Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

Жизни лишились также двое приверженцев халдейской магии. Но здесь, с точки зрения защиты исконно римских традиций, и, учитывая восприятие тогдашним обществом разного рода мистических деяний, расправа соответствовала общественным настроением и в вину Тиберию никогда не ставилась. Таким образом, в этот период можно говорить лишь о двух жертвах закона об оскорблении величия в Риме. Это Либон, покончивший жизнь самоубийством, и Клуторий Приск. Про одного Тиберий сказал, что помиловал бы его, если бы он сам не свёл счёты с жизнью. К казни второго он вообще не имел отношения. Напомним, что в случае с Ли-боном речь всё же шла о реальном заговоре, пусть и много в связи с ним так и остаётся неясным. Потому представляется справедливым разделить мнение о том, что Тиберий за первую треть царствования (14-23 гг.) ни разу не прибегал к каким-либо формам политического террора. Более того, он неоднократно осаживал доносителей и не позволял открывать судебные процессы по lex Iulia de maiestate.{477} Тиберий — блестящий полководец, не очень-то привыкший к хитросплетениям римской политики, стал императором в силу необходимости, но не в результате внутренней потребности реализовать себя в качестве властителя. Есть мнение, что он был несчастным императором, поскольку не чувствовал в себе призвания к этой роли.{478} Ведь он всю жизнь был солдатом, а не царедворцем. Потому справедливо предположить, что в первые годы правления он надеялся управлять, опираясь на уважение, но не на страх.{479} Действительно, начало правления Тиберия прошло достойным образом, безо всякого намёка на возможный тиранический поворот. Результаты процессов или же попыток таковые организовать по закону об оскорблении величия говорят сами за себя. Тиберий прислушался к мудрому совету Августа не обращать внимание на злословие. Наверное, это соответствовало и его собственным убеждениям тех лет. Светоний добросовестно зафиксировал эти черты правления наследника Августа: «…И непочтительность и злословие, и оскорбительные о нём стишки он переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободны и мысли и язык. Однажды сенат потребовал от него следствия о таких преступлениях и преступниках, он ответил «У нас слишком мало свободного времени, чтобы ввязываться в эти бесчисленные дела. Если вы откроете эту отдушину, вам уже не придется заниматься ничем другим, все по такому поводу потащат к вам дрязги». Сохранилась и такая речь его в сенате, вполне достойная гражданина: «Если кто неладно обо мне отзовётся, я постараюсь разъяснить ему все мои слова и дела; если же он будет упорствовать, я отвечу ему взаимной неприязнью».{480}

Профессиональный архивист Светоний, конечно же, располагал точными сведениями о политике Тиберия в эти годы, использовал сохранившиеся записи его подлинных речей. Потому правление Тиберия 14 года, когда он пришёл к власти, и вплоть до 23-го, когда скончался его единственный сын Друз, можно уверенно охарактеризовать как замечательно успешное. Мятежи подавлялись, внешние враги не угрожали всерьёз, внутренняя жизнь империи была благополучна. Италия и провинции в большинстве процветали, доходы государства стабильно росли не в ущерб благополучию населения. Взаимоотношения принцепса и сената выглядели образцовыми, усилия всадничества обеспечивали финансовое благополучие империи и снабжение населения хлебом. Если сравнить эти годы с последними годами правления Августа, то Тиберий во главе империи выглядел много успешнее. Закат принципата Августа был омрачён и грандиозным восстанием в Паннонии, и катастрофой в Германии, где погибли три легиона, а границы откатились с Эльбы до Рейна. Не забудем, что и подавление паннонского мятежа, и устранение германской опасности для галльских владений Рима — дело рук Тиберия. И на совести Августа, но не его преемника положение в армии, обернувшееся после его смерти мятежами легионов в Подунавье и на Рейне, да и закон пресловутый об оскорблении величия при Августе применялся много чаще. Не по жестокости правителя, правда, но по необходимости. Так что именно первые девять лет правления Тиберия были почти образцовым правлением. И не в силу наследия Августа, оно как раз было не лучшим, но в силу умелых действий нового правителя империи. Безусловно, политическую систему принципата создал Август, от Тиберия зависело, прежде всего, систему эту хранить и, по возможности, совершенствовать. Правление Августа создало мощный фундамент, обеспечивший успешное начало принципата Тиберия. Но надо уметь пользоваться этим, внося свои усовершенствования. Правление Тиберия до рокового 23 г. было достойнейшим продолжением лучших сторон принципата Августа.

Как же лучше назвать период правления Тиберия от 14 до 23 гг.? Это, разумеется, монархия. Тиберий сам это прекрасно понимал. Упразднив давно уже бессмысленные с точки зрения государственной пользы коммиции, он не столько усилил монархию, без того уже прочно устоявшуюся за десятилетия единовластия Августа, сколько сбросил ненужный фиговый листок республиканизма. Так было, пожалуй, даже честнее. Тацит многократно, описывая правление Тиберия, упрекает, затем и обвиняет его в лицемерии. Тем не менее, справедливо признать начальные годы этого правления достаточно честными со стороны нового принцепса. Это правление может быть названно «либеральным» — термин, уже прижившийся в мировом антиковедении.{481} Справедливо будет и употребление термина «просвещённая монархия». По-своему Тиберий искренне старался соединить понятия «империя» и «свобода». В немалой степени это ему удалось. Когда же произошла роковая перемена в правлении Тиберия и с чем она связана?

Традиционно перемена к худшему принципата Тиберия связывается с трагическим событием 23 года. Принцепс перенёс тогда тяжелейший удар судьбы: не стало его единственного сына Друза. К этому времени Друз, достигший уже 35 лет, являлся, естественно, официальным преемником Тиберия, каковой статус он обрёл после ухода из жизни Германика. За эти годы Друз дважды побывал консулом, а в 21 г. он исполнял консульские обязанности вместе с отцом. За успешное разрешение германских дел, когда Рим избавился и от Арминия, убитого своими же приближёнными, и от опасного соседства царства Маробода, он был удостоен триумфа. В 22 же году Друз удостоился трибунской власти. Вот что сообщает Тацит об обстоятельствах этого решения сената по представлению принцепса:

«Поставив предел потоку доносов и тем приобретя славу умеренности, Тиберий направляет сенату письмо, в котором просит о предоставлении Друзу трибунской власти. Это наименование было придумано Августом для обозначения высшей власти: не желая называться царём или диктатором, он, однако, хотел выделяться среди магистров каким-нибудь титулом. Позднее он избрал сотоварищем в этой власти Марка Агриппу, а после его кончины — Тиберия Нерона, дабы не оставалось неясности, кого он назначил своим преемником. Он считал, что благодаря этому будут рассеяны злонамеренные надежды других; вместе с тем он был уверен в преданности Нерона и непоколебимости собственного величия. И вот, руководствуясь этим примером, Тиберий разделил с Друзом верховную власть, тогда как при жизни Германика выбор между ними оставлял нерешённым. Начав письмо с просьбы богам обратить его замысел ко благу республики, он, в сдержанных выражениях и ничего не преувеличивая, обрисовал нравы молодого человека. У него есть жена и трое детей, и он в том же возрасте, в каком сам Тиберий был призван божественным Августом к несению тех же обязанностей. И теперь не поспешно и необдуманно, но после восьмилетнего испытания, после того, как Друз подавил мятеж и успешно завершил войны, он привлекает его, триумфатора и дважды консула, к согласию в хорошо знакомых ему трудах».{482}