Страница 120 из 143
"Навести тебе симметрию на роже, парой апперкотов. - Алмаз, нарочито неторопливо, повернулся в указанном направлении. - А глазки-то у тебя - шныряют, пятнистый... Дёргаешься; а ну, как я тебя огорчу? - аналогично тем двум. Жаль, совокупность обстоятельств - не позволяет...".
Молох, с несомненными признаками душевной маеты, измерял торопливыми шагами - уже знакомый по вчерашним событиям, зал. Пять шагов влево, пять - вправо.
Книжник, покосился на блондинку, продолжающую пребывать в беспамятстве; и, положенную на кожаную банкетку. Глянул на "стеклореза", стоящего в метре от него. Шатун, покачиваясь, обретался у декоративной витой колонны, придерживаясь рукой: ноги громилы - то и дело подгибались, но Молох не разрешил сесть, или - лечь. Предложив на выбор, пулю, или - выполнение указаний здешнего властелина судеб. То бишь - его, родимого. С десяток мутантов, торчащих в зале, не давали повода усомниться в том, что первый, предложенный на выбор - вариант, будет тут же воплощён в жизнь.
Спустя пять минут назад, лица - приближённые к Молоху, пытались вернуть Лихо в сознание; путём доброй порции пощёчин, щипков, и даже - пары чувствительных тычков по рёбрам. Итог, как легко можно понять - вышел нулевым. Блондинка отказалась приходить в чувство, никаким местом - не реагируя на внешнее воздействие. Шизофреник немного подумал, и - велел прекратить нелирическое обращение с женщиной. Не поддавшись на призывы присутствующей тут же, Виктории; пристрелить блондинку, и Шатуна.
Час назад, она предлагала несколько более расширенные установки: а именно - пустить в расход, всю четвёрку, прямо на стадионе. Одному Молоху ведомо, какими соображениями руководствовался лично он, сходу отклонив настоятельные требования рыжей. И теперь, Книжник с Алмазом - выжидали непонятно чего, наблюдая за метаниями человека в театральном наряде...
Виктория сидела в углу зала, опрокидывая уже, кажется шестой по счёту - бокал чего-то алкогольного. Демоническим и, откровенно захмелевшим взглядом - испепеляя профиль громилы, украшенный изрядным набором повреждений. Между ней, и переправленным в мир иной Сфинксом, вне всякого сомнения - было что-то, выходящее за рамки объединённой борьбы мутантов за светлое будущее. Женщина, у которой убивают близкого, или человека - который мог бы им стать; ведёт себя иначе, чем женщина, у которой убивают просто сподвижника. Пускай даже - не самого заурядного.
- Кто вы такие? - Молох резко остановился, заведя свои жуткие глаза, к потолку. - Зачем вы появились здесь. Я... я страшно промахнулся, послушав Сфинкса! Боги тоже делают ошибки, даже непоправимые ошибки... Но! - я должен знать, кто вас подослал! На кого - вы работаете? Вы - не наёмники, как мне пыталась втемяшить ваша подруга. Я не поверил в это - прошедшей ночью: не поверю и сейчас. Теперь я вынужден признать, что немного недооценил людей, и - дорого заплатил за свой просчёт. Этого не должно повториться! Я должен устранить эту угрозу прежде, чем мой грандиозный план, мой крестовый поход - начнётся. Рассказывайте всё, или, вы - наконец осознаете, что такое - гнев Молоха. Только не говорите мне, что всё это - нелепое совпадение, глупейшее стечение обстоятельств. Что вы четверо, оказались здесь - совсем не за этим...
Алмаз скрипнул зубами, глядя на шиза: лицо которого, превратилось в страшную маску безумца, свято уверенного в своей правоте. Готового на всё, чтобы её подтвердить.
Надо было что-то делать, что-то говорить, придумывать. Но в голове - после последних, отнюдь не похожих на беспечный отдых, событий: было практически пусто.
"Не вовремя Лихо отключилась... - "Стеклорез" чуть не застонал от подкатывающей к горлу безнадёги. - Она бы ему рассказала, ладную сказочку - про законспирированную организацию "Белый Бычок". Со всей её сложной, строго засекреченной структурой; и, ключевыми фигурами... У меня так не получится: но что-то надо делать, надо!".
- Я всё скажу! - Книжник вдруг рухнул на колени, оскальзываясь на полу - пополз в сторону Молоха. В голосе очкарика, перемешались мольба, испуг, подобострастность... - Всё, что вы хотите знать! Это страшные люди, они взяли в заложники мою мать, меня заставили! Вы должны помочь мне, пожалуйста! У меня больше нет надежды. Нет, нет, нет!
