Страница 86 из 103
В советской науке в 20–е годы в области труда совершаются крупные открытия, разрабатываются приоритетные направления (зачатки теории гуманизации труда, производственной демократии, качества трудовой жизни и др.), к которым за рубежом пришли гораздо позже. Эти идеи, в разработке которых принимали участие в том числе и представители старой научной и технической интеллигенции, были оплодотворены идеей перестройки и обновления. Полноценное развитие личности, создание условий для совершенствования мастерства, проявление самостоятельности, отказ от авторитарных форм управления и организации труда — характерные черты организации труда того времени, которые, к сожалению, не успели широко развиться. Как следует из приведенного текста проекта о создании Спецотдела, Г. И. Бокий, несомненно, выступал носителем, проводником всех этих идей. Как главнейшая ставилась для Специального отдела задача научной разработки вопросов шифровального дела. Обращают на себя внимание и другие четкие, профессионально продуманные формулировки, в том числе такие: «…выработка программы школы шифровальщиков и методов преподавания в таковой…» или «распределение… сотрудников всех шифрорганов между последними в зависимости от индивидуальных качеств каждого работника…» и т.д.
Для реализации задуманного проекта Г. И. Бокий пригласил на работу в отдел старых специалистов–криптографов. Представляется очевидным, что в разработке самого проекта создания Спецотдела приняли участие и В. Н. Кривош–Неманич, и И. А. Зыбин, и И. М. Ямченко. Вклад каждого из них в становление советской криптографической службы огромен. Их опыт работы уникален.
В. Н. Кривош–Неманич, кроме блестящего знания множества иностранных языков, выдающихся дешифровальных способностей, обладал колоссальным опытом работы и уникальными знаниями. До революции В. Н. Кривоша–Неманича неоднократно направляли в заграничные командировки со специальными заданиями, в числе которых были и задания по сбору сведений о работе криптографических служб других государств. Приезжая из таких командировок, Кривош–Неманич составлял справки для руководства, делал специальные доклады, вносил свои предложения по совершенствованию работы специальной службы России Однако далеко не все его наблюдения использовались, не все его советы и рекомендации принимались. И теперь Г. И. Бокий самым тщательным образом изучал и анализировал все сведения, которые ему сообщал Кривош–Неманич, внимательно прислушивался к его советам, стремясь максимально полно использовать все полезное.
Так, несомненно полезным Бокий посчитал то обстоятельство, что, например, французская криптографическая служба добывала информацию для дешифрования различными путями и в разных видах. Материал, поступавший в секретную часть, состоял: из копий всех телеграмм, отправляемых или получаемых посольствами и вообще написанных шифром, из пост–пакетов с дипломатической корреспонденцией, из подлинных писем послов, приносимых в оригинале или снятых на пленку, из кодов, чертежей, планов, черновиков, рваных бумаг и т.д., которые добывались через подкупленных служащих посольств. Таким образом, в секретную часть Франции поступало решительно все и зачастую одна и та же бумага 4—5 раз: и в виде порванного черновика, и в виде зашифрованной телеграммы, и в виде корреспонденции из дипломатического пост–пакета. Этот способ многоканального получения материалов Бокий немедленно взял на вооружение.
Бокий знал, что средства, отпускаемые на криптографическую службу в других странах, огромны. Зато и результаты были ощутимы. Так, во Франции служащие секретной части получали оклады раза в 3—4 выше, чем служащие других ведомств. На непредвиденные расходы у них имелись неограниченные кредиты.
Другим важнейшим и необходимым условием успешной работы Спецотдела было наличие в его штате лиц, хорошо владеющих самыми разными языками, в том числе и малораспространенными. Именно отсутствие в штатах шифровально–дешифровальных служб дореволюционной России таких людей Кривош–Неманич считал одним из главных недостатков.
Все работники криптографической службы, включая технических работников (секретарей, посыльных и т. п.), должны быть заинтересованы в своей работе, для них должно быть невыгодно ее потерять. Так, во Франции женщины, служившие в секретной части в начале XX в. (переписчицы, склейщицы, дежурные в конспиративных квартирах, уборщицы и пр.), все были женами, сестрами, дочерями или содержанками служащих. Оберегать секрет порученного им дела было в интересах самих служащих, так как он их кормил, и кормил хорошо.
Французская служба была устроена по образцу английской и американской.
Вскоре после создания отдела его сотрудниками становятся такие бывшие сотрудники криптографической службы царской России, как Г. Ф. Булат, Е. С. Горшков, Э. Э. Картали, Е. Э. Мориц и некоторые другие. К дешифровальной работе в качестве экспертов–аналитиков, как их тогда называли, в то же время или немного позже (1923 г.) были привлечены: Б. А. Аронский, Ф. А. Блох–Хацкелевич, В. И. Геркан, П. А. Гольдштейн, К. Н. Иосса, Р. В. Кривош–Неманич (сын В. Н. Кривоша–Неманича), Г. К. Крамфус, Б. Ю. Янсон, Г. П. Майоров, П. А. Мянник, В. К. Мицкевич, С. С. Толстой, И. Г. Калтград, Б. П. Бирюков и другие.
В создании основ новой криптографической службы приняли участие люди, до сего времени и не работавшие в этой области. Как мы говорили уже, это были люди, которых лично пригласил Бокий для работы в отдел, исходя из их деловых качеств. В числе их были: А. Г. Гусев, А. М. Плужников, Ф. И. Эйхманс, В. X. Харкевич и некоторые другие.
В беседе с автором этих строк известный ныне писатель, а в 30–е годы сотрудник Спецотдела, зять Г. И. Бокия Л. Э. Разгон, хорошо знавший состав служащих отдела, вспоминал: «В спецотделе работало множество самого разного народа, так как криптографический талант — талант от бога. Были старые дамы с аристократическим прошлым и множество самых интересных и непонятных людей. Был немец с бородой почти до ступней. Был человек, который упоминается почти во всех книгах о Первой мировой войне — шпион–двойник, был Зыбин, председатель месткома, известный как дешифровальщик, прочитавший когда–то переписку Ленина…»
Кстати сказать, такое положение с кадрами было и в некоторых других отделах, где работали как члены партии, выходцы из рабочей среды, так и люди совсем иного рода. Так, например, в иностранном отделе (ИНО), где обязательно требовалось превосходное знание иностранных языков, положение было аналогичным.
Подтверждение такого кадрового состава ВЧК— ОГПУ можно найти и в воспоминаниях Г. Агабекова— бывшего заместителя начальника ИНО, опубликованных в Париже в начале 30–х годов. Рассказывая о чистке, проведенной в ОГПУ в 1928 г., он писал: «В первую очередь началась чистка партячеек ГПУ. Комиссия — из вождей ЦКК — Сольца, Караваева и Филлера. Чистка началась в августе 1928 г. Проверяли личные дела, охотно донося, затем было партийное собрание, где все рассказывали биографии. Оказалось, например, что в Иностранном отделе нет сотрудников с пролетарским происхождением (ни одного). Много дворян, детей царских чиновников и др. Лиза Горская, предавшая Блюмкина, оказалась дочерью польского помещика… Но все оставили как есть, аппарат не тронули, так как все это были испытанные чекисты»[246].
Личный состав отделений Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик», работники же отделений, непосредственно не связанные с криптографической работой (секретари, курьеры, машинистки и др.), представляли гласный состав. К 1933 г. в Спецотделе по штатам числилось 100 человек, кроме того, по секретным штатам — еще 89.
246
ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 503 Л. 60–61.