Страница 29 из 39
Мы стояли молча, раскрыв рты от неожиданности и изумления.
Я чувствовал, как сердце отчаянно стучит в моей груди.
— Да, они прекрасно обеспечили свой тыл! — воскликнул Холмс, потирая руки. — Взойди мы на мост, мы славно бы совершили воздушное путешествие! Но теперь дорога каждая секунда. Спрятать лошадей в лесу! Живо!
Мы бегом бросились исполнять его приказание.
— За мною! — крикнул Холмс.
Почти бегом пустились мы дальше вдоль берега, стараясь найти какую-нибудь лазейку, чтобы перебраться на другую сторону речки.
Наконец, это нам удалось.
В полуверсте от моста, рискуя сломать себе шеи, мы почти скатились по крутому откосу к воде, перешли вброд реку, вода которой в некоторых местах доходила мне до груди, и стали карабкаться по противоположному берегу, поминутно обрываясь и скатываясь вниз.
Но, наконец, и это препятствие было сломлено.
С нечеловеческими усилиями выбрались мы, наконец, на высокий берег и снова, почти бегом, пустились к рухнувшему мосту.
— Я так и знал! — бешено воскликнул Холмс, глядя на берег около того места, где начинался мост.
Тонкая проволока тянулась по траве, исчезая в лесу.
— О, конечно, это сигнал! — произнес начальник сыскного отделения, разглядывая проволоку. — Как только мост рухнул, проволока дернула сигнальный звонок или док.
— Ну да, ну да! — нервно подтвердил Холмс. — Вперед, господа! Они не успеют собраться! Мы по проволоке найдем их гнездо! Только, ради Бога, бегите лесом, рядом с проволокой.
Мы бросились вперед.
Словно псы, пробежали мы с версту, как вдруг остановились, словно вкопанные, и бросились в стороны, притаившись в кустах.
То, что мы увидели, заставило сильно забиться наши сердца.
Видимо, занятый своим делом, прямо навстречу шел человек лет сорока пяти, одетый в простой крестьянский армяк.
Из-под барашковой шапки выбивались беспорядочные пряди рыжих волос, а узкие глаза, словно вдавленные на покрытом веснушками красном лице, смотрели зло и хитро.
В руках он держал большую деревянную катушку, на которую быстро наматывал проволоку по мере того, как шел вперед.
— Правая нога, правая нога! — прошептал Холмс.
Я взглянул на человека и чуть не вскрикнул.
Правая нога его была согнута в колене и сильно вывернута наружу.
«Так вот кто был третьим!» — пронеслось у меня в голове.
Между тем, урод все продолжал свою работу, стараясь поскорее уничтожить след, то есть убрать проволоку, по которой мы могли дойти до гнезда разбойников.
Вскоре он очутился как раз против нас.
Дав мне знак, Холмс, словно тигр, выскочил из засады и, прежде чем урод успел оглянуться, схватил его за горло, опрокинув на землю.
В одну секунду пленник был скручен по рукам и ногам.
— Черт возьми! Да ведь это Федька Удав! — воскликнул начальник сыскного отделения, взглядывая в лицо урода, который не мог произнести ни одного слова от неожиданности и лишь растерянно хлопал глазами.
— Он вам знаком? — удивленно спросил Холмс.
— Еще бы! — воскликнул начальник. — Два раза бегал с каторги! На его шее сидит не менее двадцати самых отчаянных преступлений и петля давно соскучилась по нему! Ну, голубчик, теперь-то тебе не миновать ее!
Услыхав слова начальника сыскной полиции, урод быстро взглянул ему в лицо и вдруг затрясся всем телом.
— Ага, узнал?! — воскликнул начальник. — А ну-ка, милый, говори-ка, где твои друзья?
Но страх пленника был лишь минутным.
Он быстро овладел собой и на лице его даже появилась насмешливая улыбка.
— Да вы кого же ищете? — спросил он, нахально глядя на нас.
— Товар Хоменкова, конечно, вы уже успели припрятать, — ответил Холмс. — Но ведь он недалеко отсюда и если ты не захочешь говорить, так мы заставим тебя…
— Желал бы я посмотреть, как? — расхохотался негодяй.
— Очень просто! — ответил Холмс, пожимая плечами. — Притон ваш находится отсюда не дальше длины этой проволоки и, описав с этим радиусом полукруг, мы легко найдем его.
