Поединок страсти

Кэйт потянулась к подставке со льдом, чтобы положить себе в бокал несколько кубиков, а Команчо уже вытирал скатерть своим носовым платком.

Их руки соприкоснулись. Электрический разряд нервным импульсом пробежал по ее телу. Команчо протянул Кэйт бокал. Неловким движением она вновь опрокинула его и истерически расхохоталась.

Почему она так нервничает? Команчо недоумевал. Несмотря на свою красоту, Кэйт производила жалкое впечатление — как молодая кобылка, которую долго гнали по пескам, а потом резко остановили и бросили, взмокшую и голодную. Он хотел взбодрить ее, сказать, что прекрасно понимает, насколько неловко и неуверенно она, должно быть, чувствует себя в сложившихся обстоятельствах. Но Команчо испугался, что Кэйт подумает, будто он вмешивается в ее личную жизнь.

— Ты спрашивала, почему на ранчо возникли финансовые проблемы, — сказал он, снова наливая ей вино. — По правде говоря, такая обстановка сложилась еще задолго до тот, как я вернулся. Если хочешь, завтра утром можно посмотреть кое-какие документы.

— Почему ты прямо сейчас не хочешь сказать мне, что случилось?

— Потому что это не самая подходящая тема для разговора за обеденным столом. Кроме того, думаю, ты и так очень устала.

— Ерунда. Давай не будем откладывать до завтра. Я хочу быть в курсе дела.

— Хорошо, Кэйт, пусть будет, как ты хочешь, — Команчо пожал плечами. — Но я вынужден быть с тобой предельно откровенным. Ты знаешь своего отца. Для него существует только два способа управлять делами: первый способ — делать все так, как он пожелает, и второй — ничего не делать, если не удается вернуться к тому, чтобы делать все по-своему. Его взгляды на сельское хозяйство слишком старомодны.

— Можно поподробнее?

— Во-первых, в отличие от других фермеров, он отказывается использовать стероиды и другие добавки для того, чтобы скот быстрее прибавлял в весе. Как результат — прайдовские быки слишком долго набирают вес. Чем дольше мы держим их на ранчо, тем больше средств уходит на корма, на жалованье работникам. Во-вторых, Хэнк, покупая быков для обновления стада, делает это наугад. Бифмасте, лимузин, сайта гертрудис, брахма — какую породу ни назови, от каждой он приобретал по экземпляру.

— Ну и что же в этом плохого?

— Можно навлечь на себя беду безумными скрещиваниями. Возьмем, например, быков породы бифмасте. От них рождаются телята огромных размеров, от чего очень страдают коровы.

— Звучит так, будто это вина моего отца. Команчо рассмеялся.

— Послушай, это глупо. Ты же знаешь, как я отношусь к Хэнку. Почему ты всегда спешишь с обвинениями? В том, что на ранчо возникли финансовые проблемы, никто не виноват. Волею судьбы так сложились обстоятельства. Наши трудности усугубляются еще и тем, что мы уже не поддерживаем связи с биржей, как это было заведено двадцать лет назад. С тех пор как упали цены на мясо, мы не в состоянии рассчитаться с долгами. А надежд на то, что американцы вновь полюбят отбивные, увы, мало.

— Ты говоришь так, будто все совершенно безнадежно.

— Безнадежно — это слишком сильно сказано.

— Отец попросил меня остаться и взять на себя заботы о ранчо, — печально объявила Кэйт. Команчо немало удивился услышанному.

— Думаю, тебе трудно было отказывать отцу.

— Я не отказала.

— Что?!

— Я остаюсь, — спокойно и размеренно произнесла она.

— Но, Кэйт, ты ведь совершенно не разбираешься в сельском хозяйстве! — воскликнул Команчо. — Это намного сложнее, чем позировать перед камерой. Это рискованно, грязно, опасно. Это… это мужская работа!

Кэйт не знала — то ли рассмеяться ему в лицо, то ли врезать с размаху прямо по носу.

— Я уже поняла, что Пансион Прайдов не на гребне удачи, но тебе должно быть известно о женской эмансипации. Есть женщины офицеры полиции, пилоты, водители грузовиков и контейнеров, и, черт побери, если на свете не найдется женщины, держащей ранчо.

