Война Цветов

– Но...

Гоблин посмотрел в сторону, и Тео увидел в дверях Караденуса Примулу, чье красивое лицо изображало маску терпеливого ожидания.

– Ты вернулся, товарищ? Садись с нами, я заварю еще чая.

Караденус сел, подогнув ноги, и почти дружески кивнул Тео, но говорить не спешил. Ни он, ни Пуговица не нарушали молчания, пока чайник подогревался на жаровне. «Может, они ждут, чтобы я ушел? – подумал Тео. – Может, я просто не знаю, как полагается себя вести в таких случаях?»

– Я... я вот еще о чем хотел поговорить. – «Господи, парень! Кочерыжку поймали и сделали наживкой для тебя, а ты мямлишь, точно хочешь узнать, хватит ли пончиков в буфете». – Это важно. По-настоящему важно.

Пуговица наклонил голову.

– Я слушаю, Тео Вильмос.

– Может быть, мне уйти? – спросил Караденус.

– Нет-нет! Я и твое мнение хотел бы услышать. – Тео хлебнул остывшего чая. – Но вас я тоже не хочу задерживать, если вам надо поговорить.

Примула слегка улыбнулся.

– Я действительно хотел бы передать кое-что Пуговице, и чем скорее, тем лучше. – Он вопросительно поднял бровь, и Пуговица кивнул. – Прекрасно. Эта вещь тяготит меня, хотя ее вес невелик. Мне чудилось, что все только на меня и смотрят. – Он сунул руку в карман своего длинного пальто.

– Трудно тебе пришлось?

– Не так трудно, как я ожидал, – даже странно. Приди я к себе домой, меня бы непременно арестовали, а в Музее Парламента меня никто не узнал. Мало того, я достал требуемое из витрины с помощью самых простейших чар. – Он достал что-то, завернутое в бархат или мех, и протянул Пуговице. – Думаю, это потому, что в отделе, посвященном Гоблинским войнам, посетителей теперь мало. В зале пусто, витрины пыльные.

Пуговица прижал сверток к груди, явно не спеша его разворачивать, и у Тео учащенно забилось сердце. Какое-нибудь легендарное гоблинское оружие? Для меча или топора оно недостаточно длинное – стало быть, священный кинжал или волшебная пистоль, способная убить Чемерицу на расстоянии мили.

Гоблин раскрыл черную обертку.

– Да это же палка, – выпалил Тео и тут же прикусил язык, боясь, что оскорбил гоблинскую святыню. Это в самом деле была палка, кусочек ветки длиной около восемнадцати дюймов, со снятой витками корой и какими-то знаками, которые Тео в отличие от букв эльфийского алфавита прочитать не сумел. Знаки врезали в белое дерево на местах, где коры не было, и намазали чем-то темным, чтобы сделать их видимыми.

– Она самая, – с намеком на улыбку подтвердил Пуговица. Глаза у него горели необычайно ярко. – От таких вот вещиц все и зависит. Может, сделать это прямо сейчас? – произнес он задумчиво, глядя на палочку. – Нет, пожалуй, еще не время. Тут, думаю, нужна публика. – Он снова завернул палочку и спрятал ее за пазуху. – Спасибо тебе, Караденус Примула. Ты, возможно, произвел в мире переворот – будем надеяться, что к лучшему.

Эльф торжественно склонил голову. Они оба помолчали, а затем, как по команде, взглянули на Тео.

Он все еще пытался осмыслить то, чему только что стал свидетелем – особенно ту торжественную атмосферу, которая сопровождала передачу из рук в руки кусочка дерева, – но он уже просидел у Пуговицы добрых пару часов, а к делу так и не приступил.

– Так я начну? – спросил он.

Гоблин кивнул и подлил ему горячего чая.

Пуговица уже знал почти все, что случилось с Тео после прибытия в Эльфландию, но Примуле многое не было известно. Поэтому Тео вкратце изложил недавние события, стараясь подчеркнуть, как много Кочерыжка для него сделала. После этого он перешел к передаче, которую увидел в зеркальниках на магазинной витрине, к Чемерице и склянке у него на столе.

– И не говорите мне, что это ловушка, – я и сам это знаю. Я не идиот, хотя до сих пор понять не могу, зачем я им сдался. – Он посмотрел на Пуговицу и Примулу с вызовом, точно ожидая каких-то возражений с их стороны. – Вы оба специалисты в вопросах чести и поэтому должны понимать, что я не могу просто так ее бросить, хотя они, конечно, только и ждут, чтобы я, как дурак, явился ее спасать.

