Страница 144 из 165
В последние дни Вадим заметил, что Барбара к нему изменилась. Простое любопытство сменилось чем-то другим. Каким-то заинтересованным изучением, что ли. Она будто признала его равным, хотя и другим.
…Прозвенел звонок. «Господи! Сколько лет я не слышал этот звук?» – пошедшее, было, на поправку настроение упало. Опять он за школьной партой, старшеклассник, наказанный за плохое поведение дополнительными занятиями…
Преподавательница подозвала Осипова к себе. Просто дала совет: «У вас хорошая грамматика, но слабый словарный запас. Вам надо читать газеты и смотреть телевизор. В основном новости и боевики. А здесь – чаще выступать». Вадим согласно кивнул.
Пока Вадим дошел до метро, была уже половина одиннадцатого. В такое позднее время Осипов в подземку не спускался. Публика оказалась совсем иной, нежели утром, когда он отправлялся на занятия с Сашей, или в 6-7 вечера, когда они возвращались. Сейчас не было ни хорошо одетых мужчин и женщин, ни весело болтающих студентов. В вагоне сидели латиносы, негры, несколько индийцев или пакистанцев, поди их разбери. Белых, практически, не наблюдалось. Но важно не это. Каждый пассажир походил на выжатую губку. Кто-то спал, кто-то открывал книгу, но тут же начинал кемарить с полузакрытыми глазами, кто-то, тупо уставившись в точку напротив, просто пребывал в состоянии прострации.
Никогда еще Вадим не видел такого количества обреченно-усталых людей в одном месте. Почему-то вспомнились статьи советских журналистов про потогонную систему на конвейерах заводов Форда…
Когда Вадим добрался до дома, все уже спали. Он залез в холодильник, нашел жареную курицу и отправил ее греться в микроволновую печь. Вадим освоил это фантастическое чудо техники и пользовался им вместо газовой плиты с огромным удовольствием. Тем более что плита с первого дня вызывала у него некое чувство собственной неполноценности.
Открыв банку кукурузы, он в предвкушении гурманского наслаждения полез за тарелкой. Но не тут-то было. Вся посуда оказалась в посудомоечной машине, которая тихо гудела и булькала, выполняя свои прямые обязанности и вовсе не заботясь о голодном Вадиме. Однако процесс адаптации к американским условиям жизни набирал обороты. Вадим с самодовольной улыбкой – «Врешь! Нас так просто не возьмешь!», полез в нижнюю тумбу кухонного шкафа и вынул пачку пластмассовых тарелок. На одну выложил кукурузу, на вторую подогретую курицу. Будучи хорошо воспитанным мальчиком, тем более находящимся в гостях в чужом доме, после еды тарелки он аккуратненько помыл и поставил в сушилку.
Утром хозяйка и гость опять разыграли мизансцену, ярко свидетельствующую о правдивости глобуса – Америка и Советский Союз находятся по разные его стороны. Барбара никак не могла понять, зачем Вадим помыл одноразовые тарелки, а Вадим – почему их надо выбрасывать, когда они так легко моются? Адаптация шла как-то кривовато, пришел к выводу Осипов и демонстративно сварил себе кофе в кастрюльке, объяснив Барбаре, что кофеварка выдает напиток совсем невкусный. Барбара отхлебнула из кружки Вадима и признала, что, пожалуй, он прав.
По-русски «апартаменты» – что-то шикарное, большое и по самому звучанию слова – элитарное, из дворянских времен. Уж точно не квартира в «хрущевке». По-английски «апартментс» – просто квартира. Но с кухней. Потому что если кухня в комнате, то это – «студия».
Фирма «Брайан энд Твид» сняла для Вадима и Саши «апартментс» в довольно престижном пригороде Вашингтона с красивым названием «Фоллс Черч» – «Церковь на водопаде». Церковь, действительно, присутствовала, а где ее в Америке нет? Но вот водопада никакого не было и в помине. Зато до метро – 5 минут, и ветка – прямая до офиса фирмы.
Таких квартир в Союзе не строили. Входишь в дверь, и ты в крохотной прихожей. Вся длина которой – встроенный шкаф. Два шага, и справа кухня. Не дверь в кухню, а именно сама кухня, отделенная от гостиной барной стойкой. Из гостиной направо – дверь в комнату Саши, налево – Вадима. При каждой комнате своя ванная с туалетом. То есть, по-нашему, совмещенный санузел. Мебели – минимум. В общей комнате диван, два кресла, журнальный столик и тумба с телевизором. В спальнях – кровать, около нее тумбочка, комод и вешалка на стене. Спартанской эту обстановку не назовешь, но и никакой элитарности, шикарности, «дворянскости» – близко не стояло.
