Страница 46 из 69
— Некогда отдыхать, Миша, — отвечаю. — Ракета не заставит себя ждать.
Только снял комбинезон, чтобы немного просохнуть, как вдруг слышу знакомый голос.
— Вот где вас отыскал!.. Прямо не верится.
Я оторопел: передо мной стоял бывший инструктор Днепродзержинского аэроклуба Иван Федорович Мусиенко. Высокий, загорелый, на мужественном лице та же улыбка. Только вместо аэроклубовской форменной фуражки на нем темно-синяя пилотка да гимнастерка защитного цвета вместо летнего комбинезона.
— Не ожидал, курсант Степаненко, встретить вас старшим по званию, — сказал, указывая на свои погоны младшего лейтенанта. — Да еще с таким количеством наград. Наука моя, значит, пошла на пользу? Молодец!
Мы крепко расцеловались.
— Какими судьбами, Иван Федорович?
— Для вас стараемся. Вот пригнали самолеты из глубокого тыла на пополнение. Я там работаю инструктором по переподготовке на Як-9.
— Спасибо за помощь! — Нам самолеты вот как нужны! — отвечаю, проводя ребром ладони по шее.
— Родина приказывает — мы исполняем, — улыбается он.
Мы еще долго стояли возле моей машины и вспоминали аэроклуб, учлетов, инструкторов. Все разлетелись, как птицы, во все края и по разным направлениям. Обойдя мой самолет, Иван Федорович обратил внимание на «летающий плакат» с тигром и карикатурой на Геббельса.
— Отчизны крылья боевые народ вручил ее сынам, чтоб Гитлер, Геббельс, Муссолини не поднялись ни здесь, ни там, — вдохновенно продекламировал он, глядя на художественное «оформление».
— Вы поэт, Иван Федорович.
— Поэт не поэт, но когда-то увлекался, сочинял о летчиках, об их могучих крыльях.
Немного помолчали. Тут нашу встречу и прервала ракета. Прыгаю в кабину и запускаю двигатель. Иван Федорович провожает меня взглядом, машет рукой на прощанье.
…7 августа производим разведку в районе Карачев, Навля, Локоть. Мне поручено возглавить четверку, в состав которой вошли Богомолов, Шкворунец и Домогацкий. Средняя облачность способствовала скрытному подходу к объекту.
Над аэродромом Карачев под нижней кромкой облаков появляемся внезапно. Внизу пока спокойно, на поле большое скопление техники. Ниже нас кувыркается «фоккер», — по-видимому, фашистский летчик облетывает машину после ремонта двигателя. Передаю своей группе по радио:
— Заберем фашиста в «сумку»?
— Заберем! — хором отвечают ведомые. — В «сумке» ему надежнее.
Нажимаю на кнопку передатчика:
— Атака!
Длинная очередь, и фашист, объятый пламенем, падает.
— В другой раз не будет болтаться под ногами, — глубокомысленно замечает Шкворунец.
Уходим к железнодорожным станциям Навля и Локоть. Здесь также фиксируем большое скопление вражеских эшелонов. Разворачиваемся в сторону своей территории и видим, как группа ФВ-190 выстраивается для полета к линии фронта. Передаю по радио Шкворунцу:
— Прихватим по одному?
— Можем и прихватить, — соглашается он.
Внезапная атака, мощный огонь. Два «фоккера» падают в районе деревни Каменка. На большой скорости уходим, так как наша основная задача — вовремя доставить данные о противнике.
«Забрать в сумку» — означает уничтожить фашистский самолет. Это выражение пошло у нас от начальника штаба полка П. А. Федюнина, который, проверяя доклады летчиков, говорил: «Знаю, что находится у каждого из вас в сумке…»
На него возлагался учет сбитых нами самолетов противника, и Павел Александрович вел его с завидной скрупулезностью. Личным докладам никогда не верил, и это было правильно. На проверку достоверности данных о сбитых самолетах противника обычно посылался адъютант или техник. Правда, не всегда удавалось подтверждать факт поражения вражеского самолета, особенно если он падал за линией фронта, ведь техника туда не пошлешь. В таких случаях принималось во внимание подтверждение экипажей, участвовавших в этом же бою. Проще было бы, конечно, иметь фотоконтрольный прибор, способный фиксировать стрельбу и попадание, но таких приборов, у нас не было.
Возвратившись домой, докладываю начальнику штаба полка о результатах разведки: на аэродроме Карачев сосредоточено около 60 самолетов противника, на станции Навля под разгрузкой шесть эшелонов с боевой техникой и горючим.
В этот же день вылетаем на новое задание. Над нашими боевыми порядками который уже час висит воздушный разведчик «Фокке-Вульф-189», корректируя огонь артиллерии и авиации. Сбить «раму» не так-то просто. На этот раз «работаем» против нее четверкой. Встретившись с нами лоб в лоб, фашист немедленно переходит в пикирование. Мы с ходу за ним. Тогда разведчик становится в вираж и ощетинивается огнем задних турельных установок.
Быстро делимся на две пары: моя атакует снизу, Шкворунца — сверху. Атака с разных направлений решает участь врага. Объятая пламенем «рама» идет вниз.
Позже нам рассказывали, как пехота, наблюдавшая бой, горячо аплодировала нашей победе.
…Не менее памятен день 10 августа. К линии фронта с направления Карачева приближаются «хейнкели» и «юнкерсы». Колонну девяток общим количеством в 60–80 машин прикрывают «мессеры» и «фоккеры». Задача врага очевидна: нанести бомбовый удар по наступающим на город советским войскам. В нашей группе, вылетевшей на перехват, восемь машин. В парах: И. Н. Степаненко — Б. С. Телегин, Г. М. Шкворунец— В. П. Домогацкий, Г. А. Усиков — В. П. Шлыков, А. И. Никонов — Ф. Ф. Громов. С ходу атакуем первую девятку прямо в лоб, посылая длинные очереди. Проскакиваем к следующим девяти бомбовозам и бьем по ним, не отворачивая, изо всех видов вооружения. Бомбовозы не выдерживают нашей напористости. Пять машин дымят на земле, остальные поворачивают обратно. У них, как в стае волков: хорошо «угости» первого — остальные сбегут сами.
Истребители, опомнившись, набрасываются на «нас с остервенением. Но главная задача — срыв бомбового удара противника — выполнена.
На разборе молодые летчики долго обсуждали этот бой. Не всем было понятно, как могла восьмерка истребителей заставить почти вдесятеро превосходящего противника отказаться от выполнения поставленной задачи. А секрет был прост: победа всегда на стороне того, кто лучше знает тактику противника, решительнее навязывает ему свою волю и умело организует взаимодействие между летчиками. Успех этот был общим, хотя, конечно, сбить машины удалось не всем.
…12 августа блокируем аэродром Карачев и сопровождаем штурмовики для удара по этому объекту. Внезапности достигнуть не удается. Как видно, противник подготовился к отражению налета. На бреющем подходим к аэродрому, но в воздухе уже барражируют «мессеры». Первая группа, возглавляемая командиром эскадрильи капитаном Рязановым, сковала боем «мессершмитты», а мы совместно с «илами» с ходу бьем по стоянкам. Над полем закружилась-завихрила адская карусель: «илы», «яки», «мессершмитты»… Снизу ведет яростный огонь зенитная артиллерия. Группа Рязанова продолжает вести напряженный бой с истребителями. Время тянется нескончаемо долго. Наконец штурмовики заканчивают работу и без набора высоты уходят домой. Часть машин подбита зенитным огнем, некоторые значительно повреждены: на плоскостях и хвостовом оперении видны пробоины и рваные дыры.
Пара «мессов» все время кружит над нами. Противник явно выжидает, не использует высоту и не атакует. Вскоре на солнце сверкнули крылья еще двух машин. Прикрываясь облаками, они подбираются поближе. Докладываю Рязанову о появлении второй пары, а тут с высоты на большой скорости на нас устремляется первая пара. Рязанов круто разворачивается ей навстречу, но этим спешит воспользоваться вторая пара — она молниеносно набрасывается на уходящие «илы».
Да, следует отдать должное вражеским пилотам. Они отлично согласовали свои действия. Замысел неприятеля для нас ясен. Одна пара отвлекает на себя верхних истребителей, вторая тем временем проскакивает через заслон и наносит удар по штурмовикам. Фашисты только ждали удобного момента, когда наша кильватерная колонна вытянется на прямую: тогда на нее удобнее пикировать.