Все свое детство он провел рядом с ней и хорошо помнил, как отвечала Кэйт на все его выходки и как бесполезны были новые попытки задеть ее. Потому теперь Команчо вел себя так, чтобы она не подумала, будто он решил с нею повздорить.

— Да, я знаком с феминистками. Ты можешь мне поверить, но я ни разу не поссорился ни с одной из них. Я даже проголосовал за Энн Ричардс на выборах в мэрию. Но, согласись, тебе после твоей работы будет нелегко управлять ранчо.

— Если ты хочешь заставить меня передумать, то не трудись понапрасну. Я уже дала Хэнку слово. Кстати, о ранчо. Другим же в Хилл Кантри удается удержаться на плаву?

— Ты не шутишь? Ты серьезно?

— Абсолютно серьезно.

Что дальше? Команчо растерялся. Ему хватило только поужинать с Кэйт, чтобы полезть на стенку от желания. А как быть, если она останется, если он будет видеть ее каждый день, — видеть, сидеть за одним столом. Догадывается ли она, с каким трудом он сдерживает себя, стараясь не смотреть на нее, не смотреть на ее грудь, плотно обтянутую тонкой тканью шикарной блузки?

Команчо считал, что к женщине следует относиться смотря по тому, как она выглядит и ведет себя. Он без зазрения совести оправдал бы любого подлеца, домогающегося красотки или выказавшего презрение к старой, неуклюжей кляче, за всю жизнь так и не научившейся держаться с чувством собственного достоинства. Да, черт побери! Бывают минуты, когда женщина заставляет мужчину изнывать от желания притронуться хотя бы к ее одежде. Ему захотелось сжать Кэйт в своих объятиях, обнажить это роскошное тело и ласкать его до тех пор, пока она не заплачет от наслаждения…

Команчо внезапно очнулся: слава Богу, скатерть скрывала его нервное напряжение. Конечно же, лучше всего, если бы она вернулась в Нью-Йорк.

Кэйт была неприятно удивлена затянувшимся молчанием. Его взгляд мог выражать гнев, презрение, ярость, неудовольствие, жалость в конце концов. Но сейчас в его глазах светилась лишь страсть, проникающая глубоко в ее душу и вызывающая ответный порыв. Она сопротивлялась своим чувствам, но, к нескончаемому сожалению, ей пришлось признаться самой себе, что никогда и ни с кем она не испытывала подобного.

— Как долго протянет ранчо, если оставить заведенные порядки? — спросила она, пытаясь сохранить уверенный тон и невозмутимый вид.

— Это зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слово «протянет». Твой отец весь в долгах, и я не знаю, как ты сможешь избавиться от кредиторов. Они зареклись давать деньги под доход от сельского хозяйства. Чтобы продолжить начатое дело, нужны деньги. Деньги немалые.

— Может, вместо быков стоит заняться чем-то другим?

— Всегда есть опасность остаться с носом, сколько бы усилий ты ни прилагал.

— Назови мне хотя бы несколько вариантов. Я превосходно справлюсь с выбором, — не унималась она.

— А если предоставить часть земли под какое-нибудь мероприятие местным властям?

— Это первое, что приходит в голову.

— Есть еще одна возможность. — Команчо резко отодвинул от себя тарелку, откинулся в кресле и посмотрел на Кэйт с показным равнодушием. — Ты можешь продать ранчо мне.

«Так вот почему он вернулся, — зло подумала Кэйт. — Команчо хотел перекупить ранчо. Только через ее труп! Боже мой, неужели Хэнк не раскусил этого мерзавца?!»

— Если ты будешь откровенна сама с собой, — продолжал Команчо, — то поймешь, что это единственно верное решение. И не обязательно говорить об этом отцу.

Он собирался поговорить с Хэнком о покупке ранчо после ее отъезда, но ее неожиданное решение взяться за возрождение Пансиона Прайдов не оставило ему выбора.

— Если все действительно так плохо и безнадежно, почему же ты сам хочешь купить ранчо? — спросила Кэйт.

— Мой отец и дед работали на этой земле всю жизнь. Я вырос здесь.

— Ну и что? Если у тебя еще не совсем помутился рассудок, ты, верно, вспомнишь, что и я здесь выросла. Так же, как и мои отец, дед и прадед. Эта земля принадлежала Прайдам более ста пятидесяти лет, и я склонна думать, что так оно и есть по сей день.