Танцы с Виртуэллой

— Да знаю я, производительность какого труда вы увеличиваете, — с мудрыми прокурорскими интонациями произнесла Зина. — Объемная девка на экране трясет задом и передом, а у вас рука работает в трусах, туда-сюда. То есть, поскольку вы у нас передовой, не рука, а вагинатор с квази-эпителием, на быстрых микрочипах ..

Да, как она смеет… Он с Виртуэллой ничего такого себе никогда не позволял!.. Хотя, конечно, упомянутая штучка у него есть на всякий пожарный, он же одинокий киберковбой. Но разве его можно этим попрекать? Да и как Зинка вообще про вагинатор пронюхала? Неужели взломала его электронный замок и обшмонала комнату?

Ощущение такое противное, что «Зинаида Васильевна» и не женщина вовсе, а программный вирус, которого сконструировал и реализовал какой-то садо-хакер.

/код/

абстрактный тип Соседка

{

Константа Назойливость;

Функция надоедатьЛюдям(очередная Вредность());

Функция мучитьБлижнегоСвоего(новое Коварство());

Функция подслушиватьСоседа(воплощенная Наглость());

}

//код/

А вообще, ее даже приятно ненавидеть. Ее так легко сделать ответственной за все. И все таки… она действительно ответственна за все. Попробуй только дамочку привести — Зинаиде получаса хватает, чтобы гостью выпроводить взашей… Уже дамочка почти готова, понравились ей самооткрывающиеся форточки и анимация, бегущая по стенам, но. Едва гостья направится в туалет или, скажем, в ванную, как эта кобра выползает наружу и говорит: «Я ведь Сереже почти жена». Иногда без слова «почти» обходится. Иногда вместо жена употребляется слово «сожительница», что звучит особенно гадко. Так вот, это чертова сожительница всю кухню захватила, всю прихожую, весь сортир…

Неожиданно мышцы на лице у Зины перегруппировались, изобразив приветливость, и звуки стали образовываться не в мрачной утробе, а в верхней части горла, приобретя мелодичность и даже нежность.

— Давайте я вам носки постираю, Сергей Сергеевич, а то аромат даже за дверью чувствуется. И может мне я у вас прибраться, а то небось уже все паутиной заросло и козявки к экрану приклеены… Эй, ау! Чего это вы не отзываетесь?

Тактику, значит, сменила, допрограммировала себя новыми функциями. Заботливостью пытается окружить, окольцевать внимательностью. Да, порой ему приходится соглашаться, когда она ему предлагает что-то постирать или заштопать, пришить пуговицу или сварить суп, дать таблетки или микстуру…

— Послушайте, Зинаида Васильевна, я ни в чем не нуждаюсь. У меня хорошая работа, зарплата. Если надо будет, я смогу нанять уборщицу или прачку.

— Что-то незаметно зарплату вашу, вон рубахи какие заношенные и трусы с дырками. Вот такие, наверное, у вас и программы — как дырявые трусы. Дигитальные трусы, ха-ха. Вы, Сережа, мягко говоря, давно уже «ку-ку», что-то вроде деревенского дурачка, так что нечего из себя профессора корчить. Профессор кислых щей.

Если бы он тогда не ушел из команды Сарьяна, то сейчас такие люди как Зинка играли бы лишь мелкие эпизодические и полезные роли в его жизни: вымыть окно или унитаз, сбегать за пивом, подстричь газон. Они бы тогда знали свое место. Но надо попробовать ее иронией уничтожить.

— Ну вы, оказывается, компьютерный эксперт, Зинаида Васильевна. А я-то думал, что вы — эксперт по протухшей капусте. Вон вчера целое корыто навернули.

— Да нашлись на вас эксперты, Сергей Сергеевич, не думайте, что вы — непостижимый, как черная дыра. Порассказали они мне в научно-популярной форме, какой вы дигитальный из себя и сколько у вас там в голове нулей.

— Кто рассказал, Зинаида Васильевна? Кому вы интересны? Кому охота с вами общаться?

Ох, как он ненавидел эти глазки, такие же маленькие как у него, только не умные и понимающие, а тупые и хитрые. В них сейчас была хищная сосредоточенность зверя, методичным жеванием добирающегося до яремной вены своей жертвы. А ведь «доброжелатели» могли даже Зинке позвонить, эти стервятники, которые последние три года старательно гадят на него с недосягаемой высоты.

— Я и сама позвонить могу куда надо…

А ведь могла и сама позвонить, засранка. Могла инстинктивно нащупать направление главного болезненного удара. Как он ненавидел оттопыренную самодовольную нижнюю губу Зины. От ненависти сильно сдавило горло.

И где-то в горле абстрактная ненависть инкарнировалась в конкретный вектор отвращения.

/код/

психоинтерфейс Соседство, применяя психотип Ненависть

{

пытаться

{

житьСовместно();

}

прерывание (ошибкаВремениСовместногоПроживания)

{

труп = очередное УбийствоНаБытовойПочве();

сброс трупа;

}

}

//код/

Конечно, он никогда бы не реализовал этот интерфейс, но в ее поросячьих глазках уже засновал страх — как зверь в узкой клетке. А тут чертов стакан выпал из правой руки, на которой с армии не хватало двух пальцев, и нарочито громко разбился. Последний чистый стакан. Уже и кофейку не глотнуть. Она лишила его всего, даже утреннего промывания кишечника. Какая-то древняя часть мозга, оставшаяся в наследство от ползающих и кусающих, может даже, от всем известного змия, перехватила управление над телом. Шрагин наклонился и подхватил двумя влажными самый большой осколок. Соседка искренне завизжала — от прежней наглости и следа нет, ужас прыгает в глазах как чертик на пружинке.

— Убивают! Жизни лишают. — последняя фраза была явно из свежего романа известной фантазистки Марии Симбионовой. Явный, хотя и бессознательный импринтинг. Да и защитную позу Зинаида приняла, как каратист на видике.

— Что ты мелешь, Зинка? На кой хрен мне твоя жизнь сдалась? — зарычал Шрагин.

Он не мог объяснить себя даже ей, которая сидит у него под боком последние три года, которая ловит каждое его слово и следит за каждым его движением, которая отдалась ему также покорно, как корова отдается ветеринару со шприцем, начиненным бычьим семенем.

Вектор ненависти был переполнен, однако не имел выхода наружу. Внешней реализации не было, поэтому Шрагин полоснул осколком по собственной руке. Это выглядело дико. Но рука все-таки была своей собственной.