Санкция Айгер

После того, как женщина села, произведя целый каскад шуршащих звуков, мужчина подошел к столику Джонатана и наклонился, положив одну руку на плечо Андерля, а другую – на плечо Бена.

– Хочу пожелать вам, ребята, самой большой удачи во всем огромном белом свете, – сказал он с предельной искренностью, уделяя особое внимание музыке собственных согласных. – Во многом я вам завидую. – Его ясные голубые глаза подернулись какой-то невысказанной личной печалью. – Это то самое, что и я мог бы сделать... когда-то. – Затем отважная улыбка согнала печаль с лица. Он пожал плечи, на которых лежали его руки.

– Ну, что же. Еще раз – удачи!

Он вернулся к жене, которая нетерпеливо водила сигаретой в мундштуке и приняла поднесенную с опозданием зажигалку мужа без благодарности.

– Что служилось? – шепотом спросил Бен у всей компании.

– По-моему, благословение, – сказал Джонатан.

– Во всяком случае, – сказал Карл, – они хоть на время отвлекут от нас внимание прессы.

– Где, черт возьми, этот официант?! – ворчливо спросил Жан-Поль. – Кофе подал совсем холодный!

Карл нарочито подмигнул всем собравшимся.

– Андерль, пугни-ка официанта своим ножичком. Тут же примчится как миленький.

Андерль покраснел и отвернулся, и Джонатан понял, что Фрейтаг, пытаясь сострить, затронул неприятную тему. Смутившись от резкого похолодания за столом, вызванным его неловкостью, Карл упорно продолжал, повинуясь чисто немецкому инстинкту исправлять положение путем его усугубления.

– А вы не знали, герр доктор? Мейер с ножом не расстается. Бьюсь об заклад, что он и сейчас у него под пиджаком. Покажи нам, Андерль.

Андерль покачал головой и отвернулся. Жан-Поль попытался смягчить неловкую ситуацию, вызванную тупостью Фрейтага, и поспешил разъяснить Джонатану и Бену:

– Дело в том, что Андерль ходит в горы в разных частях света. Преимущественно в одиночку. А народ из деревень, который он нанимает в носильщики, далеко не всегда так надежен, как хотелось бы, особенно в Южной Америке, в чем вы сами несомненно убедились на собственном опыте. В общем, в прошлом году бедный Андерль в одиночку ходил в Анды, и что-то там произошло с носильщиком, который воровал еду и... словом... носильщик умер.

– Самозащита – это ведь не убийство, – сказал Бен, просто чтобы не молчать.

– Он и не нападал на меня, – признался Андерль. – Он воровал припасы.

Фрейтаг снова вступил в разговор:

– А ты считаешь смертную казнь справедливым наказанием за воровство?

Андерль в замешательстве посмотрел на него.

– Ты что, не понимаешь? Мы уже шесть дней шли в горах. Без еды я не смог бы совершить восхождение. Все это было очень неприятно. Я даже заболел от этого. Но иначе у меня не осталось бы шансов покорить гору.

Совершенно очевидно, он считал это достаточным оправданием.

Джонатан неожиданно для самого себя задался вопросом: как же Андерль, при всей своей бедности, набрал денег на свой пай в оплате расходов на предстоящее восхождение?

– Ну, Джонатан, – сказал Жан-Поль, явно стремясь сменить тему, – хорошо ли вы провели ночь?

– Прекрасно выспался, спасибо. А вы?

– Очень плохо.

– Как жаль! Может быть, вам следует отдохнуть днем? Если хотите, у меня есть снотворное.

– Никогда им не пользуюсь, – отрезал Биде. Подал голос Карл:

– На ночевках вы тоже принимаете таблетки для сна, герр доктор?

– Как правило.

– Почему? Дискомфорт? Страх?

– И то и другое.

Карл рассмеялся.

– Интересная тактика! Спокойно признаваясь, что вы испытываете страх, вы создаете впечатление о себе, как о человеке очень мудром и смелом. Надо бы мне взять этот приём на вооружение.

– Вот как? И он вам пригодится?

– Скорей всего, нет. Я тоже никогда не сплю хорошо в горах. Но в моем случае не из-за страха. Восхождение слишком возбуждает меня. А вот Андерль! Это что-то потрясающее! Подвешивает себя прямо на скалу и засыпает, как дома на пуховой перине.

