Пешки Сдвига

- А нет тут - никакого юмора, цвета помыслов бывшего предводителя ни-фига-не-дворянства. - Книжник равнодушно кивнул на нелепо, и - страшно выглядящий предмет; при виде которого, подавляющее большинство попадающихся навстречу мутантов - просто-напросто цепенели. - Есть только, не самый утончённый расчёт, сделанный с упором на психологию среднестатистического мутанта... И, ведь работает, ебулдыцкий шапокляк. Сам удивляюсь!

- Ублюдок... - Выдохнула рыжая, не сумев сдержать эмоций. - Откуда вы взялись-то...

- Неважно, откуда мы взялись. - Книжник поправил очёчки, печально ухмыльнулся. - Главное, что ехали мы себе, никого огорчать не собирались. За проезд заплатив, по вашему, по всем параметрам - грабительскому прейскуранту... А тут - ты, с оскорблённой гордостью. Как в том анекдоте, про медведя и грибника - "Ну, я услышал, что легче стало?". Остановили вы нас, притеснять взялись - что было сил; что, в данное время - тебе легче стало? Тем паче, что во Владимире - Лихо была права, по всем пунктам, на все триста шестьдесят градусов... Ехала бы себе в "Дискавери", мечтала о мировой революции и, своей выдающейся роли, в этом знаменательном событии. Ох, дура...

Виктория зло выдохнула, ничего не выдав в ответ. Она сидела рядом с Шатуном, пристёгнутая найденными в "Лэнд Ровере" наручниками, к поясному ремню громилы. На запястьях Шатуна, они сходились еле-еле, и, он плюнул на такой расклад, найдя другой выход из ситуации. Лихо, всё так же - находящаяся в беспамятстве, лежала в багажном отделении, на шёлковых шторах; самым варварским способом, оборванных очкариком - с ресторанного карниза.

- Я так и не понял, как ты сообразил, на что - можно зацепить Молоха? - Спросил Алмаз. - Расскажи боевому товарищу, похвались смекалкой...

- Фильмов надо больше смотреть. - С абсолютной серьёзностью, заявил Книжник. - И мозгам отдых; и - как выяснилось, в некоторых жизненных перипетиях - могут оч-чень неплохую службу сослужить. Вот так, товарищ. Боевой... Ладно, не отвлекаемся; кажись, блокпост замаячил.

Он повернулся к рыжей, упёрся тяжёлым взглядом в переносицу. Шатун уважительно покачал головой: взгляд у очкарика - был по-настоящему пронизывающий, жёсткий. От юношеских миражей, и прочего хлама, бродящего в голове Книжника; не осталось и следа. Мужи-ик...

- Добавлять - ничего не буду. Развеваешь рот, только для того, чтобы довести до сведения бдящих здесь жутиков: что беспрепятственный проезд - должен быть обеспечен в самые сжатые сроки. Без маханий платочками вслед: как-нибудь перебьёмся, не впервой. Если что-то не так - пеняй на себя. Если нарисуются причины, вынудившие Шатуна немного напроказить на прощание: ты будешь ему не помеха. Оторвёт тебе руку, и вся печаль... Не слышу?!

- Поняла.

- Во-от так, умница... Сделай лицо попроще, не выходи на новую ступень вселенского траура. Выпустим мы тебя, и - пойдёшь, выправлять ситуацию... Вожди остались в истории; но идеи-то - никуда не делись. Пойдут за тобой угнетённые массы, не разбегутся же в одночасье...

Рыжая, непослушными руками, поправила волосы, попыталась улыбнуться.

- Молодец, стараешься. - Книжник удовлетворённо хмыкнул. - Отпустим тебя, слово даю. И, даже трахать не будем на прощанье, веселой троицей. Нешто, мы звери какие?

Виктория отчётливо поёжилась.

- Всё, собрались! - Очкарик принял вид, бесконечно озабоченного человека. - Рыжая, если будут дополнительные вопросы, лепи про заговор на самых верхах. А мы - группа быстрого реагирования, сумевшая удержать ситуацию под контролем. Не совсем тупая; сообразишь, какой лапши навешать. Особенно во-он тому, лопоухому: отсюда видно, что на таких ушах - годовой запас этого продукта, для целого Мутантограда, уместится...

