Полуночный маскарад

Прошла почти неделя, Доминик не встречался с Деборой и все внимание сосредоточил на Мелиссе, своей жене! Он был так вежлив с ней, что она начала себя чувствовать гостьей, а не хозяйкой дома. Муж почти не отходил от нее, хотя выражение серых глаз оставалось лишь вежливым, в них не было и намека на чувства, способные заставить ее сердце биться чаще. Ни единого страстного взгляда из-под ресниц. Он был предельно деликатен, старался не коснуться ее, и его рука не задерживалась на ее ни на секунду дольше, чем это было необходимо, когда он сопровождал ее в саду. Мелисса пыталась убедить себя, что именно этого она и добивалась. Разве она не сказала ему, чтобы он к ней не прикасался? Но если Доминик делает то, что она хочет, почему она так несчастна?

Прошла еще неделя, и Мелисса была совершенно удручена — похоже, ей предстоит весь остаток жизни провести с этим холодным, неулыбчивым Домиником. Она даже готова была простить его за гадкое приключение с красоткой, леди Деборой, коря себя за все случившееся в их первую брачную ночь. Она уже чувствовала, что сама во всем виновата; как страстно она хотела бы начать все заново! Она вела бы себя совсем по-другому, попридержала бы свой несчастный язык и обуздала дурацкий темперамент. Мелисса попыталась бы понять мужа и не торопиться с выводами.

Доминик чувствовал себя не лучше Мелиссы; ярость, сотрясавшая все его существо при одной мысли о Латимере, прикасающемся к его жене, убивала его. В своей жизни Доминик никогда не страдал из-за женщин, и происходящее поразило его. Он не мог избавиться от чувственных мыслей о ней, о ее теле, о ласках…

По ночам он лежал в своей одинокой постели, слепо уставившись в потолок, его мысли были хаотичны и бессвязны. Мелисса приводила его в ярость и одурманивала с того самого момента, когда он впервые увидел ее. Доминик неохотно сознался себе, что предложение Мелиссы в их первую брачную ночь о том, что им стоит ближе познакомиться друг с другом, прежде чем перейти к физической близости, не было столь уж нелепым. Да, нужно время, чтобы получше узнать друг друга. Выяснить, действительно ли она вышла за него замуж из-за денег… Понять, чувствует ли она что-то к нему…

Если бы Доминик мог поддерживать атмосферу спокойствия и уравновешенности, возможно, он нашел бы способ сделать их брак если не счастливым, то, по крайней мере, терпимым. Но как, думал он, держать себя в руках, когда каждым нервом он ощущает страстное, растущее влечение к молодой жене? Он застонал, допуская, что некоторое время воздержания сделает их обоих лучше, и покорился тому, что лишается главного удовольствия от жизни с ней под одной крышей.

Шли дни, они были для Доминика смесью радости и боли: робкие попытки Мелиссы нарушить установившуюся между ними напряженность… Вначале это было нетрудно, ведь он так злился на нее из-за ее угрозы взять Латимера в любовники, но дни сменялись днями, и Доминик понял, что ему все труднее и труднее держаться на расстоянии от жены.

Пока он играл взятую на себя роль вежливого хозяина, супруги провели много часов, изучая владения, обсуждая планы перестройки имения, Доминик не мог не отметить про себя, что Мелисса стала совершенно очаровательна. Особенно хороша она была, когда застенчиво покраснела при его упоминании о детской, которую надо будет пристроить к дому.

Долгие летние вечера были им в тягость, если они не говорили о лошадях Доминика, о разведении потомства Фолли. Эта тема была спасительной для них обоих, ибо и она, и он были помешаны на лошадях. К своему приятному удивлению, Доминик обнаружил, что Мелисса действительно очень много знает о лошадях. Видя, как зачарованно жена слушает его рассказ о дерби в Эпсоме в Англии, он поклялся себе, что, когда эта проклятая война кончится, при первой же возможности он повезет ее туда на скачки.

Но если Мелисса была страстно увлечена лошадьми, то, к удивлению Доминика, она совершенно равнодушно относилась к нарядам и женским безделушкам. Она благодарила его за ценные подарки, но он видел, с какой пренебрежительной легкостью жена обращалась со своими платьями, и ему стало ясно — она была совершенно счастлива и в том безвкусном наряде, в котором он впервые встретил ее. Она отнюдь не вела себя как корыстная маленькая ведьма, которую он в ней подозревал.