Он зашёлся в неподдельной, натуральной истерике. Звучно ударился лбом об пол; повалился набок, на лице - блеснули слезинки, катящиеся из уголков глаз. Алмаз оторопело следил за бурными манипуляциями Книжника, пытаясь как можно быстрее - разобраться в хитросплетениях той задумки, которую воплощал в жизнь книгочей. Счёт шёл на секунды и, Алмаз: ориентируясь на вышеупомянутых "страшных людей", плюс "маму в заложниках" - сделал зловеще-раздосадованное лицо, вперившись взглядом в ползущего к шизофренику, очкарика. Книжник бы, ни за что - не стал выдавать подобную ересь, просто так; а значит - был в этом какой-то глубинный смысл, возможно даже (точнее - наверняка) - ключик к спасению...
Шатуна, наверняка обуревали идентичные мысли, но - одарил ли он, всех присутствующих - мимикой сданного с потрохами Терминатора; понять было почти нереально. Разбитое, измазанное кровью лицо, и так - выглядело страшным. Дополнительные эмоции, не прибавили бы особой выразительности, это уж - точнее истинного, дальше углубляться некуда...
- Не убивайте меня... - Книжник принялся часто всхлипывать, мелко сотрясаясь всем телом. - Поверьте, у меня не было другого выхода!
Молох смотрел на него: с брезгливым любопытством, с - вновь появившейся на лице, надменностью.
С лица Книжника, упали очки; он вернул их на место - дрожащими, непослушными руками, закинул голову, с мольбой всматриваясь в чуть опущенное к нему, лицо "бутафорского властелина".
- Не убивайте... - Очкарик подполз вплотную к Молоху; принялся неистово покрывать поцелуями его обувь, поднимаясь выше, выше... - Я готов присягнуть на верность: всё - что вы захотите... Не убивайте, умоляю... Моя мать - не перенесёт такого удара!
Молох, на лице которого, осталась брезгливость, а, любопытство - сменила откровенная скука; шевельнул ногой, отталкивая Книжника от себя.
- Рассказывай. Всё, без утайки.
- Позвольте, я лучше покажу... - Очкарик с откровенно холуйской, заискивающей улыбочкой, завертел головой, смотря то - на Алмаза, то - на Молоха. - Так вы всё поймёте гораздо быстрее, и лучше... Это всё они, они! Я не буду никого покрывать, это изначально было самоубийством, я говорил им, говорил... Умолял, доказывал!
- Показывай.
- Мне нужен нож.
- Дайте ему нож. - Шиз махнул рукой, приказывая кому-то из присутствующих в зале мутантов. - Быстрее, быстрее... Только не думай, что тебе удастся убить меня. Я - бог, я - бессмертен.
- Я покажу! - Книжник пополз обратно к Алмазу, всё так же, стоящему с характерным лицом, наглухо и, бездарно провалившегося ликвидатора. - Всё дело в нём, остальные просто пешки, просто отвлекающий манёвр. Бессмысленный антураж...
- Не давайте ему ничего! - Пьяно крикнула Виктория, уже почти дошедшая до кондиции, изрядно пошатываясь - пытающаяся встать на ноги; но, Молох - даже не повернулся в её сторону. - Они все - одна команда...
Алмаз посмотрел на шиза, и понял, что у того - лицо человека, нащупавшего какую-то ниточку, идущего по следу; собирающегося распутать этот клубок - во что бы то ни стало... Любые доводы, любые возражения, аргументы - пропадут втуне: Молох попался на удочку очкарика, наживка уже была во рту. Оставался один, пока что непрояснённый нюанс. Когда, и кто - будет делать подсечку...
Он незаметно оглядел остальных мутантов, присутствующих в качестве статистов, на этом дурном спектакле. По сравнению с прошлым вечером, что-то изменилось, произошёл какой-то незримый перелом; стрелка весов влияния - качнулась, пусть и на полделения: но, в пользу четвёрки.
"А ведь вам страшно, падлам... - "Стеклорез" упёрся прессующим взглядом, в ближайшего к нему порченого. Тот; никаких двусмысленностей, никаких превратных истолкований! - вздрогнул от появившейся внутрях неуютности, правда, постаравшись сделать это - как можно незаметней. - Давай, возбуждай нервные окончания, вибрируй организмом... Я смотрю, здесь не находится индивидуумов, с прохладицей относящихся к нашему присутствию в этом уютном местечке".