– Вот не можешь ты не ходить налево! – подколол Саша друга, увидев, как тот, не задумываясь, направился в левую спальню.
– А толку-то! – весело отозвался Вадим. – Ты посмотри – не кровать, а сексодром, а мы в одиночку!
– Потерпи, скоро девчонки приедут! – забыв о запрете на обсуждение этой темы, брякнул Саша.
Еще в Москве друзья прикидывали, как бы на вторую половину стажировки организовать приезд жен. Договорились при этом тему впредь не поднимать, пока на месте не разберутся, что к чему.
Вадим сразу загрустил. Казалось бы, вырвались из-под опеки Барбары и Нэнси, оказались сами себе хозяева – можно, пусть иллюзорно, но почувствовать себя легко, свободно… Но тут же последовало напоминание – нет, мы не дома. Мы одни в чужом мире…
– Пошли в магазин, пиво купить надо! – постарался поднять настроение если не себе, то другу Вадим.
– Печеньице ты себе купить хочешь, молочка, а не мне пива! – засмеялся Сашка, развивая свою недавнюю шутку, – скорее над зданием Капитолия поднимут красный флаг, чем Вадим выпьет.
– Кстати, а готовить-то в чем будем? – Вадим направился на кухню.
– О! Открывалку и штопор надо купить! – вспомнил о самом необходимом Саша.
Оказалось, на кухне все было. И тарелки с ножами и вилками, и кастрюли, и штопор, и половник. Приходилось признать, что у американцев все продумано. Даже кофеварка с пакетом фильтров при ней стояла на кухонном столе.
– Если еще и туалетную бумагу повесили, то я перед ними преклоняюсь! – потрясенный американской предусмотрительностью, объявил Саша.
– Мир дан нам в ощущениях, но у тебя – в специфических, еще раз повторю, – улыбнулся Вадим. Все-таки некоторую свободу от американского вражеского мира он в этой съемной квартире испытывал.
Саша посмотрел на Вадима с удовлетворением: хорошее настроение друга было для него вещью очень и очень важной.
Вадим сидел в предоставленном ему фирмой кабинете и ждал соединения с Москвой. Обычно это занимало час. Но разговор могли дать и раньше. Вообще, умение ждать оказалось его главным приобретением в Америке. За месяц работы у «Брайана и Твида» Вадим понял, что здесь все всех ждут. И это при том, что правило «Би ин тайм» опять-таки все соблюдают. На встречу никто не опоздает, но, делая что-либо, торопиться тоже никто не будет. Ни официант в ресторане, ни секретарша, ни кассир в банке.
Вадим вспомнил, как его чуть ли не трясло, пока ему выдавали первую зарплату в отделении «Первого объединенного американского банка», расположенном в соседнем здании. На работе вручили чек. Кевин, сотрудник, занимавший самую нижнюю строчку в списке юридических должностей «Брайан энд Твид», которому поручили опекать советских стажеров, долго объяснял, как этот чек «обналичивать». Где и что надо написать, где расписаться.
Кассирша, негритянка с ногтями невероятной длины, что-то долго печатала на клавиатуре компьютера, с интересом рассматривала паспорт Вадима, потом куда-то уходила, приходила и опять уходила. Наконец она выдала Вадиму бумажку и направила его к другому окошку.
Там другая негритянка, но с такими же длинными ногтями, опять что-то долго-долго набивала на клавиатуре компьютера и потом наконец отсчитала Вадиму деньги. Первую зарплату в американских долларах!
Все время ожидания Вадим с Сашей обсуждали, как это возможно – печатать с такими ногтями! Негритянки ударяли по клавиатуре, вывернув пальцы как-то боком, при этом ногти не задевали клавиш. Получалось, что пальцы падали на нужную клавишу не сверху вниз, а располагались почти параллельно клавиатуре.
Этот почти цирковой аттракцион даже перебил на какое-то время эмоции, вызванные размером зарплаты. Им «положили» по полторы тысячи в месяц. Это оказалось куда больше, чем они ожидали. Получалось по 50 долларов на день. А Вадим-то больше, чем на 33, не рассчитывал. При таких деньгах можно попробовать сэкономить и на видеокамеру.