Страница 49 из 57
Бонно-дю-Мартрей описывает случай, произошедший в Испании, в бою между английскими драгунами и французскими пехотинцами:
«В Испании французский полк, построенный в каре и предводительствуемый полковником де-Ловередо, был вначале смят английскими драгунами. Полковник, не желая позволить неприятелю воспользоваться первым успехом спешился, повернул людей на заднюю шеренгу и приказал им открыть стрельбу. Солдаты тотчас же начали стрелять по головам ворвавшихся всадников и почти всех их положили на месте: если дело и было решено в пользу англичан, то, по всей вероятности, этому способствовал резерв, состоящий из 25 всадников, своевременно прибывших на помощь» (86).
В начале 19 в. в тактике кавалерии происходит изменение: трехшереножный строй заменяется на двухшереножный, но это было необязательным и в бою оставалось на усмотрение командиров. Атака производилась колоннами в сочетании с фланкерами-застрельщиками, которые, как и в пехоте, находились вначале перед фронтом строя, ведя огонь из пистолетов и карабинов, а затем отходили на фланги.
Возникало множество споров о необходимости применения в армии тяжелой конницы — кирасир. Характерные рассуждения на эту тему приведены в книге Нолана «История и тактика кавалерии».
"Если тяжеловооруженный всадник, в одно и то же время, должен ездить верхом и фехтовать, то он весьма скоро изнемогает под тяжестью своего вооружения, и его лошадь делается неспособной к быстрым движениям; рука, управляющая саблею, ослабевает и поднимается уже с большим усилием. Такой человек, конечно, всегда будет во власти каждого легковооруженного кавалериста, который гарцует около него.
…Какая же однако польза в сражении от кирасы, вообще от всякого предохранительного вооружения? Как понять то, что грудь закрыта, а голова, руки, колени и все остальные части тела остаются без всякой решительной защиты? С того момента, как раненая рука перестает действовать, каждый кавалерист находится во власти своего противника. Тягость вооружения только препятствует кирасиру защищаться против человека, ничем не стесненного и владеющего оружием столь свободно, что одним ударом может отсечь у него член и повалить лошадь".
Автору возражает, также вполне убедительно, майор французской кавалерии Бонно-дю-Мартрей, кавалер ордена Почетного Легиона и командир эскадрона. Он перевел книгу Нолана на французский язык и сделал к ней несколько замечаний:
"Автор, кажется, не обращает должного внимания на закрытие тела; а между тем, солдат, чувствующий себя хорошо защищенным, гораздо смелее вступает в бой и не теряет так много времени на отражение ударов своего противника. Предположим, что кавалерист будет ранен в руку или ногу: жизнь его в этом случае не в такой опасности, если бы он получил удар в открытую грудь. В отношении к человечеству и в отношении к военному сословию весьма важно, если человек будет только ранен, а не убит, потому что, в первом случае его можно еще сохранить для общества и для армии.
…Кираса вовсе не препятствует всаднику ловко владеть своею саблею, не стесняет руки. Тот, кто ее носит, может быть таким же искусным кавалеристом и так же хорошо может фехтовать, как и гусар. Конечно, не следует каждого солдата заковывать в железо, но выгодно иметь такое число кирасир, сколько позволяет это сделать сила людей и качества лошадей" (86).
Несмотря на наличие противников тяжелой кавалерии даже в верхах командования, кирасиры были неотъемлемой частью всех армий Европы и отличились во многих сражениях Наполеоновских войн.
Споры возникали и о целесообразности использования в легкой кавалерии пик. В русской армии в 1812 году ими были вооружены казачьи, уланские и гусарские полки. У французов — уланские польские и легкоконные полки.
