Страница 18 из 65
Некоторое оживление произошло лишь в конце 90-х годов, когда с подачи Ильи Лагутенко и группы «Мумий Тролль» (тоже, кстати сказать, не новой – «Мумий Тролль» была нововолновой группой еще в конце 80-х, правда тогда они не прозвучали по всей стране) родился стиль «рокопопс», который в значительной степени вдохновлен английским брит-попом и в концептуальном отношении представлял собой компромисс, некий мостик между поп – и рок-музыкой. От рок-музыки – инструментарий, общая задиристость и примодненность, от поп-музыки – негрузящий имидж и асоциальный месседж. Вслед за «Мумий Троллем» пошла еще масса групп того же плана. И певица Земфира. К концу 90-х годов и особенно в начале XXI века начался очередной этап ученичества западному опыту. У нас, как обычно, с Запада быстрее всего прививаются самые дурацкие, бесполезные и зловещие тамошние открытия – будь то ресторан «Макдональдс» или ножки Буша. Вот точно так же очень быстро наши музыкальные бизнесмены переквалифицировались в продюсеров и начали фабричным образом штамповать русских «Spice Girls». И сейчас, как мы все прекрасно знаем, вся страна наводнена этими сфабрикованными артистами. Наиболее интересным на данный момент, наверное, можно считать феномен «Фабрики звезд», которая бьет все тиражи и по продажам, и по гастролям, да и вообще…
Чем наша «Фабрика звезд» отличается от аналогичных производственных комбинатов во всем мире (надо сказать, что этот формат существует практически во всех развитых странах, только под разными названиями, типа «Star Academy», «Fame Factory», «Pop Idol» и т. п.), так это тем, что ни в одной из стран мира студенты таких академий, продукт фабрик, не составили реальной конкуренции тамошней поп-элите. Было бы смешно, если бы какие-то английские фабриканты подвинули бы, скажем, Стинга или Элтона Джона с Эриком Клэптоном. У нас же, в силу того, что общее качество поп-музыки крайне низкое, артисток типа Жасмин, «Блестящих», «Виа Гры», Кати Лель в принципе может подвинуть любой человек, поскольку их творческий потенциал практически одинаков. А если говорить о внешности, то фабриканты могут быть и посимпатичнее, и помоложе.
Соответственно, имея инъекцию в виде телеэфиров, они действительно могут отправить на задворки практически любых наших поп-звезд, даже самых главных. Например, Алла Борисовна Пугачева теперь котируется как продюсер последней «Фабрики», а не как великая певица. Это тоже, разумеется, что-то говорит об общем уровне нашей поп-музыки.
Во всей этой продюсерской вакханалии единственный по-настоящему достойный упоминания момент возник в 2000 – 2003 годах и получил название «Тату» (продюсер Иван Шаповалов). И надо сказать, что «Тату» стали первой и до сих пор единственной российской поп-группой, получившей мировое признание. При том, что проект вполне вписывается в общие фабрикантско-продюсерские схемы, провокационный талант Ивана Шаповалова и крупные инвестиции транснациональной фирмы грамзаписи «Universal» привели к тому, что «Тату» стали общемировой сенсацией.
Если говорить о более экзотических сторонах российской поп-музыки – они несомненно существуют, и нельзя ставить знак равенства между общемировым рынком и российским. Причем разница ощущается в самых разных плоскостях. С экономической точки зрения, разумеется, на нашу ситуацию очень сильно влияет то, что на рынке доминирует пиратская продукция. Это проводит к тому, что вся схема музыкального бизнеса у нас перевернута с ног на голову. То есть если во всем мире основная часть прибылей как компаний, так и артистов исходит из продаж носителей, затем следует прибыль от авторских прав, музыкального паблишинга, и лишь на меньшей, вспомогательной ступеньке – доходы от концертной деятельности, то у нас все наоборот. Так же, как во времена Томаса Эдисона, основные деньги артисты получают за счет живых или полуживых, фанерных выступлений. Что касается до паблишинга и продажи аудионосителей – у нас это такие сугубо вспомогательные вещи, которые делаются для галочки или ради престижа.
