Страница 2 из 14
— Отличное имя. Главное — необычное, с фантазией.
— Я отучу тебя кусаться, тварь! — Фергус втянул жеребцу хлыстом. Тот, против моих ожиданий, стерпел.
— Как ты его контролируешь?
Он с явным удовольствием продемонстрировал мне оттопыренный средний палец:
— Видишь кольцо?
— Удобно.
— О! Вот как это делается! — братец слегка повернул на пальце невзрачную полоску красновато-коричневого металла и взлетел на спину рыжику.
— Смотри, высоко будет падать.
Он снова показал мне кольцо.
— Выкуси, Элвин.
Стегнул коня хлыстом по крупу. Жеребец обиженно заржал и рванул вперед. Я завистливо смотрел ему вслед.
Надо бы расспросить Герата леан Ллиерда князя Дунадда о его ставке.
Завтрак прошел далеко не так приятно, как я ожидал. До Джаниса успели дойти слухи о бойне в Рино и он все утро доставал меня вопросами.
— Прости, но я никак не могу понять зачем ты это сделал, — мягко заметил он, когда я окончательно выдохся и заявил, что не хочу обсуждать эту тему. — Что такого тебе обещал герцог, что стоило подобного безумства?
— Франческу, — буркнул я.
Он в изумлении покачал головой:
— От Фергуса я еще мог ожидать подобного. Убийство тридцати тысяч человек? Ради обладания женщиной?
— Угу.
— Ты всегда влипал в истории из-за юбок. Но это… Совесть по ночам не мучает?
— Нет. Не имею привычки жевать сопли. Ни до того, как что-то сделаю, ни после. И на войне иногда убивают. Те, кто пришел жечь чужие города и насиловать чужих жен, должны помнить об этом.
— А, вот оно что, — протянул он таким всепонимающим тоном, что я мгновенно взбесился.
— Что?
— Ничего.
— Нет, ты говори, раз начал.
— Элвин, всех спасти невозможно. Мы не вмешиваемся в человеческую жизнь и политику.
— Ты это Мартину расскажи.
— Не вмешиваемся, как Стражи. Ты знаешь, почему мы не показываем людям свою силу, — он побарабанил пальцами по столу. — Кстати, о Мартине. Ты ведь гостил в Рино, как Эйстер? Брату будет трудно придумать убедительное объяснение произошедшему.
Я досадливо поморщился. Сглупил, подставил Мартина. Сам знаю.
— Что сделано, то сделано. Хватит об этом! Я слышал, ты изучал фехтование в Эль-Нарабонне?
— Да, около года. Я был не слишком хорошим учеником.
— Не откажешься дать мне пару уроков? Анварский стиль чересчур прямолинеен.
Он кивнул и мы, прихватив шпаги, отправились на тот самый пятачок, куда я предлагал прогуляться Фергусу час назад.
Разминка после завтрака — отличная штука.
— Ты сказал, что хочешь выиграть услугу на Большой игре. Какую? — спросил я, осторожно проведя атаку.
Он легко уклонился:
— Зачем спрашиваешь?
Главным образом затем, чтобы он опять не начал свои нравоучения.
— Может, хочу помочь.
— Мне нужна аудиенция у Валы, — я еле успел парировать удар.
— Эффектно. Слушай, а как приспособить эту стойку для левой руки?
— Никак. Это только для правшей.
— Несправедливо.
— Жизнь вообще несправедлива, — Джанис разразился серией молниеносных яростных атак. Я начал медленно отступать.
А братец подрос, подрос, как фехтовальщик. Осознание этого неприятно кольнуло.
Я спокойно принимаю превосходство Твейла или Джулии на поле боя, все равно в магии я сильнее. Но Джанис, наверное, вообще лучший из магов среди ныне здравствующих. Причем, потенциал-то у него средненький. Компенсирует виртуозностью и невероятным кругозором. На протяжении жизни брат, как одержимый, читал, изучал и практиковал все, что хоть каким-то боком относилось к магическому искусству. Его талант гибок, ему подвластны все школы и направления.
А теперь он еще будет гонять меня по площадке?
Мне удалось перехватить инициативу и контратаковать. Мы сошлись в клинче, несколько напряженных секунд стояли, не двигаясь. Я физически сильнее и выше — долго он не выдержал, рука задрожала и пошла вниз.
— Зачем тебе Вала?
— А?
