Агент Византии

Они ехали в молчании, остерегаясь киргизских разведчиков. Сидя верхом, Аргирос смотрел в подзорную трубу, хотя от этого его слегка мутило. Он не увидел ни одного разведчика. Его уверенность окрепла, но лишь чуть-чуть. Если кочевники настолько увлеченно заливали за воротник свою неожиданную добычу, что не позаботились о разведке, так тем лучше.

Всадники поднялись на небольшую возвышенность. Корипп внезапно разразился громким смехом.

– Посмотрите-ка на них! – воскликнул он. – Это точно пчелиный рой вокруг горшка с медом.

Подходящее сравнение. Киргизы вились вокруг покинутой повозки и вьючных лошадей огромным беспорядочным клубком. Аргирос вновь поднял подзорную трубу и увидел, как кувшины ходили из рук в руки. Он наблюдал, как один кочевник с глупым выражением на лице сполз с лошади. Другой нагнулся к упавшему парню, чтобы выхватить у него кувшин.

– Они созрели, насколько это возможно, – сказал магистр. – А теперь опрокинем горшок с медом – и надеюсь, что нас не ужалят.

Некоторые киргизы, должно быть, заметили приближение Аргироса и его спутников, но не подняли тревоги. Ни один здравомыслящий противник не подойдет к врагу, неимоверно превосходящему числом, – это все равно что мыши беспечно прыгнуть в пасть лисице.

Магистр обозначил линию своего фронта чуть ближе дистанции полета стрелы. Он взмахнул рукой. Как и его ребята, натянул тетиву до уха, выстрелил и тут же достал из колчана новую стрелу.

Они успели выпустить по три-четыре стрелы, когда шум со стороны киргизов начал меняться в тембре. Кто-то из кочевников завопил от боли; другие закричали, указывая пальцами на докучавших им маньяков-самоубийц. Так кто-нибудь мог бы указывать и ругаться на писклявого кусачего комара.

Несколько степняков принялись стрелять в ответ – те, кто случайно смотрел в правильном направлении, кто не был зажат своими товарищами и кто пока оставался достаточно трезв, чтобы вспомнить, как пользоваться луком.

Аргирос с соратниками методично опустошали свои колчаны, стреляя в плотную толпу. Римляне, знавшие несколько фраз на киргизском языке, выкрикивали в адрес кочевников оскорбления. В их планы не, входило нанести удар и скрыться – нужно было, чтобы их заметили.

Когда внешние ряды кочевников оторвались от повозок, крошечный отряд магистра отступил на соответствующее расстояние, продолжая осыпать киргизов стрелами. Все больше кочевников устремлялись за обидчиками.

Аргирос крикнул самое чудовищное проклятие, какое только знал, развернул и пришпорил лошадь. Это бегство отличалось от предыдущего, когда они бросили повозки с вином; теперь кочевники погнались всерьез.

Один из римских солдат вскрикнул – из его плеча торчала стрела. Магистр предполагал возможные потери в своем отряде, потому что из такой тучи стрел в воздухе хотя бы некоторые должны попасть в цель. Да и лошади кое у кого из кочевников резвее, чем у некоторых из людей Аргироса. Слыша за спиной звон тетивы тысяч луков, он уповал на то, что хотя бы у кого-то из его товарищей лошади быстрее киргизских. Если бы погоня растянулась дальше полутора миль – расстояния до повозки Евстафия Рангабе, – тогда вряд ли кто-то из людей магистра остался бы в живых.

Он взглянул вперед и вправо. Там за кустом прятался один из константинопольцев. Если не знать, где искать, то обнаружить его почти невозможно. Только отставшие киргизы, которые с пренебрежением отнеслись к приказу, могли случайно наткнуться на укрывшегося парня.

Аргирос сосредоточился на непосредственной задаче. Он не видел, как его соотечественник поднес зажженную свечу к промасленной тряпице, и только боковым зрением уловил, что солдат вскочил и кинулся к другому отверстию, вырытому неподалеку.

Адский порошок в закопанных горшках взорвался с грохотом сильнее и оглушительнее громового. Земля, камни и кусты взлетели на воздух из образовавшейся воронки.