Выслушав его, оба некоторое время молчали. Что они, интересно, делают, когда остаются вдвоем – говорят хоть что-то или просто сидят, как истуканы?

– Меня удивляет только, как мог Квиллиус Пижма на это пойти, – сказал наконец Примула. – Не потому, что я о нем высокого мнения – он никогда мне не нравился, – а потому, что у Чемерицы нашлось, чем его подкупить.

– Возможно, речь шла о его жизни, – предположил Пуговица.

– Возможно. – Примула проделал свойственное Цветам волнообразное движение – так могла бы пожимать плечами змея, будь у нее плечи. – Но на вопрос мастера Вильмоса мы так и не ответили.

– Знаешь, Тео Вильмос, – если бы мы все, сколько нас есть в этом лагере, взяли в руки оружие и двинулись на дом Чемерицы, этого все равно было бы недостаточно. Цирус Жонкиль – ты, кажется, его знаешь – организует сопротивление по линии цветочных домов, есть и другие помимо него, но даже объединившись, мы будем значительно уступать Чемерице с его союзниками. В нужное время мы все-таки надеемся взять этот мрачный оплот, но я не могу тебе сказать, когда придет это время и доживет ли до него твоя летуница. Не жди от меня какой-то действенной помощи. Мы; не можем менять свои планы и рисковать ими ради кого-то одного, особенно в текущий – переломный – момент.

– Мне все равно, – сказал Тео и понял, что это по-своему правда. – То есть не совсем все равно, умирать-то мне неохота. Но без помощи ее бросить я тоже не могу, так что лучше об этом не задумываться. Подскажите мне наилучший способ избежать поимки – ну, хотя бы такой, который обеспечивает один шанс из ста.

– Нам надо подумать, Тео Вильмос, – мягко промолвил Пуговица. – Ты затратил порядочно времени, рассказывая нам о своей беде, дай и нам немного.

Наряду с разочарованием Тео испытал и облегчение. Хорошо уже то, что они сразу не списали Кочерыжку в расход и не посоветовали ему выкинуть ее из головы. Однако серьезность, с которой они подошли к этому вопросу, давала также понять, что выбора у него в общем-то нет и что придется ему от слов переходить к действиям. Придется рискнуть жизнью, чтобы освободить друга – и, возможно, потерять ее. От мысли о том, против чего он собирается выступить, мошонка у него сжималась до размеров ореха. Понятно теперь, почему в армии на задание посылают не одного солдата, а целый отряд: когда вокруг народ, бежать стыдно. Особенно полезен бывает сержант с пистолетом.

– А как насчет того, кто живет у воды? – произнес вдруг Примула. – Вы знаете, о ком я. О старике...

Пока Тео прикидывал, каким же древним надо быть, чтобы эльф назвал тебя стариком, Пуговица оживился:

– Тот, кого именуют Устранителем Неудобных Препятствий? Хем. Он не подавал никаких признаков того, что сочувствует нашему делу. Скорее наоборот.

– Да, но ведь он работает за плату – особенно в последние годы, если верить слухам, причем плату берет чаще услугами, чем золотом. – Примула нахмурился, что мало отразилось на его гладком лбу. – Идея не из приятных, я знаю, но раз мы больше ничего придумать не можем...

– Постойте. Что это за Устранитель такой? Имечко как из репертуара «Блэк Сэббат». – Недоумевающие взгляды собеседников Тео проигнорировал. – Расскажите, что вам о нем известно. Я тоже хочу поучаствовать в разговоре, ведь это моя задница выдвигается на передовую.

– Как образно выражаются в мире смертных, – заметил Примула. – Но вы, конечно же, правы. Я расскажу то, что знаю сам, а Пуговица добавит то, что я упустил.

– Никогда не просите гоблина заполнять пробелы, – возразил Пуговица. – Это противоречит нашей натуре.

Примула, как показалось Тео, с удовольствием оценил бы шутку, но юмор, видимо, в его программное обеспечение не входил.

– Да-да... Предупреждаю, что все мои сведения получены из вторых и даже третьих рук. Устранитель очень стар – никто не помнит времени, когда его еще не было, и в мои детские годы няньки грозили, что он заберет нас, если мы будем вести себя плохо. Говорят, что с виду он страшен.