Гуманоиды

Девочка подошла ближе.

— Я знаю, где мы. Мы на той самой холодной планете, куда мистер Уайт посылал меня за слитками палладия. Я всегда торопилась вернуться обратно в пещеру, чтобы согреться, но теперь мы не можем вернуться туда. Гуманоиды снова поймают нас, если мы вернемся. Пожалуйста, скажите, куда мы можем уйти?

Форестер по-прежнему стоял, ничего не понимая и отказываясь верить словам девочки. Он вспомнил покрытые инеем слитки палладия, которые Джейн приносила откуда-то с далекой и очень холодной планеты. Теперь доктор понял, чем на самом деле являлся сверкающий вдали купол. Беспощадный холод пронзал каждую клеточку его тела. Итак, они с Джейн попали на мертвую планету, затерянную вне их собственной галактики.

Видневшиеся на небе овальные фигуры серого цвета были такими же безжизненным островками чужой Вселенной. А высокая спираль — должно быть, край их собственной галактики, сияющий светом, который множество солнц испустило задолго до того, как первый человеческий философ на материнской планете возмечтал найти вечную реальность.

Напуганная девочка продолжала всхлипывать:

— Здесь так ужасно холодно. Сделайте что-нибудь, пожалуйста! Я не смогу долго удерживать вокруг нас воздух и тепло. Я не знаю безопасного места, куда мы могли бы уйти. Пожалуйста…

Форестер недоуменно покачал головой. Должно быть, прошло много миллиардов лет, прежде чем случайный атом залетел в такую даль, преодолев бескрайнюю тьму. А сколько времени прошло, пока какое-то затерянное солнце согрело черные холмы, а вода омыла замерзшую землю! Но этот мир давно уже был мертв. Дневной свет никогда больше не рассеет черно-серебристый мрак пустыни и нависшую над ней безмолвную ночь. Ни одно живое существо не способно долго прожить здесь. Доктор стоял с пустыми руками, ощущая острую боль в колене и обжигающий холод камня. Усталость внезапно опустилась ему на плечи неподъемным грузом. Странно, что он вообще еще жив при абсолютном нуле.

Форестер постарался не пугать девочку еще сильнее, но все же сказал ей горькую правду:

— Нет, Джейн, не думаю, что я переправил нас сюда. Возможно, это дело рук гуманоидов и их новой системы. Они использовали нас как лабораторных крыс и, возможно, захотели посмотреть, сможем ли мы выжить здесь. Может, они заберут нас обратно, пока мы не умрем, и будут использовать в других опытах.

Поочередно поднимая ноги над леденящей поверхностью планеты, девочка казалась такой хрупкой в большущей поношенной шубе с чужого плеча. Кристаллики инея застывали на ее волосах.

— Извините меня, но это именно вы привели нас сюда. Вы сломали новую машину гуманоидов и забрали меня у них, а потом телепортировали нас обоих сюда. Мистер Уайт сказал бы, что вы ужасно хороший. Но я боюсь, что вскоре мы здесь умрем. Не могли бы вы найти для нас местечко потеплее — там, где есть воздух?

Темные глаза ребенка умоляли о помощи. Доктор удивленно покачал головой:

— Но я не умею пользоваться ни телепортацией, ни чем-либо похожим. Ты можешь идти, куда захочешь, — он слегка оттолкнул девочку в сторону. — Оставь меня и спасайся.

Ребенок в отчаянии прижался к нему.

— Нет! Пожалуйста! Я не знаю ни одного безопасного места. Это вы спасли меня от гуманоидов, хотя и не помните. Вы сражались с их новой системой, чтобы забрать меня, — поэтому мы должны оставаться вместе, разве вы не понимаете?

— Хорошо, мы останемся вместе, — ученый спокойно готовился к смерти. — Ты можешь объяснить мне, каким образом удерживаешь воздух и тепло? Может быть, я смогу тебе помочь?

Она лишь покачала головой, дрожа все сильнее. Она не знала как — это получалось неосознанно. Но ее бессознательные адаптационные способности могли сохранять им обоим жизнь не более нескольких минут. Надежды не было. Форестер чувствовал, что ему становится все холоднее. Пустые легкие горели, судорожно впитывая остатки воздуха.

