Страница 94 из 98
Я поблагодарила посыльного, поблагодарила распорядителя и капитана, подумала, не спросить ли на всякий случай, нет ли в списке эмигрантов фамилий «Торми» и «Перро», но довольно быстро сообразила, что это было бы глупо и рискованно. Среди хористов ни Бетти, ни Жанет не было — уж у них-то точно не могли отрасти бороды. Я видела только бородатого мужчину. А борода здорово меняет лицо. Попробуйте — увидите. Физиономия под бородой — сморщенное зернышко, больше ничего.
Я решила, что в бабьей болтовне насчет психозов беременных женщин есть доля правды.
ГЛАВА 32
Было два часа пополуночи по корабельному времени. Выход в обычное пространство произошел вовремя — примерно в одиннадцать утра. Ожидалось, что «Форвард» выйдет на стационарную орбиту в семь сорок две, то есть на несколько часов раньше, чем было запланировано до выхода из гиперпространства. Меня это не порадовало. Ранняя отправка посадочных катеров увеличивала опасность тою, что по коридорам среди ночи могли шататься пассажиры.
Но выбора не было. Другого шанса не представится — это мне было совершенно ясно. Я закончила последние приготовления, поцеловала Тилли в лоб, прижала палец к губам, дав ей понять, что больше — ни слова, и выскользнула из двери каюты.
Мне нужно было довольно долго идти по своей палубе, а потом опуститься на три палубы вниз. Дважды пришлось скрываться от ночных дежурных, совершавших обход корабля. Один раз, чтобы не столкнуться с пассажиром, пришлось нырнуть в боковой проход. Я немного прошла вперед по параллельному коридору и снова вернулась в главный. Наконец я добралась до цели — короткого коридорчика, заканчивавшегося тупиком. Он вел к люку — к выходу в посадочный катер.
Там меня ждал… «Мак»-Пит-Персиваль.
Я быстро подошла к нему, нежно улыбаясь, сделала ему знак помалкивать, ловко ухватила его за ухо и опустила на палубу. Убрав его с дороги, я занялась разгадкой комбинаций цифр на замке.
И обнаружила, что цифры на табло замка разглядеть почти невозможно, даже моим, усиленным ночным зрением. В коридоре горели ночники, а здесь, в тупике, даже ночника не было. Дважды я набирала комбинацию — и все без толку.
Я призадумалась. Вернуться в каюту и взять фонарик? У меня фонарика не было, но, может быть, у Тилли? А если у нее нет фонарика, что же, дожидаться, пока включат дневное освещение? Восхитительно! В это время по коридорам уже будут ходить толпы народа. Но был ли у меня выбор?
Я нагнулась к Питу. Он не двигался, но сердце билось. Повезло тебе, Пит. Включись я полностью в суперрежим, тебя бы уже не было на этом свете. Я обыскала его.
Не очень удивилась, честно говоря, когда нашла в одном из его карманов маленький фонарик-ручку. У него, в конце концов, работа была такая — следить за мной, а «мисс миллионерше» нечего обременять себя такими мелочами.
Через несколько секунд дверь была открыта.
Я протащила в открытый люк Пита, закрыла и заперла дверь, повернув штурвал люка сначала по часовой, потом — против часовой стрелки. Обернувшись, я заметила, что веки у Пита слегка дрогнули, и снова отключила его.
Потом мне пришлось трудновато. Пит весил килограммов этак восемьдесят пять. Не так уж много для мужчины. Но это — на двадцать пять килограммов больше моего собственного веса, и он гораздо крупнее меня. Я знала от Тома, что в катере инженеры поддерживают искусственную силу тяжести на уровне 0,97, чтобы приблизить ее к силе тяжести на Пальмире. В этот момент я мечтала о невесомости или антигравитационном устройстве, потому что не могла оставить Пита — живого или мертвого.
Мне удалось-таки взвалить его на небольшую тележку, и я обнаружила, что двигаться вперед, чтобы хотя бы одна рука была свободна — чтобы цепляться за скобы на стенах и все такое прочее, — мне нужно с фонариком Пита в зубах наподобие сигары. Если бы мне не нужно было тащить за собой это бесчувственное тело, я бы предпочла двигаться в темноте.
