Протестантизм

Петровские реформы и перенос столицы в Петербург обнаружили, помимо всего прочего, новый стиль отношений между христианами различных конфессий, которого придерживался царь-реформатор. Он демонстрировал цивилизованное отношение к религии как таковой. Патриаршество и папство, монополизировавшие некогда церковную власть, не вполне утратили в глазах государя значение главных символов древнего благочестия, но это были силы, угрожавшие извне и изнутри самодержавной программе. Петр I ценил государственные заслуги Лютера, поскольку тот освободил Германию от зависимости по отношению к Риму. При посещении Виттенберга в 1712 г. он заявил об этом публично.

Воззрения Петра на подчинение церкви государству и на обрядовую сторону веры (которую ему не всегда удавалось соблюдать) сложились у будущего императора при общении с протестантами, которые с юных лет окружали его. Протестантский опыт учитывали и православные мыслители, из рядов которых выдвинулся Феофан Прокопович (1681–1736) — писатель, педагог и вице-президент учрежденного Петром I Святейшего Синода. Он был непосредственным исполнителем программы церковных реформ, которые вписали духовную власть в России в систему государственных учреждений, поставили под контроль имущество храмов, ограничили отток активного мужского населения в монастыри. Так из протестантского опыта были извлечены определенные уроки на пользу государственным интересам православной империи.

В последние десятилетия XVIII в. в Россию были приглашены иностранцы, преимущественно лютеране, расселившиеся значительными колониями в Саратовской и Самарской губерниях. Вслед за ними подали прошение об учреждении братств в России гернгутеры, которым по указу от 11 февраля 1764 г. была разрешена деятельность на территории империи; в 1789 г. из Пруссии в Россию переселилась первая значительная группа меннонитов. Продолжая петровскую церковную политику, Екатерина II демонстрировала своим подданным, что первенство православия должно сочетаться с веротерпимостью. Она высказывалась по поводу надконфессиональной природы самодержавной власти, которая, подобно солнцу, является источником монаршей милости к православным и инославным подданным. В манифесте от 22 июля 1763 г., поощрявшем переселенческое движение из стран Европы во вновь присоединенные к России земли, гарантировалась имперская защита свободного отправления традиционных для новопоселенцев религий. Не только лютеране и реформаты, но и верующие тех протестантских конфессий, у которых на родине возникали трения с властями (гернгутеры, меннониты), устремились на свободные земли. Меннониты продолжали интенсивно переселяться до 1874 г., когда все колонисты были признаны подлежащими воинской повинности, хотя их призывали не в действующую армию, а туда, где не требовалось ношения оружия.

Интерес в России к вероучительному содержанию протестантизма отличал не только Петровскую эпоху, но и времена императора Александра I. В период войны с Наполеоном выявились религиозные искания русского императора, который обсуждал религиозные проблемы при встречах с королем Фридрихом Вильгельмом в Пруссии, с Чешскими братьями в Силезии, с мистиком Иоганном Юнг-Штиллингом в Баден-Бадене, с баронессой Юлией Крюденер в Париже, с квакерами в Лондоне. Акт об учреждении Священного союза, составленный самим Александром I, подчеркнул солидарность христианских конфессий, верность всех государей Единому Богу. Тенденции к межконфессиональному сближению обнаружились и в правительственных кругах. Созданное в 1817 г. Министерство духовных дел и народного просвещения соединило в одном ведомстве, хотя и ненадолго, управление всеми христианскими исповеданиями и народным образованием.

В салонах Петербурга стали устраиваться аристократические собрания для прослушивания проповедей и совместных молитв, для изучения Библии. По инициативе пиэтистов, которые регулярно приезжали в Петербург, в высшем обществе обсуждались проблемы религиозного просвещения русского народа, лишенного возможности читать библейские тексты на родном языке. Первый представитель британского Библейского общества появился в Петербурге в 1812 г., 11 января 1813 г. в доме князя А. Н. Голицына состоялось торжественное открытие российского Библейского общества. Его членами были Александр I и представители всех христианских церквей. Общество издало Библии на многих языках, в том числе на немецком и финском.

Когда под давлением православных иерархов деятельность российского Библейского общества в 1826 г. была прекращена, в России уже появились посланцы зарубежных библейских обществ, распространявшие изданные ими библейские тексты, и в том числе на русском языке. Русские переводы Нового Завета увидели свет в 1818–1821 гг. Обеспечением нужд протестантского населения России в библейских текстах занялось евангелическое «Библейское общество в России», устав которого был зарегистрирован 14 марта 1831 г. Это общество распространило по России за период до 1 января 1914 г. 1 237 057 экземпляров полных и частичных текстов Библии, с гордостью увековечив эти данные в своем отчете.

Иностранцы, долгое время жившие в России и писавшие о положении в ней инославных, называли это положение «религиозной свободой». Эта свобода не исключала регламентации, она предусматривала контроль государства за церковной жизнью, что соответствовало веро-учительным принципам лютеранской и реформатской церквей. Правительственная комиссия из светских чиновников и наиболее влиятельных служителей протестантских церквей работала над созданием устава для церквей в России, признававших «Аугсбургское вероисповедание» с 1805 г., привлекая консультантов из Пруссии. Результат был достигнут 26 декабря 1832 г., когда император Николай I утвердил устав.

Устав юридически закреплял нормы вероучения, церковную структуру, права и обязанности лютеранских и реформатских церквей в России. В создании устава были заинтересованы не только правительство, но и сами пасторы, которые направляли в Юстиц-коллегию ходатайства о необходимости пресечения «сектетизма» на местах. В уставе фиксировались вероисповедные документы, Символы веры, регламентировался порядок домашних и общественных богослужений, свершения таинств и обрядов.

Специальные разделы уточняли судопроизводство, касавшееся окружных и Генеральной консисторий. Например, в Санкт-Петербургский консисториальный округ входили не только столичная губерния с Кронштадтом и Нарвой, но и семнадцать других областей России. Верующие этих областей имели право разрешать свои конфликты в консисториальных судах, а духовенство формировало свои съезды (синоды) для решения практических вопросов и богословских затруднений. Утверждался авторитет общины (прихода) как первого звена протестантской церкви; из прихожан разных сословий выбирался совет (конвент). Община имела пастора, выше находились пробст, генерал-суперинтендант и епископ (для лютеран).

Предметом самых пристальных забот устава был авторитет пастора. Правовое положение пастора приравнивалось к дворянскому, его жалованье либо частично, либо полностью обеспечивала казна. Выбранного общиной пастора консистория утверждала после испытания, в ходе которого выяснялось, имеет ли он высшее богословское образование, умеет ли произносить проповеди и обучать детей в школе. Руководством для богослужений служила так называемая «Агенда», утвержденная правительством, и серьезные отступления от нее могли повлечь за собой отрешение от церковной должности. Источник выбора тематики проповедей регламентировали издания «перикопов» — сборников текстов для пасторов. Наказ духовенству требовал строгого контроля за содержанием и формой проповеди — самой важной части протестантского богослужения. Проповедь следовало произносить, подготовившись молитвенным размышлением, наполняя свои назидания тем смыслом, который понятен любому христианину — ученому и неученому. Подчеркивалась важность личного примера пастора, который и в семейной жизни обязан быть образцом для прихожан, отвечать за религиозное образование юношества, не заниматься ни ремеслом, ни торговлей и не покидать прихода дольше, чем на неделю. В обязанности пастора также входило ведение хроники прихода и метрических книг.