– А что? – спросил Андерль. – Даже если произойдет самое худшее, то какой смысл бодрствовать во время падения? В последний раз насладиться пейзажем?

– А! – воскликнул Жан-Поль. – Наконец-то наш официант при всей своей занятости нашел и для нас минутку!

Но официант принес лишь записку для Джонатана на небольшом серебряном подносе.

– От джентльмена вон за тем столиком, – сообщил он.

Джонатан посмотрел в указанном направлении и внутри у него все перевернулось.

Там сидел Клемент Поуп. На нем был клетчатый спортивный пиджак и желтый широкий галстук. Он нахально помахал Джонатану, полностью отдавая себе отчет, что тем самым выдает его, с головой. Боевая улыбка медленно тронула губы Джонатана, который старался всеми силами унять трепет в желудке. Он посмотрел на других альпинистов, стремясь обнаружить в их лицах хоть малейшие признаки того, что кто-то что-то понял или чего-то испугался. Ничего похожего он разглядеть не смог. Он развернул записку, прочел, потом кивнул и поблагодарил официанта.

– Заодно можете принести месье Биде горячего кофе.

– Ничего не надо, – сказал Жан-Поль. – У меня к кофе весь аппетит пропал. С вашего позволения, я, пожалуй, поднимусь к себе и отдохну.

Сказав это, он ушел, ступая решительно и сердито.

– Что случилось с Жан-Полем? – вполголоса спросил Джонатан у Анны.

Она пожала плечами. В данный момент ее этот вопрос не волновал.

– Вы знаете этого человека, который вам прислал записку? – спросила она.

– Возможно, встречал где-то. Не припомню. А что?

– Если будете с ним говорить, обязательно намекните ему насчет его костюма. Если, конечно, он не хочет, чтобы его принимали за комика из мюзик-холла или за американца.

– Непременно так и сделаю. Если, конечно, случай представится.

Андерль полностью переключился на вчерашних болтушек, которые прошли мимо окна и помахали ему. Обреченно пожав плечами, он откланялся и вышел, чтобы присоединиться к приятной компании.

Сразу же после этого Карл пригласил Анну прогуляться с ним по деревне.

Не прошло и трех минут с момента появления Поупа, как от всей компании остались только Бен и Джонатан. Некоторое время они сидели молча, прихлебывая остывший кофе. Исподволь оглядев столовую, Джонатан увидел, что Поуп вышел.

– Эй, старик? Какая муха нашего Джон-Пола укусила? – Если раньше Бен произносил имя француза исходя из написания, то теперь он руководствовался звучанием, и тоже неправильно.

– Нервы, наверное.

– Чуткие нервы – для альпиниста незаменимая штука. Но он не просто нервный. Он чем-то дико разозлен. Ты с его женой не трахался?

Вопрос был задан так прямо, что Джонатан не смог удержаться от смеха.

– Нет, Бен. Не трахался.

– Ты уверен?

– Если бы что было, я бы знал.

– Да, пожалуй. Вам, ребята, еще только не хватало между собой перегрызться. Представляю себе, как вы на стенке друг на друга с ледорубами лезете.

Этот образ был не вполне чужд и сознанию Джонатана.

Бен призадумался, прежде чем сказать:

– Знаешь, если бы я с кем-нибудь шел в эту горку – кроме тебя, разумеется, – я бы пошел в связке с Андерлем.

– Разумно. Но тогда – руки прочь от провианта.

– Ага! Это точно! Когда он задумал пойти в горку, с ним шутки плохи.

– Вот именно. – Джонатан встал. – Пойду к себе. За ужином увидимся.

– А обед?

– Нет. Пообедаю в деревне.

– У тебя там дела?

– Да.

* * *

Джонатан сидел в своем номере у окна, глядя на Айгер и приводя в порядок мысли. Наглое появление Поупа было полной неожиданностью и на мгновение выбило его из седла. Обдумать, почему Дракон решил столь откровенно высветить Джонатана, не было времени. Поскольку Дракон был по сути дела прикован к своей темной, антисептической каморке, персона Клемента Поупа олицетворяла собой службу СС. Могла быть только одна причина, по которой он пошел на такой нахально-откровенный контакт. Поняв ее, Джонатан сжался от злости.