Страница 55 из 58
Пруд из серо-синей стали
На закате бледно-палевом.
Георгины, астры, мальвы
Жалом осени ужалены.
225//226
Дом осенний ало-розовый,
В рыже-огненных гирляндах,
В пепле золотом березы,
Запах осени лавандовый.
* * *
Серые крылья мельниц
В небе малиновом,
Тонкий дымок чуть стелется
Над луговинами.
Золотым крестом снопов
Поле крестится,
Вышивает синий покров
Ночь-кудесница.
Медный месяц повис
Над мельницей,
Загрустила душа —
Отшельница.
Св. Клара
Ты — как свеча пасхальная,
Светлая и печальная.
Вся ты — радость тайная,
Роза белая, чайная.
У тебя улыбка несмелая,
Руки — лилии белые.
Ты — как стебель нарцисса,
Невеста Св<ятого> Франциска.
Ты любила молитв фимиамы
И бедность Св<ятого> Дамиана.
Ты спишь, нетленная, в ризе
Белая роза Ассизи.
226//227
Сова
На дубе старом
Я ночую.
Не спится мне,
Беду я чую.
Не спится мне,
Я полечу.
Лечу, лечу,
А ветер воет.
Чу! Голос ведьмы...
«Ay, ay! Кума, сюда!
К тебе есть дельце.
За лесом, знаешь, старый
дом?
Невеста ждет там жениха,
А он умрет! Ха-ха! Ха-ха!»
Лечу, лечу...
Вот сад, вот дом
Старинный, над прудом,
К окну лечу, крылом стучу ...
Умрет, умрет, умрет
Кричу.
Сон
На улице пляшут веселые бесы —
Пьеро, конфетти, серпантин.
Но знаю, знаю, взорвется мина,
И город взлетит в небеса.
Сквозь звонко-стеклянную бездну
Вхожу в гнилой магазин,
Где время — приказчик любезный –
Меряет дни на аршины.
Плачу по чеку в кассу,
У кассы — мохнатый паук.
Выхожу — золотая терраса,
И море тоскующих звуков
Поют похоронную мессу.
Умерла голубая принцесса.
Бегут... Взорвалась мина!
Паук! — Закрывай магазин.
227//228
Спутник
Со ступени на ступень...
А за мною — тень,
Кто-то в сером капюшоне,
Серой надушенный.
Прыгнул, руку протянул,
По стене скользнул,
За перила вдруг упал,
В черной тьме пропал.
Со ступени на ступень,
Вот и у порога...
А за мною — тень,
На стене — два рога...
Туман
Белые тюльпаны распустились,
Бледные туманы тающей весны,
В пепельных садах
Мне снились
Пепельные сны...
В пепельных садах
Все дни увяли...
Было ли сегодня?
Будет ли вчера?
Бледные опущены вуали,
Белые раскрылись веера.
228//229
Письма Л. Ю. Бердяевой к Е. К. Герцык
Вступительная статья
Лидия Юдифовна Бердяева (урожд. Трушева; 1874 — 1945), жена философа Н. А. Бердяева, принадлежит к плеяде воплотивших в себе лучшие черты времени женщин серебряного века, которых отличали поиск своих индивидуальных путей среди многих возможностей и жертвенное служение выбранной идее. На первых порах у молодой Трушевой такой идеей была революционность, служение народу. Бердяев писал о ней: “Она по натуре была душа религиозная, но прошедшая через революционность, что особенно ценно. У нее образовалась глубина и твердая религиозная вера”...
С 1910 года Лидия Бердяева начала писать стихи, о которых положительно отзывался Вячеслав Иванов. Три ее стихотворения были напечатаны в 1915 году в журнале “Русская мысль” под псевдонимом Лидия Литта.
В 1918 году она перешла в католичество, вступив в Москве в общину отца Владимира Абрикосова. Этому посвящено письмо от 23 сентября 1921 года — первое, отправленное Бердяевой в Судак, где жили Герцыки, после налаживания связи между Севером и Югом России, прерванной в Гражданскую войну.
Адресат писем, Евгения Казимировна Герцык (1878 — 1944), которую Бердяев назвал “одной из самых замечательных женщин начала XX века, утонченно-культурной, проникнутой веяниями ренессансной эпохи”2, сестра поэтессы Аделаиды Герцык, была близка кругу Вячеслава Иванова. Она много переводила — главным образом философскую литературу, — являлась и небесталанным критиком, вступая иногда в полемику с властителями умов, как в статье “Бесоискательство в тихом омуте”3 (о книге Д. Мережковского).
