Молодые, способные

Глава 23

Все голоса и звуки – и крики, и ругань, и скрежет зубовный – эхом отдаются в ушах Эмили. Труп она увидела первый раз. Все ее родные и знакомые живы. Эмили думает лишь об одном: она во владениях смерти – внезапной, загадочной и ужасной. Только что она пролила чай с молоком на колени, но ей все равно. Влага липкая и теплая, как кровь. Эмили не в силах пошевелиться. Если не двигаться – ее здесь будто и нет, а если ее здесь нет, значит, все в порядке. Каждую минуту где-то далеко гибнут люди, но это никого не волнует. Вот и Эмили теперь далеко, в таком месте, которое увидеть по телевизору еще можно, а найти на карте – вряд ли.

Каждый вдох слишком долгий. Эмили задерживает дыхание, впервые сознавая, как дышит – вздымается грудь, воздух входит в нее, потом выходит. Как проста все-таки жизнь. А если и она умрет, как тот человек? Если она следующая? И умрет прямо сейчас? От чего тогда распсихуется Тия? Сорвется Пол или нет? Эмили не знает, на кого больше злится. Но ведь их здесь нет, верно? Просто нет, и все. Эти фигуры и голоса ничего не значат. Воздух поступает в легкие, выходит из них, слезы текут по лицу – вот ее единственная забота. Ей нравилось на острове – пока не навалилось тоскливое одиночество, и теперь она только мечтает, чтобы кто-нибудь обнял ее, приласкал, успокоил поцелуями. Но разве от них дождешься? Она среди чужих.

Только сейчас Эмили поняла, что остров и большой мир за окном – не одно и то же. В большом мире можно вызвать «скорую». Можно кому-то позвонить, они приедут и помогут. Если пожар, можно вызвать пожарных. Если посторонние ломятся в дом – вызвать полицию. Найдя в мансарде труп, в большом мире просто вызываешь долбаную «скорую». Эмили вдруг понимает: сюда может явиться кто угодно, сделать с ними что захочет – и никому не позвонишь. Достаточно одной искры, непотушенной сигареты или свечи – пых, и готово. Дом сгорит дотла, тушить некому. И даже если сойдешь с ума, никто не поможет.

Глава 24

Когда Полу исполнилось шесть лет, мама приготовила ему сюрприз. Подарка он не ожидал. Однажды весенним вечером, между «Психопатом Джеком» и «Грейндж-Хиллом»[60], мама велела Полу зажмуриться и положила ему на колени что-то теплое и пушистое. Открыв глаза, он увидел щенка – черно-рыже-бурого. Маленького йоркширского терьера.

Пол назвал щенка Пятнашкой, хотя тот и не был пятнистым. Пол не мыл Пятнашку, не выводил у него блох и глистов, а просто любил его больше всего на свете. По ночам песик спал у него в ногах, днем сидел на подоконнике и ждал, когда хозяин вернется из школы. После уроков Пятнашка и Пол отважно исследовали местную свалку или мусорные баки за магазинами. По выходным они предпринимали более рискованные вылазки на пустыри в окрестностях Бристоля – не носились по лесам, как в рекламе, а домой возвращались всегда грязные и взбудораженные, воняя отбросами и чувствуя себя супергероями.

Японскими комиксами манга Пол увлекся, едва научившись читать. До десяти лет он даже не знал, что его отец – японец: маме вечно не хватало времени, чтобы рассказать. Сколько Пол себя помнит, манга валялись по всему дому, не чуждые и не экзотичные: они просто жили в шкафах. И уж конечно, Полу не приходило в голову спросить, откуда они взялись. А когда одноклассники обзывали его «грязнолицый», он считал, что и вправду слишком пачкается, и во время еженедельного купания (вместе с Пятнашкой) старательнее оттирал лицо.

Когда Полу было двенадцать с половиной, Пятнашку сбила машина, набитая ухмыляющимися людьми. Неслись сломя голову, не заметили усталого песика, присевшего на дороге, и мальчика, тщетно зовущего его к себе. Пролежав неделю в ветлечебнице, Пятнашка умер, а Пол еще месяц не смывал с рук его кровь.

После этого случая Пол и представить себе не мог, что заведет другую собаку или полюбит другого домашнего звереныша. Беда в том, что Пола животные любили, и он, естественно, отвечал им взаимностью. Пол не стал обзаводиться собакой или кошкой – он вступил во «Фронт освобождения животных», боролся за права ни в чем не повинных тварей и в центре Бристоля распространял листовки против вивисекции. С десяти лет он был вегетарианцем, с шестнадцати – активистом «зеленых». За всю жизнь он не убил ни единого животного, даже мухи.

