Страница 1 из 8
Джун Томсон
Месть археолога
Глава 1
В рассказе «Пенсне в золотой оправе» я упомянул о том, как много запутанных дел расследовал мой старый друг Шерлок Холмс в 1894 году. Просматривая три объемистых тома своих записок, я никак не мог решить, какие из них выбрать для публикации. Сравнивать достоинства одного замечательного приключения с достоинствами другого, не менее замечательного, всегда нелегко. Но после долгих колебаний я все же согласился — по просьбе Холмса — не публиковать отчет о трагедии профессора Адльтона.
Разумеется, даже приняв такое решение, я ощущал в глубине души некоторое разочарование, поскольку это приключение обладало рядом неповторимых особенностей, проявившихся наиболее ярко в том свете, который данное дело позволило пролить на темные стороны человеческой натуры. Однако я не мог не считаться с мнением Холмса и потому отложил отчет об этом интереснейшем расследовании вместе с другими моими неопубликованными рассказами. [1]
Как сейчас помню, мисс Роза Адльтон появилась в гостиной нашей квартиры на Бейкер-стрит однажды утром в середине ноября.
Это была красивая хрупкая девушка не старше двадцати одного года, очаровательно одетая во все голубое и… с потертым кожаным саквояжем в руке, совершенно не сочетавшимся со всем ее воздушным обликом.
— Надеюсь, вы простите мне, мистер Холмс, неожиданное вторжение без предварительной договоренности или письма, — проговорила наша гостья с обворожительной прямотой. — Но мое дело не терпит отлагательств, а мы пробудем в Лондоне совсем недолго. Вот я и решила прийти к вам в надежде, что вы не откажетесь дать мне какой-нибудь совет.
— «Мы» пробудем в Лондоне?.. — переспросил ее Холмс, с самым любезным видом приглашая мисс Адльтон устраиваться поудобнее.
— Мои родители и я. Я пришла к вам по просьбе моей матушки. Она очень сильно тревожится, да и я тоже, за моего отца, профессора Генри Адльтона.
— Не тот ли это Адльтон, который профессорствует в колледже Крайст-Черч в Оксфорде?
— Тот самый. Вы его знаете?
— Мне доводилось читать его трактат «Древние британские памятники и захоронения». Это великолепное сочинение, свидетельствующее об обширной эрудиции и глубоких познаниях автора. Из ваших замечаний я понял, что вы пришли к нам без ведома вашего батюшки?
— Да, мистер Холмс. Более того, уверена, что он бы очень разгневался, узнав, что я решила обсуждать его дела. Следует заметить, что мы приехали в Лондон только сегодня утром и остановились до завтра в гостинице «Бентли». Сейчас мои родители находятся в Британском музее. Под предлогом, что у меня разболелась голова, я осталась в гостинице и, воспользовавшись их отсутствием, пришла посоветоваться с вами. Завтра утром моя матушка и я отправимся навестить родственников в Кент, а мой отец отбудет на неделю в Корнуолл. Именно из-за его поездки туда мне и нужен ваш совет.
— Я полагаю, — произнес Холмс, откидываясь на спинку кресла и не сводя внимательного взгляда с мисс Адльтон, — что будет лучше, если вы расскажете нам все.
— Увы, всего не знает ни моя матушка, ни я, — призналась мисс Адльтон, — но постараюсь изложить вам то, что мне известно.
Дней десять назад мой отец получил письмо от некоего мистера Монтегю Уэбба из Тинтагеля, графство Корнуолл. В письме, которое отец прочитал моей матушке и мне вслух, мистер Уэбб сообщал, что он археолог-любитель, занимающийся на досуге раскопками доисторических захоронений на Бодмин-Мур. По его словам, он намеревается со временем написать монографию об этих памятниках древности для местного Исторического общества.
Ему удалось обнаружить неподалеку от заброшенных копей, известных под названием «Уилл-Агнес», ранее неизвестный курган — древнебританское захоронение. Должно быть, проливные дожди, шедшие несколько дней подряд, размыли курган и обнажили угол гробницы. Никому не сказав о своей находке, мистер Уэбб вернулся на следующий день с лопатой и, сняв оставшийся слой земли, увидел всю погребальную камеру целиком. Когда же он снял каменные плиты, покрывавшие сооружение сверху, то обнаружил внутри камеры человеческие останки вместе с глиняными черепками и другими предметами, некогда погребенными с телом.