Но в наше время Евгения Герцык известна прежде всего благодаря “Воспоминаниям”, героями которых стали ее друзья — Л. Шестов, Вяч. Иванов, М. Волошин, Н. Бердяев, И. Ильин и другие4.
Весной 1911 года, возможно под влиянием бесед с Бердяевым, Евгения Казимировна переходит в православие из лютеранства (мать — лютеранка, отец — католик) и накануне крещения пишет Вячеславу Иванову: “...все значение Церкви собралось для меня в Литургии, и мимо тех врат я не хочу, не вижу пути”5.
Двух женщин связывала многолетняя дружба. Бердяевы неоднократно гостили у Герцыков в Судаке. Летом 1922 года, приехав из Крыма в Москву, Евгения Казимировна останавливалась у Бердяевых и стала свидетелем трагических дней ареста и высылки философа, провожала друзей из Москвы в Петроград — на печально знаменитый “пароход философов”.
Судьбы разошлись. До 1927 года Евгения Казимировна писала Бердяевым из Судака в Берлин, затем в Париж6. Позже связь поддерживалась через В. С. Гриневич7, переписка с которой чудом продолжалась до 1939 года. Бердяевы находились в эмиграции в относительном благополучии, немецкую оккупацию они пережили во Франции. Евгения Казимировна доживала на родине в провинции (Крым, Кавказ, Курская область) в нужде и заботе о близких. Она тоже побывала в оккупации, но в глухой курской деревушке, и оставила об этом несколько дневниковых страничек 1941 — 1942 годов8.
Итак, небольшой экскурс в историю через письма: 1921 — 1925.
Письма
I
23 сентября 1921 г. Москва.
Так много нужно сказать тебе, друг мой далекий, что не знаю, с чего начать. Хочется на все заданные вопросы твои отозваться, а письмо как-то не вмещает. Здесь нужно сесть на большой теплый диван твой “под шубу” (помнишь, в Кречетниковском[447]?) и говорить, говорить без конца...
Да, странник обрел дом свой. Ведь странствие не может и не должно быть целью: “Ищите и обрящете”, — сказано нам. Я жадно искала и обрела дом мой, родину мою. Как пришла я к католичеству? В последнее время перед обращением меня все более и более томила жажда Вселенской церкви. Единой, нераздельной, воплощенной здесь, на земле, а не где-то там, за гранью земной. Книга Шмидт[448] жажду эту усилила, но не утолила. И вот заболеваю я воспалением легких, болею полтора месяца, за время болезни много читаю, думаю... Болезнь, отрывая от повседневности, помогает душе жить своей особой, таинственной жизнью. И эта болезнь моя, конечно, послана была мне свыше... Встав с постели, я еще долго не выходила из комнат и однажды, роясь в библиотеке Ни[449], нашла книгу св. Терезы[450] (издание 17 века, привезенное Женей[451] из Парижа из одного уничтоженного монастыря). С трудом начала читать ее (старое правописание французское) и не могла оторваться. Что-то такое родное, близкое, мое услышала там (Histoire de ma vie, “Chвteau de l’вme”, “Chemin de perfection”* и т. д.). Но, повторяю, читала с великим трудом и решила где-нибудь достать новое издание... Как-то Ни говорит: “Я иду на заседание Общества соединения церквей[452], где будут православные и католики”. Я заинтересовалась и, когда Ни вернулся, начала расспрашивать: “кто был? что было?” Помню, Ни сказал: “Как, однако, отличаются католические священники от православных! Какая культура, знания! А наши больше молчат”. И еще: “Я познакомился там с одним очень интересным католическим священником русским отцом Влад. Абрикосовым[453]. Он католик восточного обряда. Приглашал меня посетить его церковь”. “Русский, католик! Вероятно, у него можно достать св. Терезу”, — мелькнуло во мне. “Пойдем вместе. Я хочу достать у него св. Терезу”. И вот, выздоровев, я вместе с Ни была у обедни о. Владимира и поражена была всем. Дух и обстановка первохристианской общины. Просто, тихо, вдохновенно, молитвенно, чисто, глубоко. Поют сестры-доминиканки Третьего ордена. Это первый в России доминиканский орден восточного обряда[454]. Весь обряд — наш, лишь более строгий, уставный. Но дух — иной, высокой культуры, хорошей мистики... После обедни я зашла к о. Владимиру и попросила книгу св. Терезы. У него огромная библиотека мистиков на всех языках. Очень любезно обещал снабжать меня... И вот я всю зиму брала у него книги, говорила с ним и его женой[455]... Оба они — монахи 3-го ордена — доминиканцы. Русские, москвичи, бывшие миллионеры, долго жили за границей, где и перешли в католичество и с благословения папы Пия 10-го вернулись как миссионеры в Россию. Он — настоятель, она — старшая сестра общины. Люди большой духовной культуры, большого пути аскезы и мистики. Влияния на меня оказать им не пришлось, так как все во мне было уже готово для восприятия истинного пути, истинной жизни. Встреча с ними была лишь завершением того внутреннего пути, каким вел меня Господь мой! И вот три года тому назад, 7 июня, я стала католичкой, обрела в католичестве Путь, Истину и Жизнь, по которым так томилась душа моя... Расскажу тебе о чудесном событии, предшествовавшем переходу. По мере приближения дня его — буря сомнений, боязни ошибки, укоров забушевала во мне с такой силой, что все во мне заколебалось, смутилось. Помню час... (Можно ли забыть его?) Я сидела у письменного стола, и казалось мне, что все во мне потрясено, все рушится, нет опоры — тьма и ужас... И теперь знаю минуты эти, но не боюсь, ибо стою на камне, а тогда это было страшно. “Св. Тереза, помоги мне!” И в молитвенном порыве я раскрыла Евангелие, лежавшее на столе. “Лучше бы тебе не познать пути истины, чем, познав, вернуться назад!” — прочла я. Восторг охватил душу! Это ли не ответ на зов мой? С той минуты и до этой, когда пишу тебе, дорогой друг, сомнения в истинном пути не было у меня...
