Опаловый кулон

Маргарет Уей

Опаловый кулон

Глава 1

Слепящий солнечный свет заливал двор усадьбы, и, когда Брод переступил порог, прохладный сумрак холла старого дома окутал его уставшее тело, блестевшее от пота. Рубашка на нем была покрыта пылью, измазана зеленью. С рассвета Брод с работниками перегоняли стадо от высыхающего ручья Белой Цапли к Трем Лунам, цепочке мелких стариц, которые находились на расстоянии нескольких миль.

Они проделали долгий путь по жаре, к тому же животные то и дело пытались отбиться от стада. В буше[1] эти существа явно стремились доказать свою независимость.

Не мешало бы отмыться как следует, но на это не было времени. Брод чуть не забыл, что во второй половине дня прилетает ветеринар, чтобы осмотреть другую часть стада. Времени оставалось в обрез: перехватить сандвич и чашку чая и скорее к загону для скота, устроенному под эвкалиптами.

На глаза попалась стопка корреспонденции, аккуратно сложенная на простой сосновой скамье, заменявшей столик. Тут тебе не Кимбара, мрачно усмехнулся Брод.

В Кимбаре, старинной усадьбе, жил его отец, Стюарт Кинросс, Хозяин Пустыни. Предоставив сыну надрываться при перегонах скота, он сам почивал на лаврах. Впрочем, мой день еще придет, думал Брод. Им с Элли принадлежала солидная доля в разных предприятиях Кинроссов, а родовое поместье Кимбара, центр их скотоводческой империи, было самым блистательным украшением в короне.

Дедушка Кинросс никогда не заблуждался относительно своего сына Стюарта. Сейчас деда, Эндрю Кинросса, о котором ходили легенды, давно уже не было в живых, а его внук жил в Марлу чуть ли не изгнанником все последние пять лет, с того времени, как его сестра Элисон, тяжело переживая разрыв с Райфом Кэмероном, своим возлюбленным, уехала в Большую Дымогарню — так местные жители окрестили огромный, шумный, космополитический Сидней.

Элисон говорила тогда, что хочет попробовать себя на театральном поприще, как их знаменитая тетя Фиона. Та покинула родовое гнездо в восемнадцать лет, мечтая сделать блистательную карьеру на лондонской сцене. И чудо произошло: Фи действительно добилась успеха, несмотря на бурную личную жизнь, которая не давала покоя досужим журналистам. Сейчас она вернулась и снова жила в Кимбаре, писала мемуары.

Фи была весьма яркой личностью и слишком известной, чтобы считаться паршивой овцой в семье.

Но на ее счету имелись два скандальных брака, в одном из которых она родила дочь, прекрасную, словно английская роза. Леди Франческа ди Лайл, воплощенное изящество и утонченность, кузина Элли и Брода, отличалась не только красотой, но и добротой. Чудесное сочетание, если вспомнить, чьей дочерью она была.

Тетю Фи всегда одолевали неуемные сексуальные аппетиты. Теперь она старалась изложить на бумаге свою бурную жизнь, пребывая в убеждении, что ее биография будет иметь колоссальный успех.

Для обработки рукописи Фи пригласила Ребекку Хант, молодую журналистку из Сиднея, на счету которой уже была хорошо принятая читателями и критикой биография одной ушедшей на покой австралийской дивы.

Стоило Броду только подумать о Ребекке Хант, как где-то глубоко в нем вспыхнул опасный огонек.

Такова власть женской красоты, констатировал он с отвращением. Образ Ребекки возник перед его глазами. Блестящие темные волосы обрамляют лилейно-белое спокойное лицо, на котором выделяется дьявольски соблазнительный рот. Этот рот и выдает ее. И все же Ребекка выглядит безупречно, а ее самообладание сообщает ей нечто таинственное.

Невозможно представить, чтобы кто-нибудь вроде него посмел взлохматить эти гладкие волосы или коснуться нежной, словно цветок магнолии, кожи.

Она для него чересчур совершенна. В одном Брод не сомневался: за патрицианской внешностью мисс Хант скрывается весьма целеустремленная женщина.

