Нежный враг

— Интересные истории ты рассказываешь, — сказал Василий, приподнимаясь на ложе.

— Ты тоже прилетел на воздушном коне? — осторожно спросил Айкин.

— Это мы называем космическим паромом. Я — учусь в учебном заведении. Ты называешь баруга. Меня послали сюда старшие товарищи изучать растительный мир. Растения ваши. Но никто не знал, что ваша планета заселена, что у вас тут правит Гирх, который заставляет выращивать голувиту и рыть траншеи. Мне сказали, что тут никого нет. Оказывается, что тут живут хорошие люди. Вот мы и встретились.

— Отец говорит, что ты настоящий. Тебя послал к нам Иссонез, чтобы ты помог нам сделать нормальную жизнь. Ты бы мне помог. Я незнаю, что делается в городе. Жалко Лемму и её братишек. Отец у них потерялся. Шестаки арестовали и продали в рабство. Строит, поди, траншею. Нет. Тогда бы он сообщил. Убили. Почку забрали или глаза. У нас такое бывает.

— Мне бы хотелось увидеть ваш город, посмотреть на Гирха. Хочу записать на аппарат какое-нибудь шествие барабанцев. Научи меня, как себя вести среди людей. Обязательно нужно разобраться, откуда появляется мука.

— Нельзя. Пробовали. Все погибли. Это очень опасно. Люди залезали в мешки с зерном и улетали. Никто их больше не видел. …Следили за мешками. Они улетают вверх. А потом появляются короба. Много муки.

Никто не слышит и не видит, как они падают. Тебе нельзя этим заниматься. Мне будет плохо, если ты тоже исчезнешь. Я буду виноват в том, что не предупредил тебя. …А я боюсь за тебя. Ты бы мог стать нашим правителем. Тебя полюбят и поддержат. Не все, но многие бедные люди. Титаги согласятся нам помогать, если ты им будешь давать больше муки.

— Я же тебе говорил, что мне нельзя этого делать. Мне нужно ещё учиться, не гожусь я в диктаторы. За меня не бойся. Я не полечу. Только установлю приборы, которые сами расскажут, куда исчезает голувита. Им ничего не будет. Они прочные.

Вошёл Нонг с вязанкой хвороста. Положил на стол короб. Началась весна. В ручьях, которые стали полноводными, появилась крупная рыба, запели птицы, листва украсила ветки деревьев и кустов.

— Отец, нам пора бы отдать голувиту дяде Валоку.

— Пора. Надо тебе к невесте зайти. Узнаешь, что с ней. Согласится ли мать отдать к нам в горы помощницу свою. Я не думаю, что она обрадуется твоему приходу. …Почему так считаешь? Не знаешь. А я знаю, что Лемма работает у богатых барабанцев, получает муку. Как бы они её не уловили в свои сети. Может быть, и у неё есть свиток, в котором отмечаются подлости.

— Нет, нет. Этого не должно быть, — загорячился Айкин. Старик пожал плечами и пошёл на улицу чистить рыбу. Степиков подумал, что возможно Нонг и прав, но ему захотелось помочь расстроенному парню.

— Что можно выгодно продать или сменять на торжище в городе? — спросил он, глядя в глаза подавленному другу.

— Украшения необычные. Диковинки всякие. Непривычные штуки вызовут интерес. Я как-то маски вырезал чудовищ для карнавалов. Продавал дядя долго, но подал все ж. Балы Гирх проводит часто. Маскарады. У него есть свои изготовители масок. Продают же маски другие. Деньги забирает почти все. Мастерам достаются крошки.

— Мы что-нибудь придумаем такое, что весь богатые народ ваших городов заинтересуется. Вот только чем его заинтересовать? — проговорил Степиков озабоченно. — Растрясут свои запасы. Увидишь.

С утра Василий и Айкин начали готовиться к походу в город. Степиков плавил камни «эмлучом», заливал плоские глиняные формы, а потом обрабатывал до зеркальной поверхности полученные заготовки, вырезал отверстия. Получались пуговицы, шарики и заготовки браслетов и бус. Айкин вставлял в отверстия прочные бечевки. Степиков пытался подбирать камни и песок разных цветов и оттенков, чтобы браслеты и бусы выглядели нарядно. После обеда приятели попытались сделать пряжки для ремней, но изделия получились непрочными. Василий взялся изготавливать из кусков камней миски, вазочки.

