Страница 8 из 8
Однако Уэбб переусердствовал в своем желании убедить профессора Адльтона в подлинности якобы совершенного им открытия. По своей инициативе он послал профессору несколько черепков из собственной коллекции древностей, утверждая, будто они были извлечены им из захоронения.
Подводя итоги официального расследования, коронер признал, что с трудом понимает мотивы, которыми руководствовался Гейдон Каупер. Коронер высказал предположение, что погибший по каким-то неясным причинам питал к профессору Адльтону глубоко укоренившуюся зависть. Выслушав показания свидетелей о многочисленных необъяснимых поступках Гейдона Каупера, коронер, не колеблясь, вынес постановление о том, что Гейдон Каупер, находясь в состоянии временного помешательства, убил профессора Адльтона, после чего покончил жизнь самоубийством.
Свою постыдную тайну (если таковая существовала в действительности) профессор Адльтон унес с собой в могилу, как того и желал Холмс.
Поговорить с мисс Адльтон после окончания официального расследования не представилось возможности. В Бодмин она прибыла вместе со своим поверенным, и едва заседание закончилось, они сразу же сели в кеб и отправились на станцию.
Думаю, что Холмс написал письмо, в котором выразил сожаление по поводу того, что не сумел предотвратить смерть ее отца. Однако не в его характере было откровенничать со мной о столь личного свойства деталях. Знаю лишь, что в течение нескольких дней по возвращении из Бодмина он пребывал в скверном настроении и проводил время либо у себя в комнате, играя на скрипке, либо на диване в нашей гостиной, угрюмо уставившись в потолок. Только после того, как однажды вечером к нам заглянул инспектор Лестрейд, чтобы попросить Холмса о помощи в расследовании неоычного дела о поддельном Гольбейне, к моему старому другу вернулось доброе расположение духа.
Примерно через месяц за завтраком Холмс наконец напрямую упомянул о деле Адльтона.
Просматривая свежий номер «Таймс», он заметил
— Тут внизу, на третьей странице, вы найдете заметку, которая может показаться вам интересной, Ватсон.
Это был короткий отчет, в котором после краткого перечисления обстоятельств гибели Гейдона Каупера говорилось следующее:
«Среди оставшихся после его смерти вещей были обнаружены предметы из древнего британского захоронения, которое он, видимо, раскопал незадолго до смерти. Среди этих предметов — некоторые редкие экземпляры изделий доисторических гончаров и великолепной работы каменный топор, который, по мнению изучавших экспонаты экспертов, принадлежит к числу самых замечательных предметов того периода, открытых за последние годы.
Ввиду отсутствия наследников вся коллекция передана в музей Труро, где она будет выставлена для всеобщего обозрения».
— И снова ирония судьбы, на этот раз последняя, Ватсон, — прокомментировал Холмс, когда я отложил газету.
— В каком смысле? — спросил я, не вполне понимая, что именно он имеет в виду.
— В том, что такое открытие не только увенчало бы славой профессора Адльтона и было бы достойным завершением его научной карьеры как археолога, но и во многом способствовало бы восстановлению репутации Гейдона Каупера. Впрочем, все слишком поздно, мой дорогой друг! Слишком поздно!
Взяв в руки газету и потрясая ею, Холмс добавил:
— Кстати сказать, Ватсон, я был бы весьма вам признателен, если бы вы воздержались от публикации своего отчета об этом деле. Как большой почитатель сочинения профессора Адльтона, я не хочу, чтобы на его репутацию пала хотя бы малейшая тень. Равным образом, как и на мою собственную.
— На вашу?! — воскликнул я, пораженный. Несколько мгновений Холмс с мрачным видом смотрел мне прямо в глаза. Затем резко сказал:
— Провал может вызывать такое же чувство стыда, как и любое другое проявление человеческой слабости.
В данном конкретном случае я предпочел бы, чтобы мой провал не был известен широкой публике.
Я дал Холмсу слово и, если не считать беглого упоминания об этом деле, [5] воздержался от публикации подробного отчета, отложив его вместе с моими личными бумагами.
Что касается Холмса, то мой друг никогда не упоминал ни об этой трагедии, ни об охватившей его нерешительности, когда он, прицелившись в Гейдона Каупера, промедлил и так и не нажал на курок своего револьвера.
[5]
Доктор Джон Г. Ватсон лишь кратко упоминает о «трагедии Адльтова и необычной находке в древнем кургане» в перечне дел, расследованных Холсом в 1894 году. См. рассказ «Пенсне в золотой оправе». — Прим доктора Джона Ф. Ватсона.