С девятнадцати лет Пол перенес активистское рвение в компьютерные сети. Свой первый компьютер он получил от матери в подарок через несколько месяцев после гибели Пятнашки. Пола новая игрушка сначала не радовала – он хотел, чтобы Пятнашка вернулся. Но вскоре понял, что способен отвлечься, составляя простенькие программки. Не просто отвлечься, но и поразить немногих друзей. Впрочем, Пол дружил исключительно с девочками, а они тогда возне с электроникой предпочитали походы в кино и поцелуи в щечку. Друзей-мальчишек у Пола почти не было – они относились к нему с подозрением, может, из-за грязных коленок. Когда Полу становилось по-настоящему одиноко, он оплакивал Пятнашку и писал очередную программу – просто убить время. В конце концов он привык к компьютеру и к одиночеству.

– Убейте его! – просит Тия. – Пожалуйста, пусть его кто-нибудь убьет!

– Да успокоишься ты или нет? – прикрикивает Энн. – Он же в коробке.

Пола уже тянет к пауку. Пол ничего не может с собой поделать, и теперь припоминает все, что узнал о пауках в ФОЖ. Однажды им пришлось спасать целую кучу пауков. Тоже тарантулов, но не таких пестрых. Пол вспоминает, как пауки рыли норы в террариумах – им нравилось копать. Он замечает, что в коробке нет ни земли, ни корма.

– Его надо покормить, – говорит Пол.

– Его надо убить! – взрывается Тия.

– Ты всегда так жестока с животными? – спрашивает Пол.

– Конечно, нет, – отвечает Тия. – Но это не животное, а паук.

Джейми вздыхает.

– Может, все-таки забудем о пауке?

– Когда его убьем, – отрезает Тия.

– Когда она перестанет требовать, чтобы я его убил, – говорит Пол.

– А с мертвяком что будем делать? – напоминает Брин.

– Да, действительно! – спохватывается Джейми. – Это ближе к делу.

– Если не убьете паука, – грозится Тия, – я сброшусь со скалы!

– Да ради бога, – отзывается Джейми. – Меньше визга будет.

Все вдруг замолкают.

Эмили начинает выть – низко, протяжно, будто рожает.

Тия густо краснеет. Обводит всех взглядом – может, они сделают что-то или скажут. Понимая, что ждет напрасно, отпирает заднюю дверь и с плачем убегает в темноту.

– Смотри, что ты натворил, – упрекает Энн.

– Ничего с ней не случится, – отмахивается Джейми.

– Ты уверен? – спрашивает Пол.

– Сделайте хоть что-нибу-у-удь! – воет Эмили.

– Сейчас, – говорит Энн.

Она выходит из дома вслед за Тией.

– Ладно, – говорит Джейми. – А что будем делать сами знаете с чем?

– Это я у вас хотел спросить, – говорит Пол. – Понятия не имею, что с трупами делают.

– Ты его чем-нибудь прикрыл? – спрашивает Джейми у Брина.

– Нет, – отвечает он. – Струхнул. Как думаете, с Тией все нормально будет?

– Разумеется, – кивает Джейми. – Если волнуешься – сходи за ней.

– Нет уж, спасибо, – уворачивается Брин. – По истерикам я не спец.

– Я ничего такого не имел в виду, – уверяет Джейми. – Просто хотел, чтоб она заткнулась.

– Ладно, лишь бы все обошлось, – говорит Брин. Брин устал.

«Странно, что он не бросился за Тией, – думает Пол, – и что за ней последовала Энн. Впрочем, в такую ночь от каждого можно ждать чего угодно».

– Значит, он на том же месте? – спрашивает Пол. – Тот тип наверху.

– Да, – кивает Брин. – А что?

– Не знаю, – говорит Джейми. – Понятия не имею, что делать.

– В кино, – напоминает Брин, – его бы просто сбросили в море. Например.

– Я себе представляю, – говорит Пол.

– Это он нас сюда привез? – спрашивает Джейми.

– Скорее всего, – кивает Пол. – На собеседовании был точно он.

«Психопат Джек» («Crackerjack», 1994) – боевик американского режиссера Майкла Мейзо. «Грейндж-Хилл» («Grange Hill», с 1978) – британский детский телесериал.