Метаморфозы вампиров-2

Вода обжигала холодом, но и это было приятно: повышалась воля к сопротивлению, привнося дрожь восторга. Особенно сладостным было погрузить пенис: видимо, из-за Фарры Крайски, улучившей возможность получать мужскую энергию напрямую из ее источника (С женской точки зрения, находиться внутри мужчины — это ли не идеал секса!). Стимул был такой интенсивный, что при желании можно было довести до оргазма. Но это казалось постыдным разбазариванием энергии. Вот если б сжимать в объятиях Фарру Крайски или Ригмар…

Карлсен с завистливым восхищением проследил, как ныряет с платформы очередной купальщик. Надо же, какая сноровка: создать «трубу», когда тело уже в воздухе. А что, если сейчас взять и… ч-черт: не успел отвлечься, как уже растянулся по поверхности.

Тело при купании, без малого, горело. Но огонь был подвластен, и ощущение попросту пьянило.

Ступив на берег, Карлсен понял почему. Все в Джираше источало жизненную энергию, вовлечено было в борьбу за большую жизненность. Но борьба эта зачастую была тупа и неосознанна — вроде тех рачков, что искромсали ему полпалки вместо того, чтобы наброситься на ноги. Человеческий разум давал Карлсену возможность видеть суть происходящего, и осознание этого бередило неуемной радостью. Исполненный энергии, он мог чувствовать свой разум так, как ощущается тело. Состояние такое, что он бы с радостью согласился пробыть на вершине Горша несколько дней, — а то и недель, — кряду.

Он оглянулся на резкий окрик: Креб цепко всматривался в восточный небосклон. Вначале ничего заметно не было, но постепенно на горящем сквозной зеленоватостью небе проплавилось белое пятнышко, размером не больше почтовой марки (надо же, взгляд у парня просто орлиный!) Купальщики повылезали из воды и тоже с энтузиазмом смотрели на растущее пятно. Карлсен, ожидавший увидеть что-нибудь вроде летающей капсулы (вспомнить тот же корабль в Хешмар Фудо), растерянно смотрел, как по небу вьется что-то вроде воздушного змея.

Заметили его и птицы, скопившись вокруг с басистым рявканьем: наглец вторгся на их территорию. И тут вдруг одна, вспырив перья, колом пошла к земле, остальные испуганно рассеялись. Юноши отреагировали дружным хохотом.

Отсюда уже различалось: белая овальная досточка, на которой, расставив ноги, крепко стоит человек. Карлсен впечатленно прикинул высоту над долиной (да-а, вот уж храбрец так храбрец).

— Что это, — тихонько спросил он у Крайски, — ковер-самолет?

— Вроде того.

Теперь можно уже было разглядеть и Люко, скользящего по воздуху с удалью опытного серфера. Досточка посередине была чуть вогнута: видимо, гибкая.

Последнюю сотню ярдов Люко снижался постепенно, как на парашюте. Он стоял, уперев ноги, а руки раскрылив на уровне плеч. В момент касания все шумно его приветствовали, включая Карлсена, неподдельно восхищенного ге— роем, выстоявшим весь полет на эдакой летающей наволочке. Люко с полуулыбкой признательности шагнул на землю твердо, будто с трапа корабля. Молодые люди застыли навытяжку, опустив при этом головы.

Люко, оглядевшись, увидел Карлсена, единственно из всех не застывшего в стойке. Он шагнул вперед, вытянув руку.

— Славно. Рад видеть. — Пожатие было ледяным — (Карлсен заметил, что короткая седая стрижка серебрится изморозью, равно как и усы меж кабаньими клыками).

Отрывисто кивнув Крайски, Люко повернулся к Кребу:

— Пора в путь. Дел уйма.

Вблизи удалось разглядеть, что летающая эта подстилка представляет собой подобие мата, дюймов восьми в толщину и серебристого, как бы с алюминиевым напылением. Причем крупнее, чем казалось снизу: примерно во— семь на шесть футов.

— Что это?

— Антигравитационный коврик — очередное изобретение каджеков.

— Вроде того, что в капсуле у Грондэла?

— Вроде. Только там все построено на электричестве. А здесь на изолсиле.

— На ксилл-энергии, что ли?

— Да, плюс ментальная сила.

