Страница 3 из 3
— А тем временем семь кораблей, гружённых табаком, тщетно ждут к Каттегате, — сказал обер-гофмейстер двора.
— Нет, так дело не пойдёт, это мешает благоденствию государства, — заявил удручённый король. — Пойдём спать! Утро вечера мудрёнее!
Заснули они, а пока они спали, произошло нечто удивительное. Этакий плутишка, ползучка, крошечный червячок, которого никто и знать не знал, поднялся из морской пены и за одну ночь разгрыз весь огромный корабль «Рефанут» дотла. Далеко-далеко вокруг море было покрыто древесной мукой, а когда король с придворными пробудились, от громадного корабля остался всего лишь небольшой остаток камбуза. Но и из этого остатка удалось построить потом трехмачтовое судно.
Пролив был свободен, соль и кофе можно было беспрепятственно возить, и все были очень довольны. Трудно даже описать, как все радовались, когда король снова мог взять в руки честную понюшку табаку. Город был иллюминирован, на всех табачных лавках развевались флаги, и все придворные в честь такого дня нарядились во фраки табачного цвета.
Господин Пер вместе с колдуном долго и тщетно ждали какой-либо весточки с корабля и утешались только тем, что до Полинезии такой дальний путь. Однажды ночью господину Перу приснилось, что гора Аавасакса от подножия до вершины покрыта золотом, и он поспешил позвать к себе колдуна.
— То-то и то-то мне приснилось, — сказал он, — это означает, что «Рефанут» нынче же вернётся домой, доверху нагруженный золотым песком. Зови сюда весь город, колдун! Отпразднуем пышную свадьбу.
Колдун пригласил на свадьбу не только весь город, но и всех лапландских троллей. И один из них, семиглазый, был послан на самую высокую башню, чтобы дать знак, когда «Рефанут» покажется далеко-далеко в Балтийском море. А юнгфру Солнечный Свет, выплакала все свои глазки, и они стали совсем багровыми, словно заход солнца, предвещающий бурю.
Все было готово, тролль на башне подал знак, и все заторопились вниз, на пристань, с венками и флагами. Но вместо корабля «Рефанут» на горизонте показался лишь нищенский, жалкий челнок с мочалкой вместо паруса; в нем сидел изголодавшийся человек в лохмотьях. То был капитан корабля «Рефанут», единственный, кто вернулся домой, чтобы рассказать о его судьбе.
Да что тут скажешь? Большинство людей говорили: они, мол, давным-давно обо всем догадались. И снова отправились домой с венками и флагами.
Лицо колдуна стало лиловым от досады, и он тут же, не сходя с места, лопнул. Господин Пер так обеднел, что вынужден был просить милостыню. Однако же гору Аавасакса, независимо от него, каждое лето золотило полуночное солнце. Глазки юнгфру Солнечный Свет, совершенно ясно, снова заблестели. Она вышла замуж за сына бургомистра по имени Лунный Свет, жили они в ладу и взяли господина Пера к себе.
— Это все правда, Матте? — спросил младший из мальчиков.
— Пусть поклянётся в этом тот, кому охота, — заметил Матте-кочегар. — Однако ручаюсь, что история эта столь же правдива, как и многие другие морские истории. А их-то я могу порассказать тьму-тьмущую.