Страница 54 из 64
Первым, кто мне встретился в конторе, был Владик Гаркуша. Он несся по коридору с выпученными глазами, сжимая в потной ладони какие-то смятые листки, и чуть не сшиб меня с ног. На мой вопрос, что случилось, он, только что не задыхаясь от перевозбуждения, рассказал, какую прямо сегодня с утра надыбал сенсацию. В пресс-центре городской милиции ему рассказали про ночной пожар в казино «ЗОЛОТО МИРА» и намекнули, что, пожалуй, такой грандиозной по размаху и последствиям бандитской разборки в городе еще никогда не было. Среди погибших — хозяин казино, крупный криминальный авторитет Барин, по неуточненным данным, четверо или пятеро его подручных, а также три посетителя казино. Еще семнадцать человек госпитализированы с ожогами и увечьями разной степени тяжести. Сейчас Гаркуша только что из больницы, где беседовал со свидетелями, и летит к пожарникам: шеф приказал дать этот материал срочно в номер.
Я поздравил его с очередной творческой удачей, пожелал всяческих успехов и поплелся к себе в кабинет. В отличие от Гаркуши мне пока радоваться было нечему. У меня не имелось никакого представления о том, как превратить в сенсацию свои сегодняшние знания. Что я, в сущности, имею? Так, взгляд и нечто. Ни Кулька, ни Аркатова к делу, как говорится, не подошьешь. Правда, можно теперь что угодно валить на покойника Барина, но это не доблесть, да и мертвые сраму не имут. В тягостном безделье и бесплодных раздумьях я промаялся, наверное, целый час, после чего решил наконец плюнуть на все и ехать домой отсыпаться. Но когда уже взялся за ручку двери, зазвонил телефон.
— Игорь Владимирович?
Я замер с трубкой в руке. Черт побери, сегодня я узнал бы этот голос из тысячи!
— Игорь Владимирович, вы меня слышите?
— Слышу, Иван Федорович, — ответил я, стараясь говорить как можно ровнее. Боюсь, правда, мне это не слишком удавалось. — Чего это вы сегодня при виде меня такого стрекача задали?
— Струсил, — честно ответил Аркатов. — Нервишки, знаете ли. Да ведь и у вас лицо было, прямо скажем... Тоже не ожидали?
— Не ожидал, — согласился я. И уточнил: — От вас не ожидал.
— Только, пожалуйста, давайте обойдемся без морали, — попросил он. — Я, собственно, звоню, чтобы исправить утреннюю ошибку. Хочу с вами встретиться, рассказать кое-что очень интересное.
У меня внутри все похолодело. Все та же дилемма, что и давеча: встретиться — страшно, не встретиться — невозможно.
— Что ж, приезжайте в редакцию, — предложил я, очень надеясь, что голос не выдаст моих волнений.
Но он, видимо, выдал, потому что Аркатов ухмыльнулся:
— Не верите? А я, между прочим, и так почти у вас в редакции, звоню из автомата напротив. Если боитесь, попросите выделить вам охрану и спускайтесь. Спускайтесь, спускайтесь, не пожалеете!
— Ничего я не боюсь, — сердито ответил я, разозленный собственной слабостью. — И охрану из-за вас просить не буду, много чести. А верить вам или не верить, еще посмотрю. Не верь, не бойся, не проси — это ведь ваш афоризм?
— Народный, — ответил он. — Знаете кафе «Гвоздика»? Жду вас там.
Аркатов сидел за столиком в дальнем от входа углу. Перед ним стоял фужер с каким-то напитком и лежал все тот же кейс с никелированными замочками. Я подошел, сел напротив и сказал, сразу беря быка за рога:
— Если хотите исповедоваться, то лучше пойти в редакцию. Я без диктофона.
Он расхохотался.
— Молодой человек, в том смысле, который вы вкладываете, я если и исповедуюсь когда-нибудь, так только перед смертью. Но поскольку это событие мною на ближайшее время не планируется...
— Тогда о чем речь? — прервал я его. — Хотите дать эксклюзивное интервью? Давайте, у меня много вопросов.
— Не сомневаюсь, — снова усмехнулся он. — Кое на какие даже готов ответить.
— Вопрос первый. Как вы вообще оказались в этой истории? Деньги? Или власть? Я имею в виду, власть над чужой жизнью?
— Я же уже просил, если можно, обойтись без морали, — поморщился Аркатов. — Вечно вас, журналистов, тянет на эту патоку... Но раз уж спросили, попробую ответить. Деньги — всегда деньги. И деньги, между прочим, сами по себе — власть. Но можете верить, можете не верить, мне и денег-то перепадало не густо. Про власть и говорить нечего. Тут другое. — Он поднял фужер и задумчиво посмотрел сквозь него на свет. — Вам никогда не приходилось задумываться, каково бывает человеку, вернувшемуся оттуда? Без прежней работы, без друзей, всеми презираемому, с клеймом уголовника?
— Вы же хотели обойтись без морали, — заметил я не без иронии.
— Это для вас мораль, а для меня была — жизнь. Если птенец выпал из гнезда, то кто его подберет, тот ему и мать. А иначе подыхай с голоду.
— И кто же вас... подобрал?
— Подобрали, — тяжко вздохнул он. — Но пока давайте без фамилий.
— Почему же? — удивился я. — Фамилия Барина, например, завтра во всех газетах будет.
Он кивнул:
— Левушку жалко. Если б не Барин, я бы там не выжил. Мне невиданно повезло, что мы с ним оказались в одном бараке, и он очень много для меня сделал...
Я не мог скрыть удивления: представить породистого Барина в тюремной робе было еще труднее, чем Аркатова.
— Гибель Левы — это тоже одна из причин, почему я с вами разговариваю, — глухо произнес он.
— Что, организация дала сильную течь? — поинтересовался я.
Аркатов снова ухмыльнулся, на этот раз как-то криво, и произнес с необычайной убежденностью:
— Эта организация непотопляема. Вы и представить не можете... — он сам себя оборвал и махнул рукой. — Дело не в организации. Дело во мне. Верьте, не верьте, как хотите, но мне это все уже давно хуже кости в горле. Бывает, просыпаюсь среди ночи и не могу вздохнуть, как будто душит кто-то...
Он замолчал. Потом продолжил:
— Я не институтка, знаете ли, всегда догадывался, что когда-нибудь это кончится. Не знал только, что все будет вот так, разом: и Барин, и вы. Но я готовился, я очень хорошо к сегодняшнему дню готовился.
Аркатов щелкнул замочками, распахнул «дипломат» и извлек оттуда пухлую папку.
— Когда я вас увидел сегодня там, в сквере, то сразу понял, что все, финита. Тут правила простые: падающего толкни. Тот, кто засветился, обязан умереть, на нем ниточка должна оборваться, чтобы не потянуть за собой остальных. Знаете, как ящерица отбрасывает хвост... Не прими я мер — жить мне осталось бы до вечера. А так... Безвыходное положение, знаете ли, бывает только в гробу. Сегодня меня здесь уже не будет, пусть ищут, коли охота. Но они искать не станут. Не должны. Потому что я принял меры. — При этих словах он костяшкой указательного пальца постучал по папке и добавил: — Давным-давно принял.
— Нельзя ли поподробней, — попросил я.
Он взглянул исподлобья и произнес с легкой усмешкой:
— Не торопите события, юноша. Во-первых, я должен повиниться. Тогда... в первый раз, я недооценил вас. А вы оказались ловким молодым человеком. И вот поэтому я и пришел к вам... с этим.
Аркатов легким движением пальцев подвинул ко мне папку.
— Здесь распечатка записей всех разговоров, которые вели со мной... скажем так, клиенты. Те, что выходили непосредственно на меня. А на меня выходили, так сказать, отборные. Сливки общества! — хохотнул он и продолжал: — Впрочем, и на остальных кое-что есть. Краткие сведения о причинах, суммы. Да, из вторых рук, однако, тоже весьма убедительно. Когда вы просмотрите бумаги, то поймете. Там встречаются такие имена...
Он еще ближе подтолкнул ко мне папочку, но я так пока и не притронулся к ней руками. Вместо этого спросил:
— А где пленки?
— Хороший вопрос, — кивнул он. — Сразу видно профессионала. Пленки, разумеется, у меня. Между прочим, не только аудио, но и видео. Пленки, юноша, это мой страховой полис, моя гарантия. Не чего-нибудь там гарантия — жизни.
— Без пленок ваши бумажки ничего не стоят, — заметил я, пытаясь скрыть разочарование.
— Конечно, — с готовностью подтвердил Аркатов. — Но всему свое время. Я помещу эти пленки в надежное место, и они могут попасть к вам в двух случаях. Первый — если кое-кто решит, что моя жизнь, вернее, моя смерть им дороже, чем содержимое пленок. А второй — если я когда-нибудь решу, что кто-то ценит свою жизнь или хотя бы свободу дешевле, чем это же содержимое...