити, выставив напоказ перепачканные явно чужой кровью лица, и камуфляжные куртки.