Страница 162 из 224
П. П. Ланской стал дедом: у его старшей дочери Александры Араповой родился первенец — дочь Лиза, названная так в честь рано умершей Елизаветы Ниротморцевой — бабушки новорожденной по отцовской линии.
Когда средней дочери Петра Петровича — фрейлине Софье Ланской, исполнился 21 год, она вышла замуж за своего ровесника поручика Николая Николаевича Шипова, сына тайного советника Николая Павловича Шипова и Дарьи Алексеевны, урожденной Акуловой. Как и его брат Филипп (1848–?), Николай Шипов начал службу в Кавалергардском полку. Начал вполне успешно: уже в следующем, 1868 г. он был назначен полковым адьютантом.
Стоит заметить, что до поступления на службу он окончил курс в Александровском лицее, бывшем Царскосельском, где учился Пушкин и где еще долгие годы витал его бессмертный дух. Судьбе было угодно, чтобы дочь Натальи Николаевны — Софья Ланская, стала его женой.
Дом Петра Петровича Ланского практически опустел: дети выросли и разъехались. Выполнив завещание Натальи Николаевны, уехала и гувернантка Констанция, которую хорошо помнила Елизавета Николаевна Бибикова:
«Кроме няни Тани воспитательницей детей Натальи Николаевны была Констанция Федоровна Майкова, уроженка г. Дерпта, очень образованная немка; она возвратилась на родину после замужества моей матери, в 1872 г.[207] Ей платили пенсию ее воспитанницы. Прожив у них более 30 лет, Констанция Федоровна вызвала из Дерпта своего племянника Гримма, очень образованного профессора; кажется, его звали Рихардом, и, благодаря своим знаниям и связям Вяземского и Ланского он был заведующим Государственным Эрмитажем много лет. Его сыновья Давид и Эрнхард были профессорами и о них писали в газете… Первый был профессор Петербургского университета, а второй — архитектором.
Констанцию Федоровну я хорошо помню, она приезжала гостить к маме до 1886 года, мы ее звали тетя Кока. Мама ее очень любила и уважала и ей многим была обязана»{1030}.
На 70-м году жизни умерла почти ослепшая сестра Поэта — Ольга Сергеевна. Похоронили ее на кладбище Воскресенского девичьего (впоследствии — Новодевичьего) монастыря в Петербурге. А 11 лет спустя, 8 декабря 1879 г., умер и ее муж, Н. И. Павлищев, который был похоронен на этом же кладбище.
Напомним, что их отношения еще смолоду не заладились, и в последние годы жизни супруги разъехались: Николай Иванович остался в Варшаве, где в общей сложности прослужил 40 лет, а Ольга Сергеевна в конце 1850-х годов вернулась в Петербург. Последнее время она проживала:
«На углу Надеждинской улицы и Артиллерийского переулка в доме Трута № 42 квартира 2», как значилось в «Адресном указателе Петербурга…»
Сын Ольги Сергеевны — Лев Николаевич, скрашивал своим присутствием последние дни тяжело больной матери. Ему же довелось ее и хоронить. В свидетельстве о смерти О. С. Павлищевой значилось: «жена тайного советника».
Незадолго до смерти она сожгла свои записки о семье Пушкиных, о чем остается лишь горько сожалеть.
После ее кончины Н. И. Павлищев женился на молодой польке Софье Викентьевне Демарской, от брака с которой у него была дочь Наталья. В судьбе Павлищева Демарская существовала еще при жизни Ольги Сергеевны. 12 декабря 1866 г. сестра Поэта писала мужу:
«…Я боюсь быть в Варшаве более одинокой, чем здесь <…> буду откровенна до конца, это не ваша дама оказалась бы препятствием, я бы о ней и не подумала, поверьте, мой добрый друг, но это моя невестка. Вас я бы не стеснила, но ее бы стеснила — она вовсе меня не любит, чтобы не сказать больше; она это говорила, она мне это доказала, в начале свадьбы она едва не посеяла рознь между мной и Леоном, до того, что была даже резка со мной…»{1031}.
Анастасия Александровна Павлищева — невестка Ольги Сергеевны, впоследствии была похоронена на том же кладбище Новодевичьего монастыря в 1880-х гг., где обрели покой родители ее мужа.
11 февраля 1909 г. в Петербурге на 72-м году жизни умерла дочь О. С. и Н. И. Павлищевых — Надежда Николаевна Павлищева, в замужестве Пане, которую похоронили рядом с матерью.
Вторая жена Николая Ивановича — С. В. Демарская, умерла 26 мая 1890 г. Их дочь Наталья Николаевна Павлищева скончалась в блокадном Ленинграде. На этом род Павлищевых по линии Ольги Сергеевны пресёкся.