Доминик весьма сомневался, что его молодая жена со страстью сосредоточится на ведении хозяйства, и похвалил себя за удачный выбор экономки и всего штата слуг. Он был уверен, что останься он на попечении Мелиссы, то частенько бы обедал черствым хлебом и сыром в столовой, украшенной паутиной и пылью!

В теплое нежное утро экономка миссис Микс собралась уйти, сделав все дела по дому. Из гостиной раздавались нетерпеливые шаги Мелиссы — ей так хотелось немедленно заняться кобылой, которую Доминик только что подарил ей. Она солнечно улыбнулась миссис Микс и сердечно сказала:

— Миссис Микс, я доверяю вашим умелым рукам. Составьте меню сами. И все другое. Я уверена, мистер Слэйд и я будем более чем удовлетворены, доверившись вашим заботам.

Положив свою руку на руку Доминика, она посмотрела на него:

— Пойдем? Лошади ждут нас.

Блеснув серыми глазами, Доминик сказал:

— Ну и жена у меня! Ты довольна, что можешь не заниматься хозяйством, что все делает миссис Микс?

Мелисса почувствовала угрызения совести. С сомнением она спросила:

— Ты думаешь, мне надо остаться? Наверное, это не правильно все взваливать на миссис Микс? Доминик улыбнулся:

— Моя дорогая, я плачу ей предельно высокое жалованье.

Выражение вины на лице Мелиссы стало еще заметнее.

— О, Доминик! — воскликнула она. — Я об этом не подумала! Я транжирка, да? Тебе хочется, чтобы я взяла на себя побольше обязанностей и мы отказались от ее услуг?

Улыбчиво посмотрев на жену, Доминик мягко сказал:

— Если бы ты занималась домом, я лишился бы твоей очаровательной компании.

Покраснев, Мелисса кивнула, а ее сердце взволнованно забилось. Конечно, ему, покорителю женских сердец, трудно верить, но пока она еще безраздельно владеет его вниманием. Однако что ей делать, если он заскучает и начнет стрелять глазами, отыскивая другую женщину, чтобы подчинить ее своему гипнотическому обаянию?

Доминик уставился на Мелиссу, снова и снова пытаясь разгадать, почему она появилась в гостинице той ночью. Неужели только с целью заполучить богатого мужа? Наверняка так. Возможно, она играет с ним, пытаясь обезоружить, и, скрепя сердце, Доминик признал, что это у нее успешно получается. Однако он почти готов был поверить: было еще нечто, какие-то другие причины, ему неизвестные, из-за которых она попала в такую чертовски глупую ситуацию. Почти.

Если бы они могли оставаться в уединении, в собственном маленьком мирке, все бы наверняка прояснилось, и очень скоро. Но судьба в облике слуги Моргана постучала в их дверь.

Передав Доминику записку, человек терпеливо ждал ответа.

Морган писал, что завтра Джейсон отправляется в Терр-ду-Кур, но перед этим очень хотел бы поговорить с Домиником. Морган просил его и Мелиссу прибыть на обед в Дубовую Лощину сегодня вечером.

Доминик задумчиво уставился на неровные строки, удивляясь, зачем он понадобился Джейсону. Кроме желания Джейсона и Катарины попрощаться с ним, он не мог придумать другой причины. Пожав широкими плечами, он повернулся к Мелиссе и сказал:

— Мой брат хочет, чтобы мы сегодня пообедали с ним в доме твоего дяди. Ты не против принять это предложение?

Итак, пришел конец их уединению, хотя Мелисса не была уверена, что уже готова к этому, дни, проведенные с Домиником вдвоем, наполняли ее сердце счастьем. Но, с другой стороны, не могли же они удалиться от мира, отгородиться от него навсегда, и, улыбнувшись, она ответила:

— Нет, конечно, нет. Я снова с радостью увижусь с твоим братом и его женой.

Доминик почти обрадовался концу уединения: быть рядом с женщиной, которую страстно жаждешь, и не сметь обладать ею становилось невыносимо; желание любить ее готово было выйти из-под контроля. И что еще хорошо — он посмотрит на молодую жену в другом окружении. Возможно, когда она попадет в общество, станет наконец ясно — вышла ли она замуж за него по расчету или представляла собой абсолютно невинное существо, которое рисовало ему воображение.