Страница 431 из 573
— В какой?
— Позвони ему, поговори с ним. Он, наверно, еще не спит.
— Прямо сейчас? — с некоторым недоумением спросил Иосиф Виссарионович и, опустошив свою рюмочку, сам же ответил: А почему бы нет… Раз болит надо лечить. Власик, пусть вызовут по ВЧ.
Вслед за Сталиным я перешел из столовой в кабинет. По памяти воспроизвожу состоявшийся разговор. Иосиф Виссарионович начал его не очень уверенно:
— Товарищ Рокоссовский, добрый вечер. Еще не спите? Чем занимаетесь?
— Ужинаем, товарищ Сталин, — чуть помедлив, ответил Константин Константинович.
— Ми-и тоже. Только что из-за стола… Товарищ Рокоссовский, есть новость для вас. Вы получаете новое назначение, будете командовать войсками Второго Белорусского фронта.
— Почему? — далекий собеседник был явно ошеломлен. — За что такая немилость?
— Это не немилость…
— С главного направления на второстепенный участок.
— Вы ошибаетесь, товарищ Рокоссовский. Тот участок, на который вас переводят, входит в общее западное направление, в берлинское направление, которое и является теперь главным. Успех решающей операции зависит от тесного и умелого взаимодействия Первого Украинского, Первого Белорусского и вашего Второго Белорусского фронта.
— Кому прикажете передать дела?
— Через два дня вас сменит товарищ Жуков. Как вы смотрите на такую кандидатуру?
Константин Константинович уже успел взять себя в руки, нашел достойные слова:
— Товарищ Жуков является заместителем Верховного главнокомандующего. Выбран самый способный.
— Мы довольны таким ответом, — Сталин еще испытывал некоторую неловкость и вроде бы даже оправдывался, подслащивая пилюлю. — Ставка возлагает на Второй Белорусский фронт очень ответственные задачи и большие надежды. Ваш фронт получит дополнительные силы и средства…
— Спасибо.
Сталин помолчал, негромко кашлянул несколько раз.
— Товарищ Рокоссовский, вы сознаете, что если не продвинется ваш фронт, если не продвинется Конев, то никуда не продвинется и Жуков? Только вместе.
— Сознаю, товарищ Сталин, и приложу все старания. Разговором Иосиф Виссарионович остался доволен, во всяком случае, вернувшись к накрытому столику, произнес удовлетворенно:
— Как Эльбрус с плеч свалил! — Пыхнул трубкой, укорил себя: — Мы все время его обижаем. Такой замечательный полководец — Багратион, — а мы обижаем!
Я не был согласен с таким сравнением. Рокоссовский, разумеется, значительно выше славного генерала Багратиона, отличившегося по сути лишь в Бородинском сражении, однако возражать не стал, памятуя, что о вкусах не спорят. Просто "намотал на ус", дабы при случае напомнить Сталину его слова. Но он и сам не забыл. Его уважение к Рокоссовскому, способному не только отстаивать свое мнение, но и подавлять собственное честолюбие ради общих интересов, еще более возросло. Вскоре Рокоссовскому будет доверена высочайшая честь командовать историческим Парадом Победы.
Эта глава не будет завершенной, если я умолчу еще об одном результате вечерней беседы — о самом неприятном. Молчаливый Маленков, буквально впитывавший все сказанное Сталиным, ловивший оттенки его настроения, сделал тогда свои выводы, никому другому не пришедшие в голову. Почуял едва заметно проявившееся у Иосифа Виссарионовича недовольство военными руководителями, их возросшей самостоятельностью, что умаляло вроде бы значимость Сталина как Верховного главнокомандующего, как творца всех наших успехов. Лишь какими-то нюансами прозвучало еще, пожалуй, и самим Сталиным не осмысленное чувство, похожее на ревность. А Маленков уловил, вник.
Своими соображениями, не ссылаясь прямиком на Иосифа Виссарионовича, Маленков осторожно, доверительно поделился с руководством особых органов, с Берией и Абакумовым. Многоопытный Лаврентий Павлович сразу смекнул, сколь каверзную задачу ему подбрасывают: маршалы и генералы теперь в большой силе, по крайней мере до завершения войны, лучше не связываться с ними. Да и сам Сталин не позволит сейчас принижать, дискредитировать военную верхушку. И вообще: маршалы и генералы не совсем по его части, есть же военная контрразведка Абакумова, это ее заботы.
Что оставалось делать Абакумову, получившему достаточно прозрачный намек не от кого-нибудь, а от авторитетного работника партийного аппарата?! Абакумов дал соответствующие указания наиболее надежным своим подчиненным. Были посеяны первые семена, из которых вскоре После Победы вырастет раскидистое древо так называемого "генеральского заговора", фигурантами которого станут семьдесят пять маршалов и генералов. В том числе Георгий Константинович Жуков.
10
Начать Висло-Одерскую операцию, то есть продвижение из Польши на Берлин, было намечено 20 января 1945 года. Впервые за всю войну мы имели достаточно времени для тщательной всесторонней подготовки наступления. По плану, без спешки, без суеты. Работа велась огромная. Три фронта, нацеленных на вражескую столицу, имели в своем составе 2 миллиона 200 тысяч солдат и офицеров, 33 тысячи орудий и минометов, более 7500 танков и самоходных артиллерийских установок (САУ). Всю эту огромную массу людей и различной техники надо было скрытно подтянуть к передовой линии, сосредоточить на плацдармах, на исходных рубежах, обеспечить всем необходимым, от боеприпасов, горюче-смазочных материалов до продовольствия и зимнего обмундирования.
Возьмем для примера 3-ю ударную армию, переброшенную со 2-го Прибалтийского фронта на усиление 1-го Белорусского фронта, к Жукову. Ко дню погрузки в железнодорожные эшелоны эта армия, после тяжелых боев, имела лишь половину личного состава и техники. В дивизиях насчитывалось примерно по 3000 человек. Армию пополняли, довооружали, дообмундировывали прямо в пути, в район сосредоточения она прибыла почти полностью укомплектованной. Как и направленная с юга на усиление Жукова 5-я ударная армия генерала Берзарина… Многому, очень многому мы научились.
Любопытное, кстати, совпадение: не прославленные наши гвардейцы, составлявшие костяк 1-го Белорусского фронта, а именно эти обычные, полевые, лесные, болотные армии, всю войну протопавшие пешком, только раз, для переброски на главное направление, "поднятые на колеса", — именно эти армии первыми продвинутся к Берлину и поставят завершающие точки в величайшей мировой битве. 5-я ударная армия захватит рейхсканцелярию, в бункере которой покончит с собой Гитлер, а 3-я ударная штурмом возьмет рейхстаг. Но до Берлина еще надо было дойти.
Значит, в график подготовки Висло-Одерской операции мы укладывались. И все было бы хорошо, но подвели союзники. Крепко нас подвели. Дело вот в чем. В ноябре 1944 года, когда завершились все наши десять ударов и активность боевых действий на советско-германском фронте значительно снизилась, немцы получили наконец долгожданную передышку, которой воспользовались быстро и умело. У них появилась возможность направить часть своих сил против союзных войск, надвигавшихся с запада, из Франции. К тому же и природа способствовала немцам. Туманы, нескончаемые дожди, короткие дни лишали англо-американцев их главного преимущества — полнейшего господства в воздухе. А очень большому превосходству во всех других видах техники и в людях немецкое командование рассчитывало противопоставить мастерство и стойкость войск, дерзость и стремительность действий. Цель операции заключалась не только в том, чтобы окружить и уничтожить значительную часть англо-американских сил, но — главное — стремительно выйти к устью реки Шельды, захватить город Антверпен, основной порт, через который снабжались союзники. Достижение таких результатов изменило бы все военное положение на западе в пользу немцев. У англичан, например, к тому времени почти не имелось резервов, способных повлиять на дальнейшее развитие ситуации. И вообще руки чесались у немцев: как бы проучить самодовольных англосаксов, возомнивших себя непобедимыми. А чего заноситься-то, если трое на одного: несколько откормленных молодчиков против тощего юнца 1928 года рождения или дряхлого фольксштурмиста!