Пламенное небо

Теперь успех боя зависит от четкости нашего взаимодействия. Резко разворачиваюсь на пару немецких летчиков, устремившихся к штурмовикам. Задние «яки» оказываются впереди меня и своим маневром упреждают атаку «мессеров». Прицельная очередь Михаила Погорелова — и один самолет врага, задымив, идет к земле. Остальные, видя участь первого, прекращают атаки и уходят вверх, злобно поблескивая желтыми законцовками крыльев, на которых, как жирные пауки, чернеют кресты.

Все попытки фашистов дезорганизовать наше прикрытие и нарушить взаимодействие не имели успеха. Всякий раз, как только они устремлялись к штурмовикам, мы отбивали их резкими лобовыми атаками, не оставляя «илы» без прикрытия. Все атаки их от Карачева до аэродрома посадки были безуспешными. Итак, абсолютно ясно: запас тактических приемов противника исчерпан.

Отточенное взаимодействие групп тактического назначения и пар истребителей, осмотрительность при выполнении задания, чувство крыла соседа — штурмовиков— это и было наше главное оружие.

Итак, мы научились взаимодействовать и теперь как бы ограждены от многих неприятностей. Нас нельзя разобщить. В любой ситуации мы можем быстро восстановить нарушенный боевой порядок, согласовать свои усилия в атаках. Немаловажно не впадать в самоуспокоение, не поддаваться самоуверенности. Бывало, к сожалению, и такое, особенно тогда, когда в учебе и в бою упускался из виду какой-либо элемент или способ боевых действий. В данном случае речь пойдет о том же взаимодействии, но уже в более крупном масштабе; не между нами — истребителями, а между бомбардировщиками и самолетами нашего полка.

Неприятный случай, о котором я хочу рассказать, произошел, 24 августа. Мы перебазировались на другой аэродром и вскоре получили боевой приказ. Весь полк в готовности номер один находился в самолетах в ожидании подлета больших групп ДБ-Зф. Вот-вот они пройдут над нашим аэродромом, и тогда мы, в соответствии с планом взаимодействия, пристроимся на флангах и сзади для сопровождения их за линию фронта. Однако время идет, а подопечных не видно и не слышно. Наконец сигнал на вылет: три зеленые ракеты. Поднимаемся, ищем машины в воздухе. Поблизости их нет. Группа не вышла на наш аэродром, как было условлено, а, уклонившись от маршрута, полетела на цель без сопровождения. Днем ДБ-Зф для «Фокке-Вульф-190»— мишень лучше не придумаешь.

По радио получаем команду:

— Срочно на помощь бомбардировщикам!

Район удара известен: Брянск, Цементный, Дятьково. Бросаемся туда.

Западнее города Жиздра видим несколько вздымающихся кверху факелов. А вот, словно большие белые грибы, парашюты. Это спускаются вниз наши товарищи. Сердце сжимается от боли. Что ждет их на территории, захваченной врагом?

Собираться всем полком уже нет времени. Как взлетели четверками, парами и в одиночку, так и вступаем в бой, пренебрегая опасностью. С ходу набрасываемся на врага. Опьяненные легкой удачей, «фоккеры» носятся, как одержимые.

Выбираю одного из них, густо размалеванного, и всаживаю в него очередь из пушек и пулеметов. Фашист, перевернувшись через крыло, идет вниз, оставляя за собой полосу черного дыма. Два других, прижав меня к лесу, бьют из восьми пушек. Снаряды, словно огненные стрелы, прочерчивают синеву неба справа и слева. Неожиданно трещит обшивка фюзеляжа. «Ну, Иван, — думаю о себе, — вот и пришел тебе конец». Превозмогая перегрузки, резко тяну машину в левый боевой разворот. В глазах темнеет. Отпускаю ручку, чтобы не сорваться в штопор, ведь рядом земля. Вижу два «фоккера», они преследуют меня на вертикали. Быстро перехожу в лобовую атаку, чтобы не дать им зайти в хвост. Помогает мне 37-миллиметровая пушка. Я открываю огонь, и вражеские истребители, словно мячики, отскакивают от меня в разные стороны. Управляемым переворотом и крутым пикированием ухожу к своим.

Бой закончен. Обидно и больно за погибших и без вести пропавших товарищей.

Причины нарушения взаимодействия между бомбардировщиками и истребителями расследовались специальной комиссией, прибывшей из Москвы. Было установлено, что нашей вины в забвении элементарных правил боя нет.

Вот уже несколько дней мы не летаем, а приводим себя в порядок, готовясь к перебазированию.

На новом месте — близ города Сухиничи — размещаемся совместно с штурмовиками. Такое решение, очевидно, принято не случайно. Его цель— упрочение живых связей летного состава частей. Это, как известно, неотъемлемый элемент взаимодействия.

На аэродроме и вокруг него отсутствует естественная маскировка. Леса нет, кустарника тоже, лишь на обочинах дорог кое-где виднеется редкая поросль. Для укрытия самолетов оборудуем капониры.

Летный состав разместился в городе, так как по вечерам уже давала о себе знать прохлада приближающейся осени. Штаб полка находился тут же, неподалеку от железнодорожной станции. Все остальные труженики аэродрома — технический состав двух полков и батальон обслуживания — жили в землянках вблизи аэродрома. Несмотря на относительную разобщенность, боевой пульс жизни поддерживался на высоком уровне.

Первое, с чего начали, — совместные занятия летного состава истребителей и штурмовиков. Тема: «Основы взаимодействия в воздухе». Занятие проходило по своеобразному методу — выслушивали, так сказать, мнения сторон. Штурмовики напоминали, что были случаи, когда прикрывающие их истребители, увлекшись боем с «мессершмиттами», отрывались от «илов». Последние, таким образом, оказывались предоставленными сами себе и становились жертвой опытных фашистских пиратов. Истребители, в свою очередь, говорили о том, что иногда штурмовики, не дождавшись прикрытия, уходили к линии фронта, где их уже подкарауливал враг. После выступлений, споров, взаимных претензий были выработаны предложения и рекомендации об улучшении совместной боевой работы.

Вопросами взаимодействия занимались у нас и раньше, проходили занятия, читались лекции, издавались приказы, но на практике иногда допускались нарушения, имели место случаи беспечности с той и другой стороны. За это расплачивались жизнями летчиков и потерей материальной части, а потом хватались за голову. Как говорится, пока гром не грянет…

Занятия принесли большую пользу: стали более понятны наши общие просчеты и их причины. У многих как бы открылись глаза на собственное поведение. Результатом явилось укрепление взаимной боевой дружбы и товарищества. Так и должно быть постоянно.

Вскоре после совместных занятий летчиков-истребителей и штурмовиков мы вновь вылетели на боевое задание. Группу «илов» возглавил опытный штурман капитан Капустин. Удар предстояло нанести по скоплению техники на станции Людиново. Истребители шли на флангах, просматривали воздушное пространство.

Вот и цель. Группа Капустина, зайдя с тыла, обрушила свой бомбовый удар на станцию. Землю обагрило зарево пожаров. Горели и взрывались вагоны, пылали станционные пристройки, в панике метались гитлеровские солдаты. Спланировав влево, «илы» уходят на бреющем полете, маневрируя против зенитного огня, но тут появляются «мессершмитты». Два из них набрасываются на самолет Капустина.

Уклоняясь от атак наседающих на меня «мессеров», иду на выручку боевому другу. Жму на гашетку, и преследующий Капустина Ме-109, оставляя широкую полосу черного дыма, отваливает в сторону. Мои ведомые успешно отражают нападение других «мессеров». Рядом с «илами» вижу Погорелова, Шкворунца, Домогацкого. Они тоже атакуют врага, не отходя далеко от группы «илов».

Вижу лицо Капустина. Капитан улыбается, показывает большой палец в знак одобрения и благодарности. В этом бою ни одному крестоносному ястребу не удалось подобраться к нашим штурмовикам.

Вечером за ужином слова попросил капитан Капустин. Он с волнением говорил о боевой выручке, огневом братстве, верности правилу: сам погибай — товарища выручай

— Откровенно признаюсь, — сказал в заключение, — если бы не ноль четвертая Ивана Степаненко, — не пришлось бы мне присутствовать за этим братским столом. От всего сердца спасибо вам, друзья. Братство, скрепленное в боях, не померкнет никогда.