Доктор забыл о собственном спасении — его единственным желанием было хоть как-то помочь ребенку. Сломанная нога болела все сильнее. Он осторожно поднял девочку на руки и стоял так, не зная, что делать дальше. Он чувствовал ее напряжение — ребенок изо всех сил продолжал бороться с подступающим холодом. Увы, скоро им обоим придет конец. Девочка дрожала все сильнее, воздух кончался, холод подступал. Разрываясь от жалости, Форестер страстно мечтал хоть чем-нибудь помочь ей.

Вдруг Джейн слабо пошевелилась и протянула руку, пытаясь обратить его внимание на что-то, находящееся совсем близко.

— Дверь! Смотрите, там дверь!

С трудом повернув голову, Форестер обнаружил странное новое свечение над вершиной одной из полуразрушенных скал. Словно в тумане, он разглядел поверхность прозрачного купола, омытого отблесками света далекой галактики. А рядом с огромным камнем что-то горело ярким зеленым светом.

Доктор из последних сил потряс головой и снова посмотрел в ту же сторону. Там не могло быть света! Ничто не могло существовать на этой планете, да еще излучать свет. Кроме того, он знал наверняка — еще минуту назад никакого купола здесь не было. Форестер поморгал, уже не доверяя собственным ощущениям. Удивительно, но факт — свет продолжал литься на поверхность полированного металла, яркий и совершенно реальный.

Джейн прошептала:

— Пожалуйста! Скорее…

Времени на дальнейшие размышления не оставалось. Держа девочку на руках и из последних сил передвигая ноги, ученый двинулся к странному куполу. Болезненный шум в ушах усилился, холод сковывал движения, но Форестер продолжал идти к спасительной двери. Острый гравий уже не обжигал обнаженные подошвы ног, и даже боль в колене ослабла, но неприятное оцепенение оставалось. На половине дороги он упал и с трудом поднялся, прошел несколько шагов и упал снова.

Так, падая и поднимаясь на ноги, поднимая потерявшую сознание девочку, Форестер доковылял до сверкающего прозрачного купола. Под ним горел зеленоватый свет, и там явно был воздух. Покрасневшие от напряжения глаза нашли на поверхности двери тускло-зеленую кнопку. Доктор нажал на нее потерявшим чувствительность пальцем, и массивная дверь поднялась, пропуская их внутрь.

Помещение действительно заполнял воздух — теплый, почти тропический. Форестер наполнил им горевшие легкие и, превозмогая боль, стал часто дышать. Зрение его постепенно восстанавливалось, кровяное давление приходило в норму, прекратился звон в ушах, а окоченевшая нога снова заболела.

Джейн Картер все еще не приходила в себя. Потрогав ее тонкое запястье, доктор не нашел пульса. Тело ее казалось очень холодным даже для замерзших рук Форестера — возможно, девочка умерла. Он наклонился, чтобы положить ее на мягкий пол, и вдруг почувствовал внезапное тепло — словно некая психокинетическая сила заставила ускориться движение молекул. Джейн конвульсивно вздрогнула и сделала долгий глубокий вдох. Темные глаза девочки открылись, в них светилась глубочайшая преданность.

— О, спасибо вам, доктор Форестер! — голос ее звучал вполне нормально, как будто ей не пришлось пережить несколько минут ледяного ада на мертвой планете. Казалось, ребенок был полностью здоров. Джейн с легкостью поднялась на ноги, губы ее растянулись в широкой улыбке. — Думаю, мистер Уайт сказал бы, что вы очень, очень хороший!

Не переставая удивляться способности этого маленького существа выживать в любых условиях, Форестер недоуменно огляделся вокруг. Все произошедшее никак не укладывалось в его голове — особенно наличие жилища на планете, которая долгие тысячелетия странствовала во мраке. Доктор стал присматриваться к отдельным деталям внезапно обретенного ими убежища.

Уж конечно, возраст купола не насчитывал миллиарда лет.

Чистый теплый воздух хранил легкий запах свежей краски. Кнопки, управлявшие дверью, были изготовлены из новейшего полупрозрачного пластика, и на каждой имелась надпись на родном языке Форестера. Заклепки на металлических пластинах приборов были изготовлены, как гласила надпись на каждой из них, инженерной корпорацией «Акма» — маленькой фирмой, поставлявшей оборудование для поисковых нейтринных стволов в проекте «Бдительность».