«В 1869 году, в Париже, — писал впоследствии (14 марта 1887 г.) Александре Петровне Араповой муж Александрины Гончаровой Густав Фризенгоф, — я много виделся с семьей Геккерена (Дантеса. — Авт.). Однажды, уже не знаю, как, в беседе с Геккереном мы заговорили о Наталье Николаевне Пушкиной, и он затронул тему этой трагедии. Я сохранил воспоминание о впечатлении, которое я вынес от выражения правдивости и убежденности, с каким он возгласил и защищал, — не чистоту Натальи Николаевны, она не была под вопросом, — но ее совершенную невинность во всех обстоятельствах этого печального события ее жизни»{1032}.
Умер генерал-майор Константин Карлович Данзас. Секундант Пушкина, почти ровесник Поэта, которого тот, умирая, назвал своим другом, прожил после дуэли еще целую жизнь — 33 года и умер в возрасте 70 лет.
У Сонечки Ланской, теперь уже Софьи Петровны Шиповой, родился первенец — дочь Наталья. В том же 1870 г. женился племянник П. П. Ланского — Павел Ланской, который после смерти отца, А. П. Ланского, с сестрой Соней и братом Петром с 1844 г. воспитывался в доме Натальи Николаевны. Женой Павла стала 26-летняя Екатерина Устиновна Арапова[208] (1844–1919), дочь кавалергарда генерал-майора Устина Ивановича Арапова, тамбовского предводителя дворянства. У. И. Арапов был двоюродным братом Андрея Николаевича Арапова — свекра «Ази» и Лизы Араповых, дочерей П. П. Ланского. Таким образом, женитьба Павла Александровича Ланского на Екатерине Араповой вторично породнила род Араповых и Ланских. Впоследствии Павел Ланской, как и его тесть, стал тамбовским предводителем дворянства. Но ни у него, ни у его брата Петра «мужского потомства не осталось».
У А. П. Араповой родился сын, названный Петром в честь деда — П. П. Ланского.
У графини Натальи Меренберг родился сын Георг Николай — третий ребенок от брака с принцем Нассауским. Старшими были две дочери: София и Александра.
А. П. Арапова подарила мужу второго сына, названного Андреем в честь деда — А. Н. Арапова.
Николай Андреевич Арапов, прослужив 8 лет в Кавалергардском полку, вышел в отставку в чине полковника. Точно не известно, когда он с женой, ожидавшей рождения первенца, уехал в Германию и вместе с ними ли уезжали за границу братья Ланские: Петр Петрович и Павел Петрович. Возможно, что тогда же уехала за границу и Александра Петровна Арапова. Впоследствии она писала об этом:
«…В 1872 году, в бытность мою за границей, случай свел меня у тети Фризенгоф со второю дочерью Екатерины Николаевны (Дантес. — Авт.), Бертой Вандаль, которая свято сохранила это воспоминание покойной матери и показала его мне. Это был широкий золотой браслет, с тремя равными корналинами; внутри было выгравировано число (ускользнувшее из памяти) со словами: „На память вечной привязанности. Александра. Наталия“.[209]
207
Елизавета Николаевна Бибикова допустила ошибку, так как согласно сведениям, указанным в «Сборнике кавалергардов…», Николай Андреевич Арапов «женат был с 1866 г. на дочери кавалергарда генерал-адъютанта Петра Петровича Ланского, фрейлине Елизавете Петровне».
208
Екатерина Устиновна была десятым ребенком в семье. Ее сестра Мария Устиновна Арапова (1835–1916) вышла замуж за своего двоюродного брата Ивана Петровича Арапова. Брат Евгений Устинович Арапов (1832–1875), полковник в отставке, был женат на дочери лицейского товарища Пушкина М. А. Корфа — баронессе Ольге Модестовне Корф. Брат Петр Устинович Арапов (1834–1887) женился на троюродной сестре — Ольге Андреевне Араповой, которая была родной сестрой мужа А. П. Араповой, урожденной Ланской. Брат Николай Устинович Арапов (1825–1884), будучи кавалергардом, дослужился до звания генерал-лейтенанта. После смерти первой жены был женат на В. А. Казаковой, от брака с которой имел двух дочерей: Анастасию (1871–1936), в 21 год вышедшую замуж за кавалергарда барона Маннергейма, и Софью (1873–?), ставшую женой кавалергарда графа Дмитрия Георгиевича Менгдена (11.IX.1873–?), 28 июля 1907 г. назначенного адъютантом к великому князю Николаю Николаевичу-младшему (1856–1929), внуку Николая I.
209
Речь идет о свадебном подарке сестер Екатерине Гончаровой, история которого восходит к январю 1837 г., когда Пушкину оставалось жить меньше месяца, а Екатерина Гончарова должна была получить то, о чем мечтала: мужа и фамилию Дантес.