Джанис отвлекся на долю секунды. Этого хватило, чтобы выбить шпагу из его рук и приставить клинок к горлу.
— Шах и мат, — брат улыбнулся, обнажив нечеловеческие, острые зубы с длинными клыками. — Сдаюсь. Это мне стоит у тебя поучиться.
— Не говори ерунды, — я отсалютовал ему и убрал шпагу. — Просто повезло.
— Везения не существует. Мы сами творим свою удачу.
— Это говорит парень, который приехал в Рондомион на Большую игру?
— Именно.
— Так зачем тебе Вала?
Он дернул себя за бороду.
— Это связано с моими нынешними исследованиями. Тебе будет неинтересно.
Насчет «неинтересно» он загнул. Да, я никогда не чувствовал в себе склонности к фундаментальной теоретической магии, но искренне уважал желание брата познать природу бытия. И даже временами с удовольствием слушал его рассуждения. У Джаниса талант рассказывать просто о сложном.
— С чего ты взял? Давай, вещай.
— Я изучал механизмы предопределенности и причинно-следственных связей. И запорол эксперимент. Теперь надо разобраться, как все это сработает.
— И надеешься, Вала тебе поможет? Ты же знаешь — она прорицает загадками.
Брат снова показал свою коллекцию клыков:
— Думаю, я смогу разобраться.
Франческа
Спустившись в каминную залу, я застаю там незнакомца. Увидев меня, он улыбается, не разжимая губ.
— Здравствуйте, — я смотрю на него вопросительно.
Раньше Элвин не принимал гостей.
— О, ты, наверное, та самая Франческа? Наслышан, наслышан.
— Тогда вы в лучшем положении, чем я, сеньор. Потому что я не знаю вашего имени и никогда о вас не слышала.
— Я — Джанис, — представляется он, словно это должно все объяснять. — Поживу у вас до Большой игры. Много места не займу и мешать не стану.
— Очень приятно.
Я говорю это бездумно, из вежливости, но вдруг понимаю, что мне и правда приятно. С Рино не разговаривала ни с кем нормально, по-человечески. Без страха, отвращения или необходимости каждое мгновение давать отпор.
— Мне тоже, ежик, — он снова улыбается. — Извини, что я так фамильярно. Ко мне тоже можно на «ты». Садись, — он кивает на соседнее кресло.
— Ежик?
— Поэт сказал бы «роза», но мне кажется — ты больше похожа на ежика. Вся в иголках.
Сравнение с мохнатым колючим зверем заставляет меня улыбнуться. Обычно любители банальностей и правда говорят, что я похожа на розу — участь, которой не избежала ни одна знатная девушка. Те льстецы, что чуть умнее, вспоминают про рысь на гербе Рино. Придворный поэт в своих виршах называл меня тигровой лилией — редкий, иноземный цветок. У нас в зимнем саду росло всего три куста. Ярко-оранжевая пыльца пачкала одежду и кожу, но я все равно любила украшать волосы цветками. Лилии рдели в прическе языками янтарно-алого огня…
А тут — ежик.
— Простите, сеньор, но с кем я имею честь общаться? — спрашиваю я, опускаясь в кресло.
— Элвин ничего про меня не рассказывал? Как похоже на него. Я — его брат. Хочешь отвара из трав? Или вина?
— Брат? — недоверчиво переспрашиваю я.
Во внешности гостя нет ничего общего ни с Фергусом, ни с моим хозяином. Он скорее походит на анварца. Но не это главное. Манеры Джаниса — спокойные и мягкие, его доброжелательный тон и открытый взгляд одинаково далеки как от аристократичной самоуверенности северянина, так и от жадной, полной обиды злобы альбиноса.
— Возможно, правильнее будет сказать «побратим». Мы все неродные друг другу, Франческа. И очень разные.
Потом мы пьем отвар из трав и говорим. Чувствую, как расслабляюсь, как отпускает злая настороженность, заставлявшая последние недели непрестанно сжиматься в нервный комок. И даже ошейник в присутствии Джаниса перестает давить. Такое счастье снова свободно дышать!
Пытаюсь задавать вопросы, но разговор все время уходит от Элвина и его родни, от Изнанки и странных местных правил ко мне самой — моей истории, моим желаниям и обидам.
Я не очень-то доверчива, совсем не склонна открывать душу первому встречному, но тут сама не замечаю, как выкладываю гостю все. Совсем все.