Страница 124 из 125
Лекарь шёл между высокими акациями. Пройдя не больше сотни шагов, он услышал сзади похрустыванье мелких камешков. Гист встревоженно обернулся.
К нему приближался человек среднего роста с заметно широкими плечами, в плаще с куколем, опущенным на лицо. Гист похолодел. За ним шёл человек, приснившийся ему в жутком сне. А когда он откинул куколь на спину, лекарь понял: это смерть.
Плосковатое лицо с узкими серыми глазами выражало спокойную ненависть. Человек в плаще не торопился. В аллее никого не было, кроме них.
Гист ускорил шаги, почти побежал. Но скоро осознал бесполезность этих усилий.
— Что тебе надо? — обеззвучившимся от страха голосом спросил Гист. Его быстрый ум искал средство спасения. «Я видел его у входа в приёмный зал номарха Рехмиу и в сегодняшнем сне... Где ещё я мог его видеть? Вспоминай, вспоминай... От этого зависит сейчас твоя судьба... Я видел его у дома судьи Шомуэла, когда входил в него десять лет тому назад вместе с Саулом и Бецером, искавшими ослиц. Я видел его там же спустя несколько лет, дожидаясь Нира и ещё одного родственника царя в повозке. Этот плосколиций общался с первосвященником. Но был ли он его лазутчиком? Скорее, он слуга левитов. А здесь, в Кеме, наверное связан с секретными службами жрецов...»
— Что тебе надо от меня? — снова спросил Гист, поднося правую руку к голове. Там, в складках кидара, был искусно спрятан тонкий, как струна, заострённый металлический предмет.
— Не пытайся сопротивляться. На этот раз тебе конец, — сказал откинувший куколь человек с серыми глазами. — Ты погубил великого прозорливца Шомуэла. А потом ты обманывал царя Саула. Ты тайно отправлял гонцов к северным «адирим» и князьям Пелиштима, чтобы первые не присылали ополчение, а вторые, наоборот, шли с войском против Эшраэля. Ты занимался подкупом, сталкиваньем одних с другими, отравлением и ложными сведениями... А сейчас ты собрался к Добиду для продолжения своих предательств... Ты ведь обманываешь и здесь, в Мицраиме...
— Не понимаю, о чём ты говоришь, — едва пробормотал лекарь.
— Тебе больше не удастся жалить, как аспид, тех, кто хранит и укрепляет Эшраэль... — Широкоплечий в плаще поднял руку, в которой блеснул нож с искривлённым лезвием.
Гист знал: это метательный нож. Ещё мгновение и он вонзится ему в грудь или горло.
— Нет! Не делай этого! — тонким голосом закричал Гист, бросаясь к густым акациям. — Я доверенный слуга господина Рехмиу... Пощади! Оставь жизнь! Я дам тебе золота...
— Я его заберу без твоего разрешения, — с глумливой усмешкой проговорил узкоглазый. Кисть его руки слегка вскинулась, держа нож за конец рукояти. Внезапно лицо убийцы побелело и перекосилось. Беззвучно ахнув широко раскрытым ртом, он зашатался и упал на колени. Некоторое время он пытался повернуться и взглянуть назад. Но смерть лишила его последних сил. Человек в плаще повалился головой вперёд и больше не двигался. Из его спины торчала стрела.
В десяти шагах от убитого стоял высокий, бронзовокожий мужчина. Он держал в левой руке круто изогнутый лук с блестящей тетивой. Это был напарник сероглазого при входе во дворец.
— Благодарность моя принесёт тебе счастье благородный избавитель. — Гист внутренне освобождался от смертного ужаса, однако чувствовал ещё дрожь.
— Сам превосходительный господин повелел приглядывать за тобой, пока ты не покинешь берега Нила. — Бронзовокожий весело оскалил белые зубы. — Пришлось вмешаться в ваш спор. А ведь я даже не знаю его имени... Прислали вот жрецы Гора... А меня номарх взял из пограничных войск...
— Ещё раз прими мою благодарность, о, великодушный юноша.
— Мне не очень понятно, в чём тебя обвинял этот молодец, — указывая на труп, сказал стрелок. — Вроде бы он болтал о твоём обмане здесь, в Мицраиме... Что бы это означало? Вы разговаривали на языке хананеев, а я его слабо знаю.