— Сделай птицу, — проговорил Нонг. — У тебя хорошо получалось. Мы её покрасим в белый цвет.

Парень принялся мять кусок воска. Вскоре Василий увидел взлетающую с камня ширококрылую птицу. Айкин поплевал на заострённую палочку, начал прорабатывать перья, лапы и глаза. Степиков удивился мастерству, взялся замешивать глину, чтобы сделать форму.

— Кто тебя учил лепить?

— Сам. Зимой сидел у огня и лепил животных, птиц, рыб.

— Талантливый ты человек. Мастер. Я так не умею. Слепи, каких нибудь чудовищ страшных, — Степиков аккуратно залил жидкой глиной восковую модель, вставил палки, чтобы в высохшей глине остались отверстия, из которых выльется при нагревании воск, а в образовавшуюся форму можно будет залить расплавленный песок.

«А что если плавить куски пластика, что он видел у ручья в первый день. Они намного прочней, чем камни. Посуда будет вечной. Она может быть и опасной для здоровья, ведь пища, которая станет находиться в такой тарелке, вполне может получить и какой-нибудь неприятный привкус. Может быть опасным и дым. Надышимся с Айкином и отравимся. Пусть они лежат. Не буду трогать этот сор».

— Хватит изделий, — сказал старик. — Отберут шестаки. Ничего не сможете им сделать.

— Зря так говоришь. У Василия не отберёшь. Он сильней всех. Пусть даже нападут сто подлых подлецов, он их победит, — проговорил Айкин задорно.

6

День только пытался начинаться, а приятели уже шагали по каменистой дороге. На них были серые длинные балахоны с остроконечными капюшонами. Вдоль дороги в туманной дымке просматривались кусты, отдельные деревья. Степиков внимательно следил за фигурами, которые возникали впереди. От них пахло луком и чесноком. Не зря старик заставил их съесть по два зубка этого едкого овоща. Низкорослые люди были в таких же балахонах. Одни катили тачки с поклажей, другие — несли мешки на плечах. Раздавался шорох шагов. Люди молчали.

Степиков смотрел на тающие звёзды и думал о станции, о встрече с незнакомой Леммой. Обозначились просторные поля. Туман, поднимающийся над рекой, на глазах окрашивался в светло-лиловый цвет. Дорога заметно стала поворачивать к реке. Дальние вершины гор слева терялись в серой дымке. Небо начало розоветь с двух сторон. Первое солнце должно было выйти справа. Потому что эта часть неба светлела быстрее.

Айкин сошёл с дороги, направляясь к каким-то буграм. Бахилы начали шлёпать по грязи. Неприятный запах ударил в нос Василию. Ему пришлось защититься специальной повязкой-противогазом. Айкин тряхнул головой, прижал к лицу кусок тряпицы. Бугры оказались землянками-берлогами, у которых суетились люди, в редких светящихся оконцах мелькали тени. Парень уверенно брёл по грязи. Степиков старался не отстать от него. Впереди показались очертания моста. Блестело пламя костра. Раздавались громкие голоса. На реке темнели плоты и лодки с рыболовами. Уже можно было различить каменные здания на противоположном берегу. Окна нижних этажей были прикрыты ставнями. На плоских крышах изредка появлялись фигуры и почти сразу пропадали.

Лачуги кончились. Айкин снял с лица тряпицу. Ребятишки размахивали удилищами, стоя на больших валунах. Неподалёку паслись на лужайке низкорослые ушастые животные. Их можно было назвать муфлонами или горными яками, но головы у них могли сойти за лошадиные.

В городок можно было залететь на поясе, а не месить вонючую грязь. Айкин предлагал войти в город постепенно, узнав, что там творится, какие мероприятия проводятся в тот день, чтобы не вызвать подозрения у соглядатаев и обывателей. «Что может быть такого, что нам навредит? — спрашивал Василий. — Мы будем осторожны».

— Наш родственник живёт недалеко от главной площади. Он рисует портреты знатных дам. Его жена делает причёски и торгует лекарствами от тоски и горя. …Это такие капли и порошки. Выпьешь одну каплю с водой и станет тебе весело и никакие заботы тебя уже не трогают. …Не пробовал. Очень дорого. У меня денег лишних нет. Зачем мне эта глупость. Пусть богатые покупают себе счастье и веселье. Вот если бы у нас были барабанные книжки, тогда мы ничего не боялись.