Страница 4 из 71
Его рука двигается вниз к моим джинсам и расстегивает их. Затем она проскальзывает ко мне в трусики.
— Я безумно тебя люблю, Мия. Позволь мне исправить все мои ошибки. Пожалуйста.
Я закрываю глаза и киваю в знак согласия.
Я не сопротивляюсь. Я вообще никогда ничему не сопротивляюсь.
Поэтому я закрываю глаза и позволяю Форбсу раздеть меня. Я позволяю ему заниматься со мной сексом, будучи прижатой спиной к стене, это единственная поза, в которой мы занимаемся сексом.
И, может быть, вы подумаете, что у меня не все в порядке с головой, но какая-то часть меня отчаянно хочет получить эту небольшую толику наслаждения. Чтоб почувствовать себя любимой. Даже если это все неправда... но именно в этот момент, здесь, спиной к стене, когда Форбс говорит мне, как нуждается во мне, что для него не существует никого, кроме меня, что он любит одну меня и никого больше, — я могу себе позволить закрыть глаза и представлять, что это все по-настоящему; что меня правда любят, как мне того хотелось бы.
Закончив, Форбс несет меня в мою спальню.
Откинув покрывало, он кладет меня на кровать и пристраивается сзади, крепко прижав к своей груди и обвив руками мое тело.
— Я люблю тебя, — шепчет он мне, — Я больше никогда тебя не обижу. Никогда.
Я закрываю глаза и через силу отвечаю ему.
— Я тоже люблю тебя.
Уже через несколько минут я слышу ровное дыхание Форбса. Он уснул, и я наконец могу высвободиться из его объятий.
Я спускаюсь на кухню, даже не потрудившись включить свет, и открываю холодильник. Тусклый свет озаряет комнату. Я смотрю на его содержимое, в то время как боль и ненависть к самой себе, словно иглы, впиваются в мою кожу.
Я просто хочу покончить со всем этим. Я хочу быть свободной.
Снова быть свободной, как в тот день, когда умер Оливер.
Мне казалось, что я была такой сильной в тот день. Казалось, что я горы могу свернуть.
Но все, чего мне удалось достичь, так это заменить Оливера Форбсом. О чем это говорит?
О том, что я навсегда испорчена. И меня уже не исправить.
В общем, это уже не новость.
Мне никогда не отделаться от Форбса. Не получится просто взять и порвать с ним. Таким девушкам, как я, никогда не удастся разорвать отношения с такими парнями, как Форбс.
Я смогу быть свободной, если только он так решит.
А он никогда меня не отпустит.
Я это знаю, потому что я идеальная для него пара.
Я податливая. Легко поддающаяся его влиянию. И внешне выгляжу соответствующе. Я происхожу из богатой, влиятельной семьи с хорошими связями. Отец Форбса считает, что я выгодная для его сына партия. Я учусь на медицинском, на хирурга, если точнее, как Оливер. У меня не было никакого желания изучать медицину, но Оливер решил за меня, так что теперь я учусь, чтоб когда-нибудь стать хирургом.
Все эти мои качества — именно то, что нужно Форбсу.
Мужчины подобного склада подходят к выбору спутницы жизни как работодатель к выбору работника — беспристрастно и скрупулезно. Любовью они не руководствуются, хотя Форбс, скорее всего, верит, что любовь в наших отношениях тоже имеет место быть.
Затем в один прекрасный день в не таком уж далеком будущем я стану миссис Форбс Чандлер. У нас появятся дети, но Форбс все равно будет регулярно избивать меня, вымещая на мне свою злобу и раздражение.
Для окружающих мы будем выглядеть идеальной семейной парой. А за закрытыми дверями мы так и будем продолжать быть образцом самого неудачного и неправильного брака. День за днем я буду прятаться за фасадом счастливой жены. Я буду идеальной супругой для Форбса, точно так же, как я была идеальной дочерью для Оливера в глазах общества, и гордость так и будет распирать его за меня. Но внутри стен нашего семейного гнездышка он снова будет самим собой — извергом, избивающим меня до полусмерти.