В стилистическом отношении наша музыка представляет собой сейчас просто второсортную кальку с того, что делается на Западе. Представлены практически все стили, будь то металл, хип-хоп, попса, дэнс, но за редкими исключениями, к которым можно отнести того же «Мумий Тролля» или Дельфина, ну и еще немногих талантливых ребят, – музыка эта сильно недотягивает до мирового уровня как в идейном, так и в техническом отношении. Хотя в идейном – в большей степени. Под идеями подразумевается не политическая ориентация, а общая музыкальная и творческая продвинутость. При этом в российской поп-музыке существуют совсем уже заповедные, экзотические уголки, например, пресловутый стиль «шансон».
Говоря о шокирующей популярности в стране всех этих блатных страданий, надо опять вспомнить о том, что эстрада у нас всегда была более литературной и слово-ориентированной, нежели западная. У нас, естественно, была очень мощная поэтическая традиция. Нигде на Западе поэты не могли собрать на свои чтения целые стадионы, как это делали Вознесенский или Евтушенко в СССР в 50 – 60-е годы. У нас имеется могучая бардовская традиция, и некоторые барды, в первую очередь Владимир Семенович Высоцкий, имели в нашей стране суперзвездный, гиперкультовый статус. Вот эта извечная литературная беда в нашей массовой музыке, помноженная на криминализацию всей страны, и породила шансон. Хотя, конечно, слово «шансон» происхождения французского и к нашей «зоне» никакого отношения не имеет.
При том, что сегодняшнее состояние нашей музыки не внушает большого оптимизма, особенно расстраивает, что в отличие от Запада, где наряду с продюсерской попсой имеется очень сильный и оживленный андеграунд, причем во всех сферах, будь то электронная музыка, психоделическая музыка, этническая музыка и т. д., у нас, к сожалению, андеграунд в силу бедности страны и неразвитости инфраструктуры по поддержке этого андеграунда (на Западе существуют специальные сети некоммерческих радиостанций – у нас таких сетей, конечно, нет) пребывает в очень вялом состоянии и в крошечном гетто под названием «подвальные клубы Москвы и Петербурга». Это печалит больше всего. Тем не менее есть все возможности для того, чтобы наша музыка вышла из состояния убогости и застоя, и в этой связи можно возложить надежды на интернет, который дает безграничные возможности нашим творческим людям и для общения, и для творчества, и для пропаганды своего творчества в глобальном масштабе.
Политическая ситуация тоже внушает циничный оптимизм: реставрация совковых порядков и цензурный зажим (если не идеологический, то форматный) могут воссоздать то поле напряга, которое вдохновило российскую оппозиционную музыку 70 – 80-х… В сочетании с интернетом и другими новыми технологиями это может дать замечательный эффект.
ЧАСТЬ 2
МУЗЫКА И СМИ
ГЛАВА 1
ПРЕССА
К сожалению, аудиозапись лекции не сохранилась, поэтому она воспроизводится по краткому конспекту.
В начале XIX века начинают выходить первые нотные сборники. Их выпуск был единственным видом деятельности музыкальных издателей в то время. Этот вид изданий выпускают и по сей день, но до изобретения и начала массового использования музыкальных носителей ноты были единственным возможным методом записи музыки, а потому покупка таких песенников была безумно модным занятием.
Первая же музыкальная пресса начинает появляться после Второй мировой войны.
В 1952 году увидело свет издание о поп-музыке «New Musical Express». Еще раньше появляются первые журналы для музыкантов.
Тогда же начинает формироваться классификация музыкальной прессы, которую делят на два основных типа: журналы для любителей и журналы профессиональные, которые в свою очередь подразделяются на журналы для музыкантов и журналы для профессиональных паразитов (бизнесовые).
В журналах для музыкантов публикуют материалы об инструментах, оборудовании, стилях игры и прочих чисто профессиональных примочках. Называются они соответственно беспонтово: «Guitar Player», «Keyboard», «Musician»…