"Горыныч" остановился, повинуясь поднятой вверх руке одного из блокпостовцев. Мгновением позже, тот наткнулся взглядом - на отрезанную голову Молоха и, растерянно затоптался на месте: то пытаясь лапнуть висящего на груди "Шершня" - редкий "дыродел", серийное производство которого, началось буквально за месяц до Сдвига; то - явно желая оказаться подальше, от этих неподвижных, внушающих немедленный страх, глаз. К внедорожнику, подходили ещё трое мутантов, уже увидевшие голову, но ещё не до конца - врубившиеся, чья это голова...

- Не дрыгайся, впечатлительный... - Почти не разжимая губ, процедил Книжник. - Рыжая, твой выход. Будешь фальшивить - выстрелю.

- Открывай, чего жопой трясёшь! - Виктория прямо-таки зарычала на стоящего ближе всех, порченого. - Молох это! Или - не узнал?!

Алмаз сдвинулся на сиденье так, чтобы в любой момент распахнуть дверь; и, вывалиться из кабины, полоща прилегающую местность, проникновенной очередью из верного "Калаша": всё же сыскавшегося в "Дискавери". Книжник сдержанно нянчил на колене "Беретту", заранее выбрав цель.

Мутанты с блокпоста, откровенно мялись; до сих пор не выбрав линию поведения.

- Ты что, падла! - Рыжая, на всю катушку отрабатывала предстоящее помилование. - Сукой оказался Молох, и Сфинкс - тоже. Сам, про заговоры против вас - орал, а туда же - и влез, по самую шляпу! Фуфлом он был, а не - богом. Был бы богом, не красовался бы сейчас, у всех на виду.

- А что делать-то? - Лопоухий мутант, отмеченный очкариком, решил подать голос. - Конец всему?

- Хрен тебе, а - не конец! Всё только начинается. Открывай, давай!

Судя по лицу порченого, в его голове, туговато - но проворачивались мозговые шестерёнки, переводя мышление - на заданный Викторией путь. Повернулся, махнул рукой, приказывая открывать выезд. Зародившийся импульс выбранного (что важно - бескровного!), разрешения ситуации, подхватили остальные: и зачастили обратно, выполняя распоряжение.

Алмаз убрал левую руку с цевья, и - "Горыныч" тронулся вперёд.

- Нишкни, паскуда! - Страшным шёпотом выдал очкарик, заметив, что рыжая ощутимо дёрнулась; определённо испытывая нехилые внутренние борения. - Замри, кому сказал!

Она замерла и, вдруг сникла; по лицу - катились крупные, безостановочные слёзы... Внедорожник выехал за пределы блокпоста, прокатился ещё метров триста: и - "стеклорез" с громким гиканьем втоптал педаль газа, резко набирая скорость...

Спустя несколько километров, когда пропали последние признаки того, что они движутся по, хоть каким-то образом - подвластной Мути, территории: "Горыныч" притёрся к обочине, остановился.

- Выходи. - Книжник спрыгнул на чуть влажную землю; видимо, недавно здесь был несильный дождь. - Не тормози, никто тебя в расход - пускать не надумал... Шатун, освободи даму.

Громила повозился со своим ремнём, и, Виктория выпрыгнула из кабины, позвякивая - оставшимися на запястье наручниками. Замерла, недоверчиво, исподлобья, глядя на очкарика.

- Забери. - Книжник жестом указал ей, на голову "небожителя", удержавшуюся во время езды, в течение последних минут. - Мало того, что мне это - и так не забыть; а уж, вещественные доказательства - вовсе ни к чему... Снимай, снимай.

Рыжая, неверными шагами приблизилась к капоту и, протянула руку к светлому ёршику волос; оставшемуся незапятнанным кровью. Без всякого сомнения - пересиливая себя, сжала пальцы, ухватив коротковатую прядь, потянула руку вверх. Насаженная на примерно семи-восьми сантиметровую эмблемку "Горыныча", в виде трёх, расходящихся в разные стороны - лезвий древнерусского меча; голова снялась с небольшим усилием, оставшись в руке Виктории.

Та стояла, с расширившимися глазами, часто и нервно дёргая рукой, пытаясь бросить голову - на обочину дороги. Пальцы, то ли - свело судорогой, то ли - приключилось ещё что-то; но голова, оставалась в руке рыжей, будто приклеенная.

Книжник вернулся в кабину: а Виктория - всё так же, стояла перед внедорожником, пытаясь расстаться с находящейся в руке, вещью. Всё сильнее дёргая рукой; вторая безвольно висела вдоль туловища, будто боялась прикоснуться, и тоже остаться неразлучной, с головой шиза.