Карлсен, воровато зыркнув по сторонам (все чем-то заняты), ступил на подстилку. Эффект странный. Секунду он словно готов был взняться в воздух. Но тут в уме мелькнуло, что это лишь наваждение — просто прервался поток энергии, нагнетаемой из желтой травы. Парадокс какой-то: снова затошнило. Поспешно сойдя, Карлсен блаженно ощутил хлынувшую в тело силу.

А вокруг кипела работа: разбирались палатки, увесисто шлепаясь в деревянные ящики. Карлсен тем временем прогулялся к противоположному концу плато, взглянуть на запад: путь проляжет скорее всего туда, так что не мешает взглянуть, как оно там. Вид, откровенно говоря, обескураживал. Следом за желтой травой и поясом красной глины начиналась заведомо непролазная чащоба. Не побеги уже, которые удавалось отогнать молниями изол-силы, а такие заросли деревьев и шипастых кустов, что нечего и соваться.

Сзади подошел Крайски.

— И как, интересно, нам через это вот пробираться?

— «Через» не будем: над.

У Карлсена внутри похолодело: на месте палаток расстелены были те самые коврики.

— Нам что, лететь на них??

— Увы, да. Я их сам недолюбливаю: с высотой не в ладах.

— И я…

Люко, стоящий сейчас около озерца, встретился с ними взглядом и поманил: сюда, мол.

— Вечно всех подгоняет, — раздраженно пробормотал Крайски.

Когда подошли, все юноши уже сидели на ковриках. Слава Богу: посередине, оказывается, предусмотрены лямки для рук.

Люко жестом указал на два коврика поблизости.

— Не подгоняй вас, так вообще в размазню превратитесь, — сказал он, царапнув Крайски взглядом.

Тот насупленно потупился как школьник, но ничего не сказал. (Вот те раз: за полтысячи ярдов услышал, небось, и про высоту тоже).

Едва сел на коврик, как тело охватила небывалая легкость. Через несколько секунд мимо пролетел Люко, тараня воздух под углом в сорок пять градусов. Один за другим начали взниматься остальные. Карлсен озабоченно повернулся к Крайски:

— Как эта хреновина работает?

Но не успел договорить, как Крайски на коврике взмыл вверх. Секунд через десять Карлсен остался один-одинешенек. Никто даже не обернулся.

Вспомнилось, что происходило у водопада, и Карлсен сконцентрировал внимание на солнечном сплетении. Почувствовав отклик изол-силы, он толчком направил ее вниз. Вышло наоборот: коврик остался внизу, а сам он подлетел (хорошо, что никто не видит такого посмешища). Карлсен заставил себя опуститься, заметив при этом, что между телом и ковриком вроде бы возникает взаимодействие, как при смешении силовых полей. Он сфокусировал внимание, на этот раз пытаясь наудачу вживиться в силовое поле коврика. Едва это произошло, как коврик словно стал частью его тела — так хороший наездник образует единое целое со скакуном. И тут, снова даванув из солнечного сплетения, он ошеломленно почувствовал, как коврик буквально рванулся в воздух. Ослабив напор (от чего коврик неуютно закачался), Карлсен сменил направление — при этом запрокинуло так, что он невольно схватился за лямки.

Остальные отдалилась уже как минимум на милю. Карлсен вполголоса ругнулся: надо же, гады, бросили на произвол, без всякой инструкции. Благо, принцип действия у коврика сравнительно нехитрый: реагирует на толчок воли — точнее, на комбинацию воли и накопленной телом энергии.

Проблема была со встречным ветром, норовящим сдуть с коврика. Единственным выходом из положения, пожалуй, было лечь плашмя. Карлсен ослабил напор изол-силы и распластался на животе, прочно ухватившись за лямки. Но теперь сзади на фут торчали ноги и тянули к земле, отчего коврик резко кренился (был момент, когда Карлсен опасно завис под углом в сорок пять градусов — еще чуть назад, и коврик перевернется). Инстинкт подсказал подогнуть ноги, пятками к копчику. Как только их перестало тянуть к земле, коврик выправился. Внизу лазоревой ямой проплыла пропасть с щетиной островерхих деревьев (стоит упасть — неминуемо нанижешься как на вертел). Гулкое сердце он успокоил тем, что, замерев на мгновение, представил, будто лежит в постели. Внутренняя сила, отозвавшись, восстановила контроль. Кавалькада почти уже скрылась из глаз, потому Карлсен в попытке нагнать пустил струю изол-силы параллельно корпусу, крепко схватившись за лямки: коврик прянул вперед как самолет на взлете.