Война Цветов

Прозвучавшее в разговоре страшное слово вернуло его внимание к лордам.

– Но драконы могут натворить таких дел, – говорил Дурман, – что мы застрянем здесь на несколько суток.

Тео дрогнул, как от удара в живот. Большой черный змей в небе...

– Мы не можем столько ждать, Нидрус, ты же знаешь, – продолжал Дурман. – Ты сам сказал, что срок действия заклинания ограничен. Пусть Аконит и его констебли управляются с бунтовщиками. С местью можно повременить.

Чемерица обратил к первому советнику столь холодное и бесстрастное лицо, что Тео впервые подумал: слишком рациональное мышление – тоже безумие своего рода.

– Не думаю, что ты вправе настаивать, Аулюс. Разрушения действительно могут нарушить наши планы, но это еще не значит, что мы не должны преподать живогрызам урок. Это значит лишь, что нам придется пересмотреть свой график. – Он снова дотронулся до стола. – Приготовь три боевых экипажа – мы выходим. – Он улыбнулся своим сообщникам, но те не улыбнулись в ответ. Тео в жизни не видел ничего более жуткого. На месте Дурмана он поискал бы себе другой мир для житья – в этой конуре скоро останется только одна большая собака, дураку ясно. – Мы едем в Собор немедленно. Если повезет, мы не только выполним главную нашу задачу, но и найдем по дороге пару хороших наблюдательных пунктов, откуда будет видно, как расправляются с этим сбродом.

В кабинет вошли полдюжины констеблей и пара огров – так внезапно, что Дурман с Наперстянкой вздрогнули. Чемерица продолжал отдавать приказы в воздух.

– И приготовьте ребенка. Да, сейчас. Мы будем с минуты на минуту. – Он направился к двери, и все, даже цветочные лорды, без возражений последовали за ним.

Двое констеблей потащили к двери Кумбера, двое хотели взять под руки Тео, но этого не понадобилось – он уже сам шел за Чемерицей, как собака на невидимом поводке. Один из констеблей хотел согнать Кочерыжку с его плеча, но она залезла поглубже в волосы. Тео хотел сказать ей что-нибудь храброе и ободряющее, но не мог. Они, правда, собирались покинуть дом Чемерицы, на что он уже не надеялся, но дело по-прежнему выглядело достаточно безнадежным. Заклятие Нидруса Чемерицы лежало на нем, как свинцовое одеяло, и он едва выдерживал его вес.

Тео быстро запутался в коридорах и возникающих неожиданно дверях. Стало заметно теплее, и через несколько минут перед ними появилась фигура в белом халате. Для эльфа этот медик выказывал много эмоций, в основном нервозных.

– Милорд, я не ожидал,.. Я думал, у нас будет время хотя бы до завтра – сны, магический кристалл и прочие предзнаменования настраивали именно на этот день...

– Он готов? – прервал его Чемерица.

– Еще секунду. Его одевают для выхода. Он только что откушал – все это так неожиданно...

– Больше мне от тебя ничего не надо, нюх-Ирис. Можешь заняться другими делами.

– Но, милорд... – волновался эльф, – если все переносится на сегодня, разве вы не хотите, чтобы я ехал с вами? Чтобы сопровождал ребенка? Я так долго и упорно работал...

– Если мы добьемся успеха, ты будешь вознагражден. Ступай.

Нюх-Ирис растерянно запустил руки в волосы, поклонился и юркнул в какую-то дверь. Чемерица ждал терпеливо, как статуя, Дурман с Наперстянкой чувствовали себя неуютно, Кумбер поскуливал от боли и отчаяния.

Над сознанием Тео нависла грозовая туча, приближаясь с каждым мгновением. Каждая клетка в его теле ежилась от страха. Если бы охранники не держали его, он мешком рухнул бы на пол. Вот оно, совсем близко. Он чувствовал себя хуже некуда. Вот оно, то, что его дожидалось, что приходило в его сны...