Противники этого оружия считали, что пики можно использовать только при первом ударе, а потом они становятся обузой. Фехтовать ими против клинкового оружия неудобно, пики несложно перерубить, несмотря на удлинение металлического наконечника и использование длинных «прожилок» из металла же, прикрывающих древко. Флюгера на пиках (русские гусары, в большинстве своем, и казаки их не имели) издали видны неприятельским стрелкам и артиллеристам и, используя их как ориентир, они незамедлительно открывают огонь. Линейные казаки, воевавшие на Кавказе с черкесами, отказались от применения пик, мотивируя это тем, что их хорошо использовать только против плохой кавалерии, черкесы же в бою, уворачиваясь от первого удара, немедленно старались подскакать на расстояние клинка, где пика становилась бесполезной.
Нолан писал:
«Я убежден, что главная выгода этого оружия заключается в том моральном действии, которое оно в особенности производит на молодых солдат как своею длиною, так и ранами, от него происходящими, когда ими насквозь прокалывают тело. Во время Семилетней войны прусские гусары сначала весьма неохотно вступали в бой с русскими уланами; когда же некоторые их офицеры, желая выказать своим солдатам, как нетрудно иметь успех в деле с подобным противником, смело подъезжали к их линиям и в одиночном бою убивали по нескольку казаков и улан, то ободренные гусары не боялись уже после этого кидаться в атаку на своих неприятелей» (86).
Сторонники применения пик тоже приводили свои аргументы, более весомые. Пика, бесспорно, полезнее в атаке плотным строем, нежели сабля, потому что ее длина позволяет всаднику поразить неприятеля раньше, а тому в строю не хватит пространства для маневра, чтобы увернуться. Обычно пиками вооружали первые шеренги кавалеристов во взводных двухшереножных колоннах, второй шеренге не было нужды применять это оружие, так как все равно длина пик (2,8-2,85 м) не позволяла эффективно их использовать
Во французской армии особенно славились владением пиками польские уланы. Сохранилась легенда, повествующая о том, как первый польский уланский полк, сформированный Наполеоном, их получил.
"В этом сражении (под Ваграмом, в 1809 г. — В.И.) польские шволежеры атаковали австрийских улан. Во время произошедшей свалки несколько человек вырвали пики у своих противников и действовали ими так удачно, что вызвали подражание у товарищей, постаравшихся тоже завладеть неприятельскими пиками. Вооруженные на новый лад шволежеры, вслед за тем поддержанные гвардейскими конными егерями, овладели 45 австрийскими пушками, разбили 4 полка неприятельской кавалерии и взяли в плен князя Ауэрс перга. * Автор допустил неточность, так как в это время в русской кавалерии уланских полков не существовало. Пиками могли быть вооружены казаки, татары, башкиры и, возможно, некоторые из гусарских полков.
— Дать им пики, если они так умеют ими пользоваться! — сказал Наполеон Бессъеру. Этот факт имел большое влияние на последствия вооружения французской кавалерии" (100).
Легенда красива, но с точки зрения практики, мало похожа на правду. Возможно, некоторые из поляков, обучившиеся обращаться с этим оружием или дома (в шляхетских семьях были очень сильны традиции обучения молодежи бою на холодном оружии и верховой езде), или в предшествующих схватках — сумели воспользоваться трофейным оружием, но это не значит, что подобное было по плечу всем. Тем более, что для того, чтобы кавалеристы смогли свободно использовать пики в бою, воюя строем или в одиночку, необходимо время для обучения новой тактике. Спонтанно освоить какой-либо вид оружия целый полк не смог бы.
Мнение, что после первого столкновения пику больше использовать невозможно, основано на том, что при удачном ударе кавалерист оставлял оружие в теле своей жертвы. Поскольку успеть вырвать пику всадник уже не мог, ему приходилось дальше действовать саблей. Но при этом остается фактом, что одного массового копейного удара иногда было вполне достаточно, чтобы разбить врага.
В искусстве одиночного боя все зависело от подготовки самого всадника. Встречались мастера и такого уровня, которые, сидя верхом, вращали оружием вокруг себя так, что невозможно к ним было подойти на сабельный удар. Специалисты использовали такой прием: цепляли пикой мундштучный повод лошади противника и сильно дергали за него. Не ожидающий рывка конь вставал на дыбы, сбрасывая с себя наездника.