Урод разразился проклятиями.
— Больно умны вы, собаки! — прошипел он. — Да только вряд ли вы там кого-нибудь застанете!
— А это мы посмотрим! — улыбнулся Холмс.
Он вдруг переменил тон и, ударив урода по плечу, сурово произнес:
— Слушай, негодяй. Помни, что ты, как беглый каторжник, находишься вне закона и не все ли равно, что ты будешь болтаться на веревке часом позже или часом раньше? Твое сознание избавило бы тебя от виселицы, но раз ты упрям, то незачем и возиться с тобой!
Федька Удав с беспокойством взглянул на Холмса.
Между тем, тот, как ни в чем не бывало, подозвал агентов и коротко приказал:
— Ну-ка, вздерните-ка на дерево этого молодца! Он нам только связывает руки!
— Это как же? Без суда? — заорал вдруг Федька.
— Коли найдут тебя висящим, так только порадуются! — хладнокровно ответил Холмс.
С бешеной силой пленник рванулся, но тут же упал навзничь, застонав от боли, так как веревки врезались ему в тело.
В бессильной ярости катался он по земле, изрыгая проклятия, пока, наконец, не обессилел.
Между тем, один из агентов прикрепил конец веревки к толстому сучку и сделал на другом конце петлю.
— Скорее! — поторопил Холмс.
Агенты подскочили к Удаву.
Видя, что с ним не шутят, разбойник побледнел, как полотно.
Некоторое время он еще крепился, но когда агенты подтащили его к петле, энергия его вдруг пропала.
— Пощадите! — прохрипел он. — Все скажу!..
— Так-то лучше! — насмешливо произнес Холмс. — Ну, показывай, иначе, клянусь Богом, ты недолго проживешь!
Дрожащей рукой каторжник указал направление.
Недолго думая, мы быстро пошли вперед, волоча за собой и пленника.
Идти пришлось недолго.
Скоро мы вышли на поляну, посреди которой увидели избушку, похожую на сторожку лесника.
— Здесь? — спросил Холмс.
— Да, — коротко ответил Удав. — Только их уж нет тут.
При этих словах глаза его злобно сверкнули.
— И ты не знаешь, куда они скрылись? — насмешливо спросил Холмс.
— Нет! — твердо ответил бродяга: — Вы можете повесить меня, но того, что я не знаю, того не могу сказать.
В его голосе, полном ужаса, послышались искренние ноты.
Не было никакого сомнения, что он не знал, куда ушли разбойники.
Подбежав к избушке, мы обошли ее со всех сторон, заглянули во двор, но везде было пусто.
Все говорило о том, что дом только что спешно оставлен.
В печке еще не потухли уголья и видно было, что перед бегством хозяева избы что-то сжигали, так как левая сторона печи была сплошь заполнена бумажным пеплом.
Двери в дом были отворены.
В нем мы нашли три кровати, столы и табуретки самого незатейливого вида.
Но все остальное было унесено.
На одном из столов нам бросился в глаза клочок бумаги.
Взяв его в руки, я прочел:
«Если ты, мой преследователь, — Шерлок Холмс, то поздравляю тебя, голубчик, с самым длинным носом. Борис Карцев».
— Борис Карцев! — воскликнул я громко.
Холмс кинулся ко мне и, схватив листок, жадно впился в него глазами.
— Ага, так вот с кем мы имеем дело! — взволнованно проговорил он. — Мое сердце это чуяло! Борис Карцев, бывший помещик, отравитель своего дяди, громила всероссийский, одесский и донской контрабандист, мой первый смертельный враг! О, дело начинает принимать совсем другой оборот!
Выбежав из избы, Холмс, словно собака, пригнулся к земле.
— Сюда, за мной! — крикнул он вдруг. — Марш по следу! Пусть один из агентов останется с пленником! Живого не выпускать из рук и, в случае опасности, пристрелить!..
Он отдавал приказания быстро, на лету.
Через минуту мы, вчетвером, неслись бегом по следу.
С меня градом катил пот.
Холмс, несмотря на лес, отыскивал следы не хуже гончей.
Но вот, наконец, мы дошли до ручья.
— Ну, голубчики, вы и лошадь оставили! — воскликнул Холмс, указывая нам на стоявшую привязанной к дереву лошадь, запряженную в тарантас. — Ага!.. и шина починенная!