Дверь отворилась, и две женщины вывели на удивление маленькую фигурку в теплом пальто с капюшоном, в теплых штанишках и зимних ботинках – ни дать не взять ребенок, которого снарядили гулять в морозную погоду. Кожа фей блестела от влаги, и двигались они медленно, как одурманенные, но при этом очень старались не притрагиваться к коротышке, поправляя на нем пальто. Тео знал, что они испытывают, – он сам бы охотно держался как можно дальше от этого маленького молчаливого существа.

– Что-нибудь еще? – нетерпеливо спросил Чемерица. – Нам пора.

Из-под капюшона выглянуло розовое детское личико с каштановыми кудряшками. Тео, несмотря на весь свой страх, заметил пятнышко крови на нижней губе мальчика и крошечную ручонку с крылышком, торчащие у него изо рта. Ребенок втянул их внутрь, прожевал, проглотил и улыбнулся с жутким удовлетворением.

– Я готов, отец. – Карие глаза перешли с Чемерицы на Тео. – А вот наконец и ты, сводный братец.

На один тошнотворный момент Тео показалось, что этот выродок снова забрался ему в голову и что они глядят друг на друга, как два поставленных напротив зеркала. Потом он понял, что смотрит, как в садистском анекдоте, на себя самого – вернее, на свою школьную фотографию, наглотавшись перед этим колес. Его нос – тонкий нос его матери – еще по-детски задран вверх, внушительная отцовская челюсть покрыта лоснящейся розовой кожицей. Зато глаза, кроме разве что цвета, не имели ничего общего ни с его семьей, ни с чем-либо человеческим – их словно извлекли из погребальной урны..

– Да спасут нас древние Дерева... – прошептала Кочерыжка.

Последняя частица истории Дауда легла на место. «Он подменыш. Нет, это я подменыш... а он – настоящий. Пропавший ребенок моих родителей». Тео перегнулся в поясе и выдал наружу то немногое, что было в его желудке.

– Боюсь, встреча вышла не очень счастливой, – сказал мальчик. – Я ожидал большего – ведь мы пересмотрели вместе столько интересных снов. Мы почти близнецы как-никак.

– Уберите это, – с отвращением приказал Чемерица осоловелым женщинам. – Мальчика мы забираем с собой. Ты говоришь, вы смотрели общие сны? – Он сердито рассмеялся. – Похоже, вы с ним связаны глубже, чем мне докладывали.

– Мне бывает скучно, отец – вот я и позволил себе это маленькое удовольствие.

– Не люблю сюрпризов. Эти ваши узы дают повод для неуверенности в то время, когда всякое сомнение нежелательно.

– Он слаб, отец, а я крепну с каждым часом.

– Тем не менее... – Чемерица нахмурился. – Устранитель мог бы ответить на некоторые вопросы относительно истинной природы вашей общности, но благодаря моему старшему сыну мы лишились такой возможности.

– Я сделал это в твоих интересах, отец! – запротестовал Антон. – Я поступил так потому, что...

– Помолчи. Я сыт по горло твоим нытьем. Едем – нам надо спешить. Ты, Пижма, поедешь со мной, с новообретенным Фиалкой... и с ребенком, разумеется. У меня есть к тебе вопросы о том, что произошло в доме Устранителя.

– Я сам могу рассказать все, что нужно, – вмешался Антон, но его отец пропустил это мимо ушей.

– Вижу, ситуация изменилась, – заметил мальчик. – Мы уезжаем раньше, чем собирались.

– В городе беспорядки. Не будем терять времени. Скоро эти смутьяны поймут, что совершили ошибку.

Вся группа быстро двинулась по коридору. Тео, так и не оправившегося, тащили констебли. Маленькое чудовище стиснуло его руку своей горячей, влажной ладошкой, и он был чересчур слаб, чтобы освободиться от этого на диво сильного пожатия.

– Наконец-то я встретил своего настоящего брата. – Ужасный Ребенок показал свои великолепные зубы, и кровавое пятнышко у него на губе стало еще заметнее. – Как жаль что скоро нам опять придется расстаться.