Форбс никогда не интересовался моим прошлым. Он никогда не спрашивал меня о природе шрамов, что покрывают некоторые части моего тела.
Я помню, как я нервничала во время нашей первой близости. Боялась, что он спросит, откуда они взялись, но он так и не спросил. Я тогда вздохнула с облегчением, но какая-то часть меня все же была разочарована.
Я пыталась убедить себя, что он не спросил просто потому, что не хотел огорчать меня, вызывая тяжелые воспоминания.
Но на самом деле он не спросил потому, что ему было на это наплевать. Мои шрамы, скорее всего, стали просто подтверждением того, что я идеальная для него пара.
Возможно, он это знал уже тогда, когда наши взгляды впервые встретились в том баре.
Может быть, мы были предназначены друг другу с самого начала.
Глядя в холодильник, я начинаю вытаскивать еду и складывать ее на столе. Оставив дверцу открытой, для источника света, я открываю навесной шкаф, чтобы достать еще что-нибудь съестное. Когда наконец на столе не остается больше свободного места, я убираю фольгу с приготовленного накануне цыпленка и принимаюсь за еду.
***
Я сижу на полу, моя кожа покрыта капельками пота, а пальцы слиплись от остатков еды на них. У меня немного побаливает живот от поглощенного мной количества еды. Вокруг меня разбросаны пустые контейнеры и обертки.
Я не могу сидеть тут всю ночь, поэтому приходится подняться на ноги. Мой живот начинает болеть еще сильнее от тяжести в желудке.
Мне не по себе. Меня тошнит. И я упиваюсь этим состоянием.
Я привожу кухню в порядок. Загружаю контейнеры в посудомоечную машину, а обертки прячу на самом дне мусорного ведра, так, чтоб Форбс их не обнаружил. Не потому, что он будет спрашивать о их происхождении, но просто на всякий случай. Я всегда стараюсь не создавать причин для его неудовольствия.
Помыв руки, я иду в ванную и запираю за собой дверь.
Свет я не включаю, так как у меня нет никакого желания видеть себя в зеркале, даже мельком.
Встав на колени перед унитазом, я поднимаю крышку.
Я подношу руку к губам, и недолго думая толкаю пальцы глубоко в рот, чтоб избавиться наконец от терзающей меня боли.
Глава 2
Мия
Я снова в доме Оливера, заканчиваю упаковывать его вещи. Это мой последний день пребывания здесь. После мне больше уже не понадобится приходить в этот дом.
Осознание всего этого как глоток свежего воздуха.
Осталось только закончить свои дела в его кабинете.
Эта комната самая последняя в моем списке, потому что я ненавижу ее больше других.
Оливер бил меня всегда только в своем кабинете, он считал, что, закончив наказывать меня, он может покинуть его, запереть дверь и запросто оставить внутри все, что там происходило.
Я же так не считала. Здесь, сейчас, у меня перед глазами так отчетливо предстают картины прошлого. Ужасные воспоминания наполняют тишину дикими воплями.
Я сажусь на пол и достаю свой айфон. Включив музыку, я кладу его на рабочий стол Оливера.
Он обожал свой стол. Он достался ему по наследству от его деда.
А не сжечь ли мне его? Точно так же, как мне следовало сжечь тело Оливера. Кремировать его, чтоб остался только пепел. Чтоб быть уверенной, что он точно умер и больше не вернется.
К моему разочарованию, Оливер распорядился в своем завещании, чтобы его похоронили в земле.
Он даже место себе заранее купил. Я также обнаружила, что он и для меня местечко приобрел. Рядом со своим.
Я лучше буду гореть в аду, чем целую вечность гнить рядом с ним. С меня достаточно и того времени, что мы провели вместе.
Я протягиваю руку за последней коробкой, но немного не рассчитываю силы, и в моих несчастных ребрах возникает резкая боль. В том месте у меня расцветает отличный черный синячище, спасибо Форбсу за его вчерашнюю вспышку злости.
Я роюсь в сумке в поисках Адвила, но потом вспоминаю, что выпила последнюю остававшуюся у меня таблетку этим утром.