С горем пополам я добралась наконец до того самого громадного грузового отсека. При свете крошечного фонарика, луч которого робко разрывал мрак, отсек казался еще более громадным. Но я уже больше не была в полной темноте: посадочный катер был озарен тусклыми ночными огнями, как и коридоры корабля от полуночи до шести утра.
Наконец я добралась до убежища, которое выбрала для себя днем раньше — до гигантского турбогенератора «Вестингауз».
По всей вероятности, эта громадина должна была работать на каком-нибудь горючем — «Шипстоунами» тут и не пахло. Там, где есть «Шипстоуны», такие конструкции давно вышли из употребления, но в колониях ими все еще пользуются. В их конструкции я ничегошеньки не смыслю, но меня конструкция и не интересовала в принципе. Главное, что сбоку к турбогенератору был прикреплен большой металлический конус, и было похоже, что места для меня одной там хватит. Но должно было хватить для двоих — я не могла расстаться со своим совершенно ненужным грузом — ни убить Пита, ни бросить я не могла.
Местечко внутри было довольно уютным, но пробираться внутрь пришлось через упаковку — заботливые грузчики обернули конус стекловатой. Кожу я ободрала здорово, но это ладно.
Протащив Пита за собой, я посмотрела, как он. Убедившись, что он дышит, я положила его на пол. Мне нужно было хоть немного поспать — это было бы невозможно, останься у меня за спиной хоть один из моих преследователей.
Вот именно это мне и надо было выяснить.
Я раздела Пита догола, руки за спиной связала рубашкой, ноги — брюками, а потом связала руки с ногами ремнем. Чертовски крепко получается, можете попробовать на досуге. И захочешь — не убежишь.
Потом я принялась приводить его в чувство. Он открыл глаза и сказал:
— Не стоит, мисс Фрайди. Я уже давно пришел в себя. Давайте поговорим.
— Я знала, что ты пришел в себя. Но решила притворяться, пока ты притворяешься. А если бы ты мне попробовал помешать, я бы просто-напросто оторвала у тебя твои мужские прелести и запихнула тебе в глотку.
— Приблизительно чего-то такого я и ожидал. Но не думал, что вы пойдете на такую жестокость.
— А почему бы и нет? Твои прелести мне давно знакомы. И не с лучшей стороны. Есть возражения?
— Мисс Фрайди, можно я слово скажу?
— Конечно. Но только попробуй повысить голос, и я сделаю это.
Я дала ему понять, что не шучу.
— Эй! Полегче, пожалуйста! Казначей выставил сегодня двойную охрану. Я…
— Как это понять — «двойную охрану»?
— Обычно Тилли-Шизуко — единственная, кто следит за вами, пока вы не встали. Утром, как только вы встаете, она нажимает кнопку, и это означает, что мне пора приступать к своим обязанностям. Но казначей, а может, и сам капитан — волнуются. Наверное думают, что вы хотите удрать на Пальмире.
Я сделала большие глаза:
— Боже милосердный! И как только они могут обо мне так плохо думать!
— Не имею представления, — печально отозвался он. — А почему же мы тогда здесь, на посадочном катере?
— Я… собираюсь на экскурсию. Аты?
— Надеюсь, я тоже… Мисс Фрайди, я понял, что, если вы захотите убежать с корабля на Пальмире, самое подходящее время для этого сейчас, ночью. Я не знал, каким именно образом вы собираетесь пробраться на катер, но я верил в вас, и вы меня, так сказать, не подвели.
— Благодарю. В какой-то степени ты прав. Кто следит за выходом на второй катер? Есть там кто-нибудь?
— Грзхем. Ну этот, рыжий. Вы его видели, наверное?
— Слишком часто.
— Это место я выбрал, потому что вы тут были с мистером Аделлом вчера. Или позавчера — как вам больше нравится.
— Мне неинтересно, как ты там время рассчитываешь. Пит, что будет, когда нас хватятся?
— Меня, может, и не хватятся. Тупица Джо — простите, Джозеф Стейбен — это просто я его так называю… я просил его сменить меня после завтрака. Насколько я знаю Джо, он не станет поднимать шума, если не найдет меня около люка. Он просто усядется на палубу и поспит еще несколько часов — до тех пор, пока кто-то не явится открывать люк. А потом он будет ждать, пока не отправится катер… а потом — отправится в свою каюту и будет ждать, когда я вернусь. Джо — парень надежный, но тупой. На это я и рассчитывал.