— Перед тем как убить, негодяй решил потешить себя ложью и клеветой на преданного слугу номарха. — Гист осуждающе, с деланной печалью возвёл глаза к небу, где уже протянулись первые лучи встающего солнца.
Окружающий дворцовые постройки огромный сад, ограниченный широкими рукавами нильской дельты, при блеске показавшегося светлого диска засиял зеленью деревьев, красками многоцветных клумб.
— Гист, ты предлагал ему золото, — кивнув в сторону трупа, напомнил спаситель лекарю. — Теперь сердце твоё может забыть о смерти. Следуй благу своему и не печалься. А раз ты остался жив, то золото, по справедливости, должно принадлежать мне.
— Конечно, конечно, — суетливо проговорил Гист. — Возьми. Здесь сотня золотых колец, отлитых придворным казначейством.
Лекарь отдал высокому воину тяжёлый кошель из сыромятной кожи. Тот взял его с довольной улыбкой и спрятал за пазуху.
— У меня просьба, — сказал он Гисту. — Уже два дня меня беспокоит зуб. Боль не сильна. Однако я должен находиться в охране номарха целый день. Только завтра смогу пойти к лекарю. Может быть, ты поможешь каким-нибудь лекарством?
— Пожалуй, найдётся кое-что. — Гист порылся в сумке, наполненной не только исписанными дощечками, но и множеством небольших свёртков, медных коробочек и бутылочек из зеленоватого стекла. Наконец он нашёл нужное снадобье. Протянув просителю коричневый шарик с полногтя, он посоветовал:
— Сейчас же положи его на больной зуб и подожди немного. Неприятные ощущения прекратятся, боль пройдёт ровно на сутки. А уж потом опытный лекарь долечит твой зуб или удалит.
Бронзовокожий воин положил шарик в рот и, немного выждав, удовлетворённо кивнул:
— Угу, уже лучше. Пришло время и мне тебя благодарить.
— Даже не думай, эта мелочь не стоит благодарности. — Гист поклонился своему спасителю и направился по аллее в сторону пристани.
Высокий бодро махнул ему рукой. Убрал в футляр лук и запасную стрелу. Потом поднял нож с изогнутым лезвием. Заткнув его за пояс, он широко зашагал к белевшему между древесных крон дворцу номарха.
Дойдя до красивого обелиска из полированного известняка с игольно тонким шпилем, горевшим позолотой в голубом небе, высокий воин остановился. Внезапно он, будто истукан, выпрямился и остолбенел. Глаза его выпучились из орбит с выражением боли и ужаса. Изо рта сквозь стиснутые зубы потекла струйками кровь и слюна. Не сгибаясь, как палка, он рухнул в густоту цветущих глициний и орхидей.
Наблюдавший издалека Гист медленно подошёл. Осторожно глянув по сторонам, он достал из-за пазухи у мертвеца свой кошель.
Через некоторое время лекарь оказался на берегу широкого протока. У причала покачивалась лодка с приподнятыми и загнутыми, будто клюв фламинго, кормой и носом. В лодке сидели два гребца с длинными вёслами и человек в одежде египетского воина: синей тунике без рукавов и кожаном фартуке до колен. У его пояса висел короткий меч.
Воин помог ему сойти в лодку. Гребцы заработали вёслами. Разрезая желтоватую нильскую воду, лодка направилась к противоположному берегу.
Гист сидел на корме, смотрел на удаляющийся сад номарха Рехмиу и думал, что отравил стрелка, спасшего его от лазутчика левитов, не только из-за кошеля с золотыми кольцами. Конечно, и это имело значение. Но главным образом Гист убил его потому, что бронзовокожий заподозрил нечто особенное среди предсмертных обвинений человека в плаще. Случайные подозрения могли всплыть, проявиться и стать причиной доноса.
Заполонившие прибрежную отмель заросли папируса тихо шелестели, покачивая верхушками. От лёгкого ветерка с просторов Великой Зелени шелест усиливался, и из густых зарослей доносились звуки, похожие на приглушённые голоса людей... Может быть, тех людей, которые умерли от ядовитых снадобий, от кинжала убийцы или в жестоких битвах, развязанных нередко с помощью тайных наветов, посланий и переговоров хитроумного Гиста.
Противоположный берег был низменный, сырой и пустынный. Лодка, шурша тростниками, пристала к зеленеющему травой мысу. Там стоял бородатый мужчина в широком бурнусе с чёрным войлочным кольцом вокруг головы.