Лошадь Аргироса встала на дыбы, и он с трудом справился с ней. Магистр и остальные римляне уже сталкивались с адским порошком и знали, какой жуткий звуковой эффект он производит. Не успел Василий об этом подумать, как слева от киргизов взорвался другой заряд. Этот взрыв должен был совпасть с первым. Почти так и вышло, и Аргирос обрадовался.

Кочевники, застигнутые врасплох, как и их кони, шарахнулись прочь. Это сбило их плотнее и осложнило продолжение погони. Однако киргизы были смельчаками, их непросто напугать чем-то непонятным. Они продолжили преследование.

Следующие два взрыва разразились почти одновременно, едва римляне успели проскакать мимо другого комплекта заготовленных зарядов. Эти заряды располагались ближе-друг к другу и к дороге. Аргирос ощутил грохот не только ушами, но и всем телом. И опять ему пришлось усмирять лошадь и заставлять ее подчиняться.

Магистр повернулся в седле, чтобы взглянуть на киргизов. Теперь они сжимались еще плотнее, стараясь удалиться от взрывов с обеих сторон. Две лошади столкнулись и упали вместе с всадниками, а другие, не в силах остановиться, спотыкались о них. Теперь люди магистра увеличивали отрыв от кочевников, и только передние всадники степняков, вырвавшиеся вперед из основной массы, представляли угрозу. Василий вытащил стрелу и попробовал парфянский выстрел в одного из преследователей. Он промахнулся, выругался и снова сосредоточился на гонке.

Римляне, отвечавшие за третий комплект зарядов, рассчитали время почти с научной точностью. Они ждали, пока их соратники проскачут мимо, чтобы пустить в ход свои порции адского порошка. Эта пара зарядов находилась так близко к дороге, что Аргироса осыпало грязью. Лошадь понеслась так, словно ее пришпорили. В свою очередь, лошадки кочевников заупрямились, когда перед ними раздался ужасающий грохот.

Впереди показалась повозка Рангабе. Евстафий соскочил с нее и побежал в укрытие за скальным выступом, где, как предположил Аргирос, двое солдат караулили Мирран. Магистр надеялся, что Рангабе тщательно рассчитал длину свечи, которую зажег и оставил над одним из горшков в повозке. В голове мелькнула мысль, что надежды тут мало. Лошадь Аргироса неслась галопом, и из-за бешеной тряски молитва Василия была беззвучна, но искренна.

Вокруг повозки заманчиво расставлены откупоренные кувшины с вином. Римляне на них не обратили никакого внимания. Киргизы же восторженно закричали, заметив знакомые кувшины. Большинство степняков потянули удила, чтобы остановить лошадей. Пить проще и веселее, чем гнаться за сумасшедшими разбойниками, которые еще и стреляют.

Несколько римских всадников уже ныряли за скалу, где нашел пристанище Рангабе; другие спешивались и бежали за ними. Аргирос остановился, соскочил с лошади. В землю на расстоянии ладони от его ноги вонзилась стрела. На беду, не все кочевники задержались ради выпивки.

Магистр выглянул из-за валуна и через головы нескольких отставших римлян послал стрелу в преследователей. Он определил на ощупь, что в колчане осталось только три стрелы, и достал еще одну. Нет смысла беречь их, если с повозкой будет что-то не так.

– Еще долго? – крикнула Мирран.

– А что ты меня спрашиваешь? – ответил он с раздражением. – Это Рангабе зажег свечку – почему бы не спросить…

Потом он уже не помнил, сказал ли он «у него» или нет. Он считал громким и устрашающим взрыв пары кувшинов; но теперешний звук вызвал в его воображении картину конца света. Земля под ногами задрожала. Василий бросился наземь лицом вниз, глазами в пыль и зажав уши руками. И ему не было стыдно; остальные римляне поступили точно так же.

Однако он был командиром. Чувство собственного достоинства заставило его вскочить на ноги без промедления – он не желал, чтобы солдаты видели его распростертым в пыли. Он стряхнул землю с кольчуги и стал карабкаться на скалы, чтобы взглянуть на результаты взрыва.

Аргирос заметил, что двое уже наблюдали сверху. Один – Евстафий-Рангабе. Это не задевало магистра; если кто и мог принимать адский порошок как должное, так это тот, кто уже несколько лет занимался этим веществом. Но второй оказалась Мирран.