Он ни за что не поверит, что она очарована его отцом. Хотя Стюарт Кинросс — крупный красивый мужчина, уверенный в себе, ухоженный, баснословно богатый. Ему пятьдесят пять, но выглядит он на десяток лет моложе. На его недобрый нрав можно не обращать внимания. А вот дикое великолепие Кимбары, несомненно, вызвало интерес мисс Хант с ее потрясающими огромными серыми глазами — глазами словно спокойная прозрачная вода в углублении скал. Но Брод сразу догадался: мисс Хант в любой момент готова променять свою перспективную карьерку на положение хозяйки Кимбары. Начинающая журналистка среди богатств, не поддающихся воображению. Одно плохо: все это будет принадлежать ей лишь при жизни отца. Потом все переходит к нему, Бродерику.

Эта традиция Кинроссов никогда не нарушалась. Кимбара, дом предков, фамильное владение, переходила непосредственно от отца к старшему сыну. Никто никогда не отказывался от наследования в пользу брата. Хотя Эндрю Кинросс был вторым сыном: его старший брат Джеймс погиб во время Второй мировой войны. Джеймс умер на руках у брата в далекой пустыне, совсем не такой, как пустыня их родины. Одна из бесчисленных страшных трагедий войны.

Печально покачав головой, Брод стал просматривать почту. Ее доставил верный Уолли, полукровка, который раньше трудился на ферме. С тех пор как Уолли, упав с лошади, сильно покалечил ногу, его обязанности ограничивались работой в этой небольшой усадьбе и на ее огороде. К тому же из Уолли получился неплохой повар. Во всяком случае, получше, чем сам Брод.

Его внимание привлекло лишь одно письмо, потому что он его даже ждал. Вскрыв конверт, Брод мрачно усмехнулся. Зачем старику видеться с сыном, когда он такой мастер на письма? Брод шумно вздохнул. На этот раз никакого тебе «Дорогой Брод!». Никаких вопросов о здоровье. Отец устраивает большой праздник, чтобы произвести впечатление и развлечь мисс Хант. Турнир по игре в поло через десять дней. Матчи начинаются в субботу утром, главная встреча состоится в три часа пополудни. Затем бал в Большом зале в субботу вечером.

Отец, естественно, возглавит основную команду, наберет туда лучших игроков. Броду будет позволено возглавить вторую команду. Отца страшно злит, что сын так хорошо играет. Бедный отец! Он словно ненавидит все, что делает сын. По правде говоря, с тех пор как сын стал взрослым мужчиной, отец относится к нему как к сопернику. Как к врагу у ворот. Все это чертовски странно. Неудивительно, что им с Элли пришлось нелегко, но оба они с этим справились.

Их мать ушла из семьи, когда Броду было девять, а Элли всего четыре года. Как она могла так поступить? Хотя со временем они с Элли все поняли. Поняли, когда лучше узнали отца — с его перепадами настроения, непомерным высокомерием, холодностью и язвительностью. Возможно, мать действительно собиралась бороться за право опеки над детьми, но не прошло и года, как она погибла в автокатастрофе. Брод хорошо помнил тот день, когда отец позвал его к себе в кабинет, чтобы сообщить о несчастье.

— Никто безнаказанно не уходит от меня, — сказал Стюарт Кинросс с ледяной улыбкой на лице. В этом был он весь.

Какое-то время детей поддерживал дедушка Кинросс. На свете не было прекраснее человека. Самые приятные для себя слова Брод услышал от близкого друга деда, сэра Джока Мак-Тавиша.

— Ты, Бродерик, весь в деда: горячее бойцовское сердце и благородный дух. Я знаю, ты будешь достоин его памяти.

Джок Мак-Тавиш умел правильно оценить человека. В многочисленных столкновениях с отцом Брод старался не забывать слова сэра Джока. Хотя это было не так-то легко, потому что отец никогда не оставлял попыток подчинить сына своей воле.

Брод вздохнул и сунул письмо отца в карман джинсов. У него нет желания тащиться в такую даль, сказал он себе. Чертовски тяжелое это путешествие, дорога от Марлу до цитадели Кинроссов, расположенной далеко на юго-западе гигантского штата Квинсленд. К тому же он дико занят, так что придется лететь, а отец и не подумал предложить прислать за ним вертолет. Значит, надо звонить Кэмеронам, что Брод часто делал даже после разрыва между Элли и Райфом.

1

Буш — большие пространства неокультуренной земли в Австралии и Новой Зеландии, поросшие кустарником или деревьями высотой до 10— 12 м .