447
Зимой 1914 — 1915 годов Бердяевы жили в Москве, в квартире у Герцыков, по адресу: Кречетниковский пер., 13.
448
Книга Шмидт... — Шмидт А. И. (1851 — 1905) — журналистка, автор религиозно-мистических сочинений. Возможно, речь идет о книге “Из рукописей Шмидт. С приложением писем к ней Вл. Соловьева” (М., “Биржевые новости”, 1916).
449
Ни — домашнее имя Н. А. Бердяева.
450
Св. Тереза — Тереса де Хесус (1515 — 1582), монахиня, известная испанская мистическая писательница.
451
Женя... — Имеется в виду Евгения Юдифовна Рапп (урожд. Трушева; 1875 — 1960), сестра Бердяевой, жила с семьей Бердяевых с 1914 года. По завещанию Н. А. Бердяева передала его архив в Москву, в РГАЛИ.
452
Идея объединения Католической и Православной Церквей прозвучала в журнале русских католиков “Слово истины” в 1913 году. Разразился скандал. Но после Февральской революции в мае 1917 года состоялся Первый Русский Католический Собор, где были приняты постановления, определившие каноническую структуру российской Греко-Католической Церкви. Патриарх Тихон публично объявил о своем сочувствии идее примирения Православной и Католической Церквей и благословил проведение открытых собраний с чтением лекций и дискуссиями на эту тему. В Москве до 1922 года проходили регулярные собрания, в которых принимали участие священнослужители католики и православные, а также ведущая столичная профессура.
453
Отец Влад. Абрикосов — Владимир Владимирович Абрикосов (1880 — 1966), пастор Русской Католической Церкви восточного обряда. В 1908 году перешел в католическую веру, в 1913-м принял монашеский постриг. В сентябре 1922 года был арестован и приговорен к “высшей мере”. Однако этот приговор был заменен “бессрочной высылкой за границу”. Жил в Италии, Ватиканом был назначен прокуратором экзарха.
454
...доминиканский орден восточного обряда. — Главным условием Ватикана для Русской Католической Церкви восточного обряда стало требование “строго следовать и не нарушать законов греко-славянского обряда, не допускать никакого смешения с латинским или каким-нибудь другим обрядом”. “Становясь христианами-католиками, мы остаемся православными как в литургической жизни, так и в миру: мы соединяем православие и католицизм”, — говорил экзарх русских католиков о. Л. Федоров. Сестры-доминиканки могут жить в миру, соблюдая по возможности праведную жизнь, регулируемую определенным уставом, заимствованным у францисканцев.
С дореволюционных времен в Москве, в доме о. В. Абрикосова, действовала доминиканская община сестер-монахинь, после 1918 года начала создаваться доминиканская община братьев-монахов.
455
...его женой... — Отец Владимир с 1903 года был женат на своей двоюродной сестре Анне Ивановне Абрикосовой (1882 — 1936). А. И. Абрикосова училась в Кембридже, в Англии приняла католичество, в Ватикане вступила в 3-й Орден св. Доминика с именем Екатерины Сиенской. Добровольно оставшись в СССР, дважды была арестована: в 1923 и 1933 годах. Наказание отбывала в Екатеринбургском, Тобольском и Ярославском изоляторах. Умерла в больнице Бутырской тюрьмы 23 июля 1936 года.