Незадолго перед свадьбой своей старшей сестры Наталья Николаевна получила от графа Бенкендорфа письмо следующего содержания: «Его Величество, желая сделать что-нибудь приятное вашему мужу и вам, поручил мне передать вам в собственные руки сумму при сем прилагаемую по случаю брака вашей сестры, будучи уверен, что вам доставит удовольствие сделать ей свадебный подарок»{1337}. К письму прилагалась 1000 рублей.
Неизвестно только, в замке Бродзяны состоялась эта встреча двоюродных сестер (А. П. Араповой и Берты Вандаль) или в доме Александрины Фризенгоф в Вене. Известно лишь, что дочери Дантеса-Геккерна бывали в доме средней сестры Натальи Николаевны.
Что касается Берты Вандаль, то именно у нее сохранился и бриллиантовый шифр, который Екатерина Гончарова, будучи фрейлиной императорского дома России, прикалывала к своему придворному платью. О дочерях Е. Н. Гончаровой (которых после ее смерти воспитывала незамужняя сестра Дантеса — Адель) писал ее внук Луи Метман в своем «Биографическом очерке» о Дантесе:
«Дочери барона Геккерена были с первой же минуты их появления в свете весьма отмечены. Императрица Евгения выказала им свою благосклонность, по-матерински интересуясь их судьбой. Она допустила их в интимный круг Тюльери и осенних местопребываний двора в Компьене и Фонтенбло.
В 1861 г. Матильда-Евгения, старшая дочь, вышла замуж за бригадного генерала Жана-Луи Метмана, командора ордена Почетного легиона, во время итальянской кампании командовавшего одним из их полков императорской гвардии, сопротивление которого обеспечило победу при Маджента. Она умерла в Париже 29 января 1893.
В 1864 г. барон Геккерн выдал замуж вторую дочь Берту-Жозефину (1839–1908) за Эдуарда, графа Вандаля (1813–1889), государственного советника, главного директора почт, командора Почетного легиона, оставившего видное имя во французской администрации. Графиня Вандаль умерла в Аржантане 17 апреля 1908 г. Ее сестра, Леони-Шарлотта, оставшаяся незамужней, умерла в Париже 30 июня 1888 г.»{1338}.
Луи Метман деликатно умолчал о том, что Леония-Шарлотта, тоже бывавшая в доме Александрины Фризенгоф, умерла в сумасшедшем доме, куда она была помещена не без содействия своего отца.
Как известно, у Дантеса был еще и сын, стоивший жизни Екатерине Гончаровой и проживший 59 лет (умер в Версале 27 сентября 1902 г.).
В год 100-летнего юбилея Пушкина в № 8364 от 12 июня 1899 г. газеты «Новое время» была помещена «Беседа с бароном Геккерн-Дантесом-сыном» постоянного парижского корреспондента этой газеты И. Яковлева (И. Я. Павловского), в которой Дантес-младший поведал о своей младшей сестре Леонии-Шарлотте:
«…Пушкин! Как это имя связано с нашим. Знаете ли, что у меня была сестра, — она давно покойница, умерла душевнобольной. Эта девушка была до мозга костей русская. Здесь, в Париже, живя во французской семье, во французской обстановке, почти не зная русских, она изучила русский язык, говорила и писала по-русски получше многих русских. Она обожала Россию и больше всего на свете — Пушкина!..»{1339}.
Яковлев со слов Луи-Жозефа Дантеса писал: «…мне кажется, что я понимаю дикие вспышки ее гнева вперемежку с глубокой меланхолией — вспышки, которые часто, по словам ее брата, заставляли отца унимать ее словами: „Ne fais donc pas le cosague!“ („Не строй из себя казака!“ — Авт.). Эта девушка обладала особенностью русской женщины: она любила науку, любила учиться. В то время дочь сенатора Второй империи, имевшая доступ ко двору, где бушевало такое шумное веселье, знаете, что она делала? Она проходила, — конечно, дома — курс Ecole Polytechnigue (Политехнического института. — Авт.), весь курс, — и по словам своих профессоров, была первой…»{1340}.
Известно также, что «у Леони-Шарлотты комната была обращена в молельню. Перед аналоем висел большой портрет Пушкина, на стенах были другие его портреты. Дочь Дантеса молилась перед портретом своего дяди, в которого была влюблена. С отцом она не говорила после одной семейной сцены, когда назвала его убийцей Пушкина. Сумасшествие ее было на почве загробной любви к дяде. Стихи Пушкина она знала наизусть. А. Ф. Отто (коллекционер-пушкинист, более известный под псевдонимом „Онегин“ (1840–1925). — Авт.) видел ее до болезни; он считал ее девушкой необыкновенной»{1341}.
В одном из альбомов Александрины Фризенгоф сохранилась фотография этой «необыкновенной девушки», помещенная на первой странице и относящаяся к 1860-м гг.