Страница 18 из 66
— Я знаю, что я в здравом уме, — прошептала она.
«Так, — подумал Бэрби, — считают все душевнобольные». Он не знал, что и сказать. Ему надо было подумать… проанализировать это странное признание, взвесить все безумные, и не столь безумные гипотезы на холодных весах смерти доктора Мондрика. Он посмотрел на часы и кивнул в сторону главного зала ресторана.
— Пойдем поедим?
Она с готовностью кивнула, и с кошачьей грацией потянулась за своей роскошной белой меховой шубкой, лежавшей на соседнем кресле.
— Я голодная, как волк!
Это слово заставило Бэрби замереть на месте — он вспомнил о странной заколке Април Белл.
— Сейчас пойдем, — кивком головы он подозвал официанта, — выпьем только еще по бокалу… Он заказал еще пару дайкири, и в ответ на ее недоуменно поднятые брови пояснил: — Уже поздно, а мне надо задать тебе еще один вопрос.
Бэрби заколебался.
Лицо Април Белл снова стало настороженном и напряженным.
— Это ведь ты убила котенка? — неохотно спросил Бэрби.
— Да, я.
Его руки до боли впились в твердый край стола.
— И ты сделала это, рассчитывая убить доктора Мондрика?
— И он умер, — кивнула она.
У Бэрби даже мурашки побежали по спине от ее холодного, делового тона. Ее лицо превратилось в безжизненную восковую маску. Темные, настороженные глаза стали странно прозрачными. Бэрби даже представить себе не мог, о чем она сейчас думает, что чувствует. Тонкий мостик доверия исчез без следа, оставив после себя глубокую пропасть страха и тревоги.
— Април, ну, пожалуйста…
Бэрби хотелось во что бы то ни стало достучаться до Април, согреть ее в том безбрежном одиночестве, которое, как ему казалось, она должна испытывать. Но его слова разбились о ледяные стены ее неприязненного молчания.
— Почему ты хотела его убить? — холодно и отчужденно, под стать самой Април, спросил он.
Их разделял маленький ресторанный столик, но, казалось, они перекрикиваются с башен двух стоящих друг напротив друга крепостей.
— Потому, что я боялась.
Бэрби удивленно приподнял брови.
— Чего боялась? Ты же, кажется, говорила, будто совсем не знаешь доктора Мондрика? Каким образом он мог тебе чем-то повредить? Я еще понимаю, если бы я хотел его убить… все-таки он когда-то прогнал меня из тесного круга своих учеников. И потом, он же был совершенно безобидным. Обычный ученый, ищущий истину о человеке.
— Я знаю, чем он занимался, — сухо ответила девушка. — Понимаешь, Бэрби, меня всегда интересовал мой необычный дар. Мне хотелось знать, что же я собой представляю. Я не изучала психологию в колледже — как мне показалось, кое в чем профессора там ну ровным счетом ничего не понимали. И что уж совсем глупо, и не хотели понимать. Но зато я прочитала все, что только было опубликовано о таких, как я.
Ее глаза стали жесткими и блестящими, словно два кусочка полированного малахита.
— Ты знаешь, что доктор Мондрик считался крупнейшим специалистом по колдовству? Не удивляйся, это именно так. Он наизусть знал всю историю средневековой борьбы с ведьмами, и еще многое, многое другое. Он изучил верования и обряды, наверно, всех существующих и существовавших первобытных народов. И видел он в них не примитивные сказки, а нечто гораздо большее.
— Ну, например… Ты знаешь мифы древней Греции — полные историй о любовных связях могучих богов и дочерей рода человеческого. Почти у всех греческих героев: у Геракла, Персея и многих, многих других по преданиям текла в жилах не просто человеческая кровь, а с примесью крови бессмертных богов. И все они обладали нечеловеческой силой и возможностями. Много лет тому назад Мондрик написал большую статью, в которой проанализировал эти самые мифы. Он рассматривал их с точки зрения расовой памяти о конфликте и изредка случавшемся скрещивании двух доисторических рас. Высоких кроманьонцев, так он предположил в своей самой первой работе на эту тему, и зверопобных неандертальцев.