Получив письмо от мистера Уэбба, мой отец пришел в необычайное возбуждение. Как вам известно, мистер Холмс, он специализируется по древней британской истории, а открытие ранее неизвестного кургана с полностью сохранившейся погребальной камерой — событие крайне редкое. [2]
Отец немедленно вступил в переписку с мистером Уэббом, умоляя того никому не сообщать о находке и временно закрыть погребальную камеру, пока отец не осмотрит ее сам. Он попросил также археолога приготовить все необходимое к его приезду в Корнуолл поскольку ему не терпелось приступить к раскопкам.
Через несколько дней от мистера Уэбба пришло еще одно письмо, в котором тот извещал отца, что выполнил все его распоряжения, и предлагал прибыть в пятницу, то есть завтра, поездом, который отправляется с Падмингтонского вокзала в десять пятьдесят пять. Мистер Уэбб должен встретить отца на станции Бодмин. Он уже позаботился снять для них обоих на неделю комнаты в «Голубом кабане». За семь дней они на досуге успеют раскопать холм, тщательно изучить захоронение и предметы в погребальной камере.
Вместе со вторым письмом от мистера Уэбба пришла небольшая посылка с найденными в погребальной камере тремя образцами глиняных черепков. Рассмотрев их, отец повел себя очень странно.
— Я полагаю, он сильно разгневался на то, что мистер Уэбб самовольно изъял черепки из гробницы?
— О да, мистер Холмс, отец был просто вне себя от ярости. Он всегда твердо придерживался мнения, что раскопки нужно производить только строго научными методами и что из захоронения нельзя извлекать решительно ничего, пока место каждого предмета не будет документально зафиксировано. Отец обвинял мистера Уэбба в отсутствии профессионализма при ведении раскопок, хотя, как мне кажется, посылая отцу глиняные черепки, археолог руководствовался самыми лучшими намерениями. Но было нечто такое, что подействовало на отца сильнее, чем нарушение научной методики.
— Что же это?
— Сами черепки. Стоило отцу осмотреть их, как поведение его заметно изменилось.
— В чем именно?
— Он стал необычайно угрюмым, отменил лекции и семинары и почти весь день провел у себя в кабинете, спускаясь только к столу. Моя мать и я слышали, как он всю ночь расхаживал по кабинету. Такое поведение для него необычно, хотя, насколько я припоминаю, в прошлом бывало несколько случаев, когда отец вел себя так же странно.
— Когда это было?
— В первый раз это случилось двенадцать лет назад, когда мне было девять лет.
— Разве были и другие случаи?
— О да, мистер Холмс! Когда я подросла, то стала замечать, что такое случается каждой весной.
— Не могли бы вы рассказать обо всем поподробнее?
— Странности в поведении моего отца наблюдались обычно в начале марта. Он становился все более рассеянным, молчаливым, почти полностью переставал разговаривать с моей матушкой и со мной. Дней через десять возбуждение достигало кульминации, которая обычно приходилась на утро, когда почтальон доставлял первую почту. Не дожидаясь, пока горничная принесет почту, отец сам забирал ее у почтальона, словно ждал какого-то письма. После этого он запирался у себя в кабинете и вел себя во всех случаях одинаково: наотрез отказывался выходить из дома, и мы с матушкой слышали, как он безостановочно вышагивает по кабинету. Недели через две его поведение приходило в норму.
— Как долго асе это продолжается?
— Пять лет. Потом все вдруг разом прекратилось. Я совершенно точно помню дату, когда этот кошмар кончился, по одной простой причине: это случилось двадцать первого февраля — в день рождения моего отца. После завтрака, перед тем как отправиться на занятия в колледж, отец имеет обыкновение удаляться к себе в кабинет для чтения свежего номера «Тайме». В ту пору у него уже начали появляться первые признаки того необычного состояния, в которое он впадал каждую весну. Но тем утром отец вышел из кабинета совершенно другим человеком. Мой отец — человек не слишком веселый и жизнерадостный и обычно не любит проявлять свои чувства. Но в то утро меня поразило, что он просто сиял от радости. Он широко улыбался, как человек, сбросивший с себя непосильное бремя. С тех пор отец больше не вел себя так странно вплоть до того самого дня, когда получил от мистера Уэбба глиняные черепки.
[1]
Дело, о котором пойдет речь, произошло незадолго до расследование смерти Уиллоуби Смита иэ Йоксли-Олдплейс, которое мистер Шерлок Холмс провел в конце ноября 1894 года. См. рассказ «Пенсне в золотой оправе». — Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.
[2]
Аналогнчное открытие было сделано в Бодмин-Мур в 1837 году. В гробнице при раскопках в Риллатон-Бэрроу, неподалеку от деревни Минионз, была обнаружена золотая чаша с насечками, получившая название «Чаши из Риллатона». Эта чаша высотой всего три с половиной дюйма сейчас экспоннируется в Британском музее. — Пром. доктора Джона Ф. Ватсона.