— Но ты же работал с ним, Бэрби. Ты должен представлять себе круг его интересов. Он раскапывал могилы и измерял черепа, и составлял по черепкам разбитые глиняные горшки, и расшифровывал древние рукописи. Он искал различия в современных людях — изучал их кровь, измерял реакцию, анализировал сны. В отличие от многих ученых, не желающих видеть того, что не вписывается в их привычные представления, он ничего не отбрасывал. Он стал признанным авторитетом по вопросам, связанным с экстрасенсорной рецепцией и телекинезом. Причем задолго до того, как мир вообще узнал эти слова. Он готов был идти любым мыслимым путем, лишь бы добраться до цели.
— Ну, допустим, — кивнул Бэрби. — И что с того?
— Мондрик всегда с осторожностью относился к тому, что он направлял в печать. Он скрывал свои истинные намерения. Скрывал за безвредным научным жаргоном… видимо, чтобы не волновать людей. Во всяком случае, до тех пор, пока он не получит неопровержимые доказательства. А потом, лет десять-двенадцать тому назад, он вообще перестал публиковаться. Он даже скупил и сжег все доступные ему копии своих старых статей. Но к тому времени я уже знала, чем он занимается.
Она замолчала, выжидая, пока медлительный официант отсчитает Бэрби сдачу с двадцатки. Потом пригубила свой бокал. Третий, — подумал Бэрби, — хотя нет, кажется, четвертый. Но алкоголь, похоже, ничуть не действовал на Април Белл. Когда официант ушел, она продолжала, все так же холодно и ровно.
— Мондрик верил в ведьм.
— Ерунда! — не сдержался Бэрби. — Он же был ученым!
— И тем не менее, он верил в ведьм, — настаивала она. — Это-то меня и испугало. Большинство так называемых современных ученых не удостоят свидетельства нашего существования даже взглядом. А Мондрик… Он всю свою жизнь потратил, пытаясь подвести под колдовство твердый научный базис. Он и в Ала-шан поехал-то, надеясь найти там новые доказательства. И сегодня… по тому, как все шло, по страху на лицах Мондрика и его людей, по первым осторожным словам доктора… в общем, я поняла, что поиски увенчались успехом.
— Да, но…
— Ты не веришь, Бэрби, — в ее голосе снова зазвучала ирония. — Никто не верит. В этом-то и кроется наше спасение — ведь мы враги людей. — Бэрби не сдержал изумленного возгласа, и на ее алых губах появилась кривая усмешка. — Ты и сам, наверно, понимаешь, почему нас всегда ненавидят. Наши врожденные способности куда больше, чем у других людей… правда, их все равно не хватает.
Ее глаза горели холодно и враждебно. Миг спустя они снова стали пустыми и безучастными, но Бэрби успел увидеть в них неприкрытую звериную дикость и жестокость. Уставившись в стол, он поспешно осушил свой бокал.
— Мондрик пытался разоблачить нас, — резко сказала Април. — Разоблачить, чтобы люди смогли покончить с нами раз и навсегда. Этого-то я сегодня и испугалась. Может, он придумал какой-то научный тест, выявляющий ведьм. Когда-то у него была статья о корреляции между группами крови и склонностью к интроверсии. Это словечко — «интроверт» — один из безобидных научных терминов, который он использовал, имея в виду ведьм.
— Неужели ты этого не понимаешь, Бэрби?
Ее низкий, хрипловатый голос упрашивал, умолял… Холодная пустота исчезла из ее глаз. Может, алкоголь все-таки подействовал, разрушив барьеры обычной сдержанности и осторожности?
— Неужели ты не понимаешь, Бэрби, что сегодня я сражалась за свою жизнь? Неужели ты осудишь меня за то, что я воспользовалась своим слабым и ненадежным оружием против такого сильного и коварного врага, как старый доктор Мондрик? А он был именно врагом… Как, впрочем, и все обычные люди. И знаешь, Бэрби, они в этом не виноваты. С другой стороны, а я разве виновата?
Слезы застыли в ее глазах.
— Я ничего не могу с этим поделать. Все началось еще тогда, когда первобытные люди поймали и забили камнями самую первую ведьму. И так будет продолжаться, пока остается в живых хотя бы одна ведьма. Люди вечно будут следовать той древней библейской заповеди